Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы

С начала 1992 года началась реализация первого этапа приватизации, которая в основном касалась сферы розничной торговли, но вскоре была перенесена и на промышленность. Приватизация проводилась с чудовищными искажениями закона, на основе президентских указов и постановлений «министерства приватизации», возглавляемого Чубайсом.

Что грядущий год готовит?

Встреча Нового года всегда была в советском обществе событием радостным, сулящим счастливые события и надежды, он был лишен какого-либо идеологического контекста. К нему готовились в каждой семье в СССР, закупали продукты, подарки, приглашали гостей. Многоквартирные дома становились уютными, соседи планировали совместные застолья, особенно радовались дети в ожидании подарков от Деда Мороза около 12 ночи. Все готовились выслушивать поздравления от руководителей государства – это был своего рода ритуал, к которому население относилось шутливо-доброжелательно, с некоторыми надеждами на лучшее будущее.

Я получил огромное количество поздравлений отовсюду, от друзей, коллег, председателей Советов, своих избирателей из Чечено-Ингушетии, лидеров зарубежных парламентов и партий, видных представителей мирового предпринимательства, и очень много телеграмм от неизвестных мне граждан страны. В них были не только поздравления, но и слова поддержки, пожелания успехов в работе на благо народа. Люди как будто предчувствовали будущий конфликт законодателя с президентом. Это, конечно, было связано с общей социально-экономической ситуацией.

События, связанные с Беловежскими соглашениями, которые положили конец СССР, народ воспринял предельно болезненно, хотя социальных протестов тогда было еще мало, но недовольство ситуацией стало почти всеобщим. К тому же ухудшение уровня жизни набирало обороты, и это становилось все очевиднее. Мало кто поддержал «либерализацию цен», умертвившую сбережения, при СССР считавшиеся абсолютно надежными и защищенными. Поэтому на этот раз накануне нового, 1992 года все и везде было по-другому.

Как я выше отмечал, люди находились в подавленном состоянии после объявления о прекращении существования СССР. Правда, они еще не сумели осознать трагедию в полном объеме – прошло всего три недели с этого события, и понимание того, что они навсегда потеряли огромную, великую страну, которая строилась столетиями их предками, приходило постепенно. Но уже тогда, в самом начале появления новой России, мало кто верил в ее счастливую судьбу во главе с Ельциным – он стремительно терял доверие общества. А приход в правительство маленьких «сереньких», никому не известных, весьма сомнительных личностей лишь усилил всеобщее недоверие к власти.

Тот высокий авторитет и доверие, которое возникло в обществе в период августовских событий к президенту и Верховному Совету, стали быстро таять. Кстати, с начала 1992 года, когда люди немедленно почувствовали плоды «реформы», вплоть до его ухода с поста президента в канун нового, 2000 года его рейтинг уже никогда не превышал 20 %, опускаясь до 2–3 % в иные периоды, а в августе – сентябре 1991 года он превышал 75 %. Об этом мне говорили многие социологи, которые проводили опросы в те годы, которые, по их словам, проявляли чудеса изобретательности, чтобы «показать» высокий уровень доверия президенту и, соответственно, занижали оценку законодателя. «Либерализация цен», о которой заявил Ельцин на V съезде, уже развертывалась в полной мере, многократно повышая цены на продукты питания и промышленные товары; люди были предельно недовольны таким ходом событий. И это перед самым новым, 1992 годом. И лишь предельно узкий социальный слой из представителей новой буржуазии и «культурной элиты» и, разумеется, бюрократии был вполне доволен ходом событий – они попросту обогащались на народном горе.

Телевидение еще верно показывало картины счастливого блаженства представителей столичной культурной элиты в шикарных ресторанах, уже нашедшей «крысиные тропы» к новым правителям; они веселились под Новый год искренне и широко, шампанское лилось рекой. «Что им Гекуба?»

Ельцинское правительство

6 ноября 1991 года Ельцин объявил новый состав правительства (которого не было с августа), в котором главой правительства объявил себя, Ельцина, но реально таковым стал Геннадий Бурбулис, откровенный авантюрист, плохо образованный человек, Егор Гайдар возглавил финансово-экономический блок, получив портфель министра финансов и экономики. Совершенно неопытными были и большинство других министров. Это, как я ранее писал, вызвало сильнейшее разочарование в парламенте.

