Как разговаривать с собакой

Если же собака укладывается со вздохом и полностью открытыми глазами, это меняет значение звука. Теперь вздох — признак разочарования. Ожидаемого не произошло, и вздох означает: «Я сдаюсь!» Вы можете наблюдать это, когда собака бродит вокруг стола, где едят люди, в надежде получить подачку. Если люди заканчивают есть и собаке становится очевидно, что никакого кусочка уже не перепадет, вы можете услышать такой вздох, при этом глаза у собаки открыты. Если мой пес Один хныкает, чтобы заставить меня принести его игрушку с полки и выйти поиграть с ним, и чувствует, что я не отвечаю, то он успокаивается, ложится под моим рабочим столом с характерным вздохом разочарования. Собака моей дочери Бишоп выражается более решительно. Когда его просят успокоиться или уйти, или сделать то, что он находит раздражающим, он издает звук, который можно назвать вздохом с фырканьем. Мы переводим его: «Ну хорошо!»

7 Учимся говорить

У представителя каждого вида есть врожденная способность, или предрасположенность, научиться понимать или воспроизводить язык или коммуникативное поведение собратьев по виду. Человеческий язык является наиболее сложным, таким образом, мы, вероятно, имеем самую сложную форму генетической предрасположенности. Развитие языка у ребенка — почти волшебное соединение этой предрасположенности и языка окружающей его среды. К примеру, обычный выпускник средней школы знает приблизительно 80000 слов. Если предположить, что мы начинаем осваивать слова в возрасте одного года, то получается, что в год мы запоминаем 5000 слов — это тринадцать выученных слов в день. Самый удивительный аспект изучения языка — не только приведенные числа, но и то, что по большей части ребенок учит его в свободное от уроков время. Это очевидно, поскольку дети, проживающие в местах, где вообще нет школ, достаточно хорошо говорят на родном языке. Дети стараются подражать звукам того, с кем они проживают. В десять месяцев, когда ребенок еще только лопочет, он начинает издавать звуки, позволяющие лингвисту узнать язык, На котором говорят в его домашней среде. Другими словами, дети, проживающие в доме, где говорят по-английски, лопочут на английском языке, а проживающие в китайской семье лопочут по-китайски.

Прекрасный пример того, как быстро дети усваивают язык и языковое поведение, показывает случай, произошедший в октябре 1920 года, когда христианский миссионер преподобный Дж. А. Л. Сингх совершал одну из своих обычных экспедиций для спасения душ в Западной Бенгалии. Он собирал язычников из соседних деревень, обычно желающих добровольно послушать его проповеди в перерывах между охотой. В деревне Гудамури ему рассказали странную историю о манушпхагд — человеке-призраке, замеченном несколько раз в предыдущие годы. Обычно он показывался в компании волков, выходивших из большого термитника, который они использовали как логово. Преподобный Сингх решил обыскать место вокруг термитника, и вскоре после наступления темноты он увидел странное существо. Оно имело тело человека, лицо, похожее на человеческое, голова казалась большим шаром (шар, как оказалось позже, был колтуном спутанных волос). Чуть позже вышло еще одно существо — точно такое же, как это, только меньших размеров. Когда Сингх предложил срыть термитник, местные жители отказались. Они боялись, что потревоживший «призраков» мог в качестве возмездия получить проклятие на себя и всю деревню. Тогда священник пошел в другую деревню, где не знали об этой истории, и нашел нескольких желающих поработать.

Утром 17 октября насыпь была раскопана. Как только начали рыть, два волка выбежали оттуда и скрылись в джунглях. Третья (волчица) хотела защищать логово. Преподобный Сингх позже говорил, как опечалило его то, что они вынуждены были убить волчицу. В логове нашли двух волчат и двух человеческих детей. Старшей девочке было около восьми лет, назвали ее Камалой, а младшей — приблизительно два года, назвали ее Амалой. Амала через год умерла, а Камала дожила до восемнадцати лет.

