Как санкции ударят по России
Шрифт:
Второе
Российскую налоговую систему необходимо трансформировать и сделать более справедливой. Сегодня налоги собираются так, что федеральный бюджет получает в основном доходы, так или иначе связанные с валовым результатом и издержками (экспортные пошлины, НДПИ, НДС), а региональные бюджеты — доходы, зависящие от эффективности хозяйствования (налоги на прибыль и доходы физических лиц). B итоге и у центра, и у регионов снижается заинтересованность в более эффективной экономике: у первого — в силу избыточности ресурсов, у вторых — из-за почти полного отсутствия ресурсов. «Инвестиционная» система федерального центра в последние годы ориентирована не
Сдвиг «инвестиционной» активности в сторону инфраструктуры обусловлен, на наш взгляд, особой непрозрачностью и принципиальной неокупаемостью соответствующих трат. ЦКАД и БАМ, мосты во Владивостоке и космодром «Восточный», олимпийские объекты в Сочи и стадионы к ЧМ-2018, вложения в углеводородопроводы — все это не инвестиции, а расходы, генерирующие новые расходы. Они могут поднять статистические показатели ВВП на какой-то процент в год, что позволит написать промежуточный отчет: Россия не скатилась в рецессию. Но они же порождают новые постоянные расходы, которые будут устойчиво снижать эффективность экономики в целом.
Действующая система практически уничтожила реальную конкуренцию регионов и стала одним из факторов, останавливающих экономический рост в стране. Трансформация этой системы требует снизить долю налогов, поступающих в федеральный бюджет, и перенаправить значительную их часть в регионы.
Третье
Третий шаг — перенесение акцента с государственного и около государственного бизнеса на частный. Фундаментальная проблема России не в том, что у нас нет инноваций или новых технических решений, а в том, что их трудно коммерциализировать. Добычу сланцевого газа мы могли начать еще в 1970-е годы, но ее начали американцы в 2000-e. Строительство на основе трубобетона в CCCP можно было запустить в начале 1980-x, но оно развернулось в Китае в начале 2010-x. Мы увеличиваем бюджетные расходы на космос, когда во всем мире на этот рынок выходят частные игроки, принципиально более эффективные. B России все «стратегические» предприятия унаследованы из сталинско-брежневской эпохи.
Нам нужно не столько усиление государства, сколько сильный бизнес. Для этого необходимо по всем направлениям сокращать издержки, порождаемые властными решениями, поступательно снижать неявные налоги, в первую очередь издержки на услуги естественных монополий. Нужно усиливать трансферт технологий в страну — не по советской модели, через разовые закупки, а по азиатской, через привлечение компаний, обладающих этими технологиями, на российскую территорию. Нужно не поощрять военные услуги своих соотечественников в соседних странах, а возвращать успешных предпринимателей и менеджеров, уехавших за рубеж.
Четвертое
Четвертой мерой могло бы стать новое целеполагание в стратегии развития России. B экономике XXI века доминируют отрасли, где происходит постоянное снижение издержек при совершенствовании потребительских качеств товара (IT и коммуникации, новые источники энергии) — но в России этих отраслей практически нет. Сформировать и развить их может только частное предпринимательство, а не государство, тем более не озабоченное ничем, кроме «безопасности». Если же обратить внимание на эффективность, немедленно изменится и понимание стратегических целей страны.
Нам не нужно возрождать «стратегическое планирование» или «проектное финансирование на базе наилучших доступных технологий». Эта дорога ведет к новому Госплану, а исторические результаты его деятельности нам известны. Будущее
должно строиться усилиями миллионов предпринимателей, а не решениями десятков чиновников. И России нужен образ желаемого будущего, соответствующий главным экономическим трендам современности. Тренды же эти предполагают не авральные модернизации, а устойчивое поступательное развитие на основе наилучших управленческих практик, которые вполне доступны.B правительстве начинается дискуссия о том, откуда взять средства для ускорения экономического роста. Но обсуждение это бессмысленно без изменения характера и структуры экономики. Источники денег в нормальной стране понятны: это либо прибыль успешных фирм, либо привлеченные рыночным способом инвестиции на базе частных накоплений под эффективные с точки зрения рынка проекты. И хотя ситуация в этом смысле непростая, важнее все-таки проблема активов, то есть реального предпринимательства, а не пассивов — источников средств. Потому что эти средства рано или поздно закончатся, если в России не появится действенного инструмента их постоянного воспроизведения.
Развилка очень проста: либо мы усиливаем прямое государственное присутствие в экономике, либо развиваем рынок, делая ставку на предпринимательский класс. Либо мы возвращаемся на очередной «модернизационный круг», либо совершенствуем рыночные институты, которые дают шанс войти в современную экономику. Либо пассивно подстраиваемся под устаревшие активы, либо снимаем шлагбаумы перед теми, кто создает новые.
Печатается по тексту статей: Зубов Валерий и Иноземцев Владислав. «Почему любая модернизация в России заканчивается тупиком» // РБК-Daily, 29 сентября 2014 г., с. 6 и Зубов Валерий и Иноземцев Владислав. «Как России начать новую модернизацию» // РБК, 1 октября 2014 г., с. 5.
Бесперспективность импортозамещения
B последнее время, даже несмотря на то что Запад, похоже, отказался от планов введения радикальных санкций против России, отечественные политики начинают ориентироваться на ослабление зависимости от внешнего мира, видя основу такового в импортозамещении.
B некоторых случаях (например, в оборонной сфере, сельском хозяйстве или фармацевтике) эта стратегия имеет право на существование, но ее не следовало бы делать всеобъемлющей, причем дело даже не в том, что нигде прежде в развивающихся странах она не дала заметных результатов: проблема состоит в специфике и нашего мира, и самой российской экономики.
Во-первых, Россия — это рентная экономика, получающая огромные выгоды от продажи своих природных богатств. За последние 15 лет рост цен на них был огромным, а выраженный в единицах других товаров — просто запредельным. B 1998 году ноутбук с цветным экраном и самым большим на тот момент жестким диском стоил $4000, или 380 баррелей нефти, сейчас — около $1400, или 13 баррелей. To же самое происходит и с иной электроникой, мобильными средствами связи, лекарствами-дженериками. И поэтому преодолеть стремление скупать дешевеющие промышленные товары за дорожающие нефть и газ практически невозможно.
Во-вторых, современное промышленное производство требует огромных первоначальных инвестиций, сложных организационных структур и широкого рынка. Именно потому транснациональные компании с налаженным инновационным циклом и глобальным присутствием обладают очевидными преимуществами над локальными фирмами. C 1995 года АвтоВАЗ коммерциализировал 5 новых моделей автомобилей, a Daimler-Benz — более 40. A где наши «Е-мобиль» или Marussia? Все автомобильное импортозамещение свелось к экспансии западных компаний на российский рынок автосборки — да и во многих отраслях положение схожее.