Но надо было сотрудничать и с таким правительством, и я искренне стремился оказать ему реальную помощь. Мои сомнения были связаны главным образом с тем, что российская экономика уже находилась в ускоряющемся спаде промышленного производства и сельского хозяйства, а финансы – попросту разваливались. Многие мощности простаивали, производственную продукцию – не отгружали, заработные платы – не выдавали. Спад производства, начавшийся еще после 1989 года, в последующие годы продолжался, хотя и в замедленном режиме. Это прежде всего касалось экономики Российской Федерации. Уже тогда появились первые признаки деиндустриализации. Крупные промышленные и сельскохозяйственные предприятия, которые абсолютно доминировали в экономике и которые управлялись из единого центра, лишились и этого «центра», и регулярного финансирования, и источника снабжения, и сбыта. И одновременно оказались заблокированными многие кооперационные связи России с 14 бывшими союзными республиками, эта тенденция также быстро нарастала. Поэтому, как я выше отмечал, на первом этапе (конец 1991 – первая половина 1992 г.) была важна задача восстановить утерянную управляемость всеми хозяйственными организациями на всей территории России. Это была, несомненно, главная задача правительства, очевидная и понятная. Но, как оказалось вскоре, она не стала главной для Ельцина и его «новой команды».

Сама организация правительства, его структур, функции министерств и ведомств и, самое главное, подбор ключевых министров, руководителей финансово-экономического и социально-культурного блока правительства отчетливо показывали специалистам, что для правительства главное и как оно намерено выполнять свою главную задачу (задачи). Структура правительства, как система руководства, организации и управления, должна учитывать соответствующую сферу (объект) регулирования: состояние экономики, характер общественных отношений, отрасли государственного сектора, взаимодействие с растущим частным предпринимательством, каналы аккумуляции доходов, расходы и т. д.

Если к моменту формирования правительства во главе с Ельциным (6 ноября 1991 г.) почти вся экономика, на 90 %, состояла из государственных предприятий, ясное дело – следовало сохранить деятельность отраслевых министерств (пусть временно), с тем чтобы было возможно упорядочить соответствующие отрасли, разобраться в них. А затем не спеша проводить в них нужные реформы в соответствии с общей экономической программой правительства, утвержденной Верховным Советом.

Однако новые руководители правительства поступили легкомысленно, они «свалили» все органы управления отраслей в «одну кучу» – отгородившись от отраслевого принципа. Лучше всего это можно проиллюстрировать на одном примере, наиболее характерном, – Министерстве экономики и финансов.

Министерство экономики и финансов

Правительство Российской Федерации 29 января 1992 года приняло Постановление № 149, скромно озаглавленное – «Вопросы Министерства экономики и финансов Российской Федерации», подписанное первым заместителем председателя Совета министров правительства России Г. Бурбулисом, которое, кстати, нигде не публиковалось. Как видим, первой акцией «демократов» стало засекречивание своих решений, что не практиковалось советскими руководителями начиная с хрущевских времен. Как писали тогда аналитики, основные пункты его воспринимались как раздольная залихватская песня ликующего чиновника-бюрократа. Например, численность работников центрального аппарата министерства, включая комитеты при нем, составила 3800 единиц без персонала по охране и обслуживанию здания (еще около 200 человек)! Каков размах! Далее постановление предусмотрело для министра экономики и финансов, то есть Е. Гайдара, 15 заместителей, в том числе двух первых, а еще коллегию в составе 35 человек.

Первые заместители по условиям оплаты труда, медицинского и материально-бытового обслуживания приравнивались к министрам Российской Федерации. Далее постановление предписывало Комитету цен, входящему в данное министерство, иметь четырех заместителей председателя, в том числе одного первого, Комитету по драгоценным камням – четырех заместителей председателя, в том числе одного первого. И вся эта чиновничья рать начальства приравнивалась по зарплате и обслуживанию к министрам и замминистрам. А их зарплата в пять раз (в среднем) превышала соответствующую зарплату, например, профессора. А ведь в 80-е годы моя профессорская зарплата была на уровне министра СССР!

Вот что писал публицист Евгений Холмогоров по этому поводу: «Может быть, все это правильно? Может быть, все эти министры, замминистры, председатели и зампреды сделали нашу экономику процветающей? Или хотя бы процветание уже стучится в дверь? Дурацкий вопрос, считает читатель, и будет абсолютно прав – Россия в глубоком кризисе. Производство сокращается, инфляцию измеряют десятками процентов в месяц, налоги душат последних еще трепыхающихся предпринимателей, старики считают последние копейки, чтобы купить кусок хлеба, и на фоне всего этого – «Постановление», названное «Вопросы Министерства экономики и финансов Российской Федерации», выглядит особенно зловеще… есть в нем желание чиновников хорошо жить в условиях, когда 80 % населения страны живет за чертой бедности. Есть в этом постановлении презрение к своему народу, средняя зарплата которого вдвое меньше, чем у министерских секретарш, а пенсии большинства российских пенсионеров меньше этой зарплаты в 5–6 раз» [1] .

1

Холмогоров Евгений. Газета «Начало», № 23, 1992.