В контексте данного исследования интересно поведение детей. В дополнение к ходьбе на четырех конечностях они имели и другие волчьи повадки: фыркали на все, что им давали, а ели и пили только из блюдец на полу. Они предпочитали сырое мясо, рычали или ворчали и огрызались на любого, кто близко к ним подходил, пока они ели. Если они были испуганы, то отбегали, огрызаясь и оскаливаясь. Когда Камала привыкла к новой среде, она иногда стала носить игрушку во рту и бегала с ней, как бегают собаки, играя друг с другом. Она, казалось, пыталась позвать остальных поиграть в собачьем стиле.

Вначале Сингх сообщил, что девочки немы, он подразумевал, что они не говорили ни на каком человеческом языке. Но на самом деле они издавали звуки, похожие на рычание, о котором мы уже упоминали. Они издавали также высокий хныкающий звук, как испуганные одинокие щенки. Иногда это было тявканье, когда они волновались или когда играли. Но самым поразительным был вой. Вой начинался с низкого хриплого звука, постепенно изменяющегося на длинное громкое стенание, похожее на ночные завывания волков, шакалов и собак. Первое время после спасения по ночам девочки бродили кругами. Порой они останавливались и одновременно начинали выть: в десять вечера, в час ночи и снова в три утра. Их звуковое поведение соответствовало поведению волков. Дети были обучены только волчьему языку. Кажется, точно так же, как приемные дети подражают звукам языка, на котором говорят в их доме, Камала и Амала учились воспроизводить звуки, на которых говорили в их волчьем доме.

В отличие от человека, инстинктивно изучающего язык, Дублирующего звуки речи окружающих людей, большинство животных не имеет генетической предрасположенности подражать чужим голосам. Даже если бы они имели физическую возможность воссоздать человеческие звуки речи, У Них просто нет инстинкта копирования слов, которые они слышат. Это единственное, что не позволяет изучать им разговорные языки с таким же успехом, как изучают их люди. Однако некоторые животные постигают язык не хуже человеческих детей. Это демонстрирует нам случай с Гуа, самкой шимпанзе, взятой в семь с половиной месяцев от ее матери: весной 1931 года ее отдали профессору Уинтропу Келлогу и его жене Луизе. Келлог хотел провести эксперимент, чтобы проверить, разовьются ли у шимпанзе, воспитываемой как человеческий ребенок в обычном семейном кругу, человеческие навыки, включая язык [1]. Это не было причудой, ведь ДНК шимпанзе и людей различается меньше чем на 2 %. Учитывая генетическую схожесть, кажется логичным предположить, что, поместив шимпанзе в нормальную человеческую среду и относясь к животному как к человеческому ребенку, можно ожидать от него проявления множества способностей, подобных человеческим, включая лингвистические.

Гуа заняла в семье место младшей сестры сына Келлога Дональда девяти с половиной месяцев от роду. Точно так же, как Дональда, ее пеленали, купали и пудрили. Чтобы покормить, Гуа сажали на высокий стул, и ела она ложкой. С ней говорили точно так же, как с Дональдом. В течение девяти месяцев Гуа жила у Келлогов как человеческий ребенок.

По сравнению с Дональдом Гуа была намного более развитой в моторных навыках. Она научилась управляться с вещами раньше и лучше Дональда, ходить и бегать быстрее него. Только в одной области Гуа начала быстро отставать — в языковых навыках. Гуа не делала никаких попыток научиться говорить. Ожидалось, что она смогла бы научиться человеческому языку, как и человеческие дети, будь она способна обучаться ему.

Гуа отлично развила телодвижения и жесты как средство коммуникации. Например, когда она видела на столе стакан апельсинового сока, то подходила к нему и изображала поцелуй, чтобы показать, что она хочет его выпить. Она указывала также на вещи, которые хотела получить, или привлекала внимание к другим вещам, которые находила интересными.

Гуа издавала звуки. Однако это были не слова, а скорее простые шумы, издаваемые дикими шимпанзе. Число этих звуков не изменялось, пока она жила у Келлогов. В большинстве случаев было ясно, что они означали, например, крик от боли, когда она поранилась, панический крик, ряд раздраженных звуков, крики от волнения и ворчание от удовлетворенности. Самая интересная особенность этих звуков — то, что они приобретали новое расширенное значение. Первое — сообщение о еде, лай, подаваемый шимпанзе своим соплеменникам, чтобы известить их о находке съедобного. Вторым был звук «уууу», который обычно означает нечто неприятное или выражает опасение, беспокойство. Лай, сигнализирующий о еде, стал эквивалентом «да» и издавался, если к ней обращались с вопросами: «Ты хочешь яблоко?» или «Ты хочешь выйти?» Звук «уууу» означал «нет» и мог издаваться в ответ на вопросы типа «Хочешь ли ты принять ванну?» или когда спрашивали, не хочет ли она лечь спать: «Ты не хочешь баю-бай?» Она не изучала человеческие слова, а скорее приспособила свои языковые звуки шимпанзе, чтобы отвечать и общаться с людьми вокруг нее.

Несмотря на то что Гуа не воспроизводила английскую речь, она явно постигала, понимала и правильно реагировала более чем на семьдесят слов или фраз к концу этих девяти месяцев. Казалось, что она реагировала на ключевые слова во фразах, а не на целое предложение. Например, она дала бы один и тот же ответ — лай, сигнализирующий о пище, на вопрос: «Хочешь апельсин?» и на вопрос одним словом: «Апельсин?» Интонация, т. е. повышение голоса, — это то, что позволяет нам определить содержащийся в высказывании вопрос. Для Гуа интонация не была важна, так как слово «апельсин», используемое в повествовательном предложении или с повышающейся в конце интонацией, вызывало один и тот же ответ.

Иногда Гуа с трудом понимала, о чем речь, если вообще понимала, особенно когда слова были соединены в комбинации, которые она никогда прежде не слышала. Например, она знала, что означает команда «Поцелуй мамочку», но затем сказали: «Поцелуй Дональда». Человеческий ребенок понял бы просьбу, так как Дональд тут же подставил щеку для поцелуя. Гуа, однако, запуталась с новым предложением.

Опыт Келлога с Гуа показал, что животные не могут самопроизвольно подражать человеческим языковым звукам. Однако подтвердился факт, что люди способны прекрасно научиться подражать звукам окружающего их мира. Хотя Гуа не подражала английским звукам, Дональд быстро изучил весь репертуар Гуа — крики, лай и стоны. Кроме того, она адекватно их использовала, по крайней мере если судить по ее поведению. Так что люди могут научиться выть, как волк, или тявкать, как шимпанзе, но сами животные, похоже, хотят говорить с нами только на своем собственном языке.

Мы говорим об ограниченном диапазоне языковой имитации у разных видов животных, кроме людей. Однако есть редкие примеры, когда животные действительно учатся подражать человеческой речи так, что могут выдать своего рода «эхо» некоторых человеческих слов. Способность попугаев разговаривать — один из таких примеров. Я сам лично был свидетелем случая имитации слова собакой, наблюдая Бренди, среднего пуделя, принадлежащего психологу Джанет Веркер из Университета Британской Колумбии. Бренди оставался дома в течение дня. Каждый вечер, когда члены семьи возвращались домой, они обычно входили и приветствовали ждущую собаку словом «hello» («привет»). Приветствие всегда произносилось с веселой интонацией. Через некоторое время собака научилась подражать этим двум слогам песней из трех слогов: «Арлроу». Этот звук Бренди использует, приветствуя членов семьи, входящих в дом. Он говорит «Арлроу» только семье и никогда — незнакомцам. Бренди, кажется добавил английское слово к своему самому настоящему собачьему словарю.