Как соблазнить грешника

Сделав несколько быстрых шагов, Гэвин заключил ее в объятия. Как долго ждал он этого момента! На ее лице засияла улыбка, и у него сладко и приятно сжалось сердце. Не было на земле такого чувства, которое могло бы сравниться с той нежностью, которая охватила его в эту минуту. В такие моменты, когда внутри его просыпалась любовь, ему казалось, будто нет на свете более сильного и счастливого человека, чем он.

И Гэвином, и Фионой начинала овладевать страсть. Еще немного, и он взял бы ее прямо сейчас на столе, грубо, жестко, быстро. По-видимому, и она сама желала этого, однако он сумел удержать неожиданный и столь несвоевременный порыв, решив отложить удовольствие на ночь.

Нежно поцеловав ее в щеку, он прошептал:

— Неужели ты в самом деле намеревалась совершить паломничество в обитель Девы Марии?

— Конечно, — искренне удивилась она. — А потом я намеревалась ехать в монастырь Святой Инессы.

— Для того, чтобы стать монахиней?

Фиона рассмеялась:

— Чтобы найти там прибежище. Не могу понять, что тут такого удивительного. Милорд, почему вы не верите в то, что из меня может получиться хорошая монахиня?

— Миледи, я уверен, из вас получилась бы никудышная монахиня, — тихо рассмеялся он, целуя ее в шею и губы. — И я благодарен небу за это.

Глава 20

Гэвин краешком глаза посматривал на церковные двери и краем уха прислушивался к монотонной речи священника, перечислявшего клятвы, которыми обмениваются новобрачные во время брачной церемонии. Рядом с ним в элегантном свадебном платье стояла Фиона. Ее лицо было серьезным, зато глаза лучились счастьем. Она была так прекрасна, что Гэвин не мог оторвать от нее взгляда.

— Милорд? — вдруг отец Ниалл обратился к графу. — Простите, может, мне снова надо повторить слова обета?

— Не стоит. — Гэвин глубоко вздохнул. Он знал, что ему надо говорить, в конце концов, это была уже третья его свадьба. Однако это венчание было каким-то особенным, божественно чудесным. Внутри его царило какое-то необыкновенное смешение чувств — радости, надежды, безотчетной веры в счастливое будущее. Он собирался связать себя узами, крепче которых нет на свете, с любимой женщиной. Он совершал это по своей собственной воле, по своему желанию, более того, сгорая от нетерпения.

Волновавшие Гэвина чувства придавали приносимой им клятве столько искренности, тепла и выразительности, он вкладывал в ее слова такой сокровенный и глубокий смысл, что она невольно поражала своей значительностью толпу, собравшуюся перед церковью.

Весь широкий двор — а первая часть брачной церемонии проходила на паперти перед церковью — был охвачен тишиной. Звучный, сильный голос Гэвина раздавался в самых дальних уголках замка.

Когда наступил черед Фионы произносить свою часть обета, она подняла руку и положила ее на грудь Гэвина, на то место, где билось сердце. Хотя ее голос дрожал от волнения, но она так же ни разу не сбилась и не запнулась.

Гэвин склонил голову и взглянул ей в глаза, в которых светилось точно такое же счастье, какое сияло и в его глазах. Ему так захотелось поцеловать ее прямо в губы, но он удержал свой страстный порыв, хорошо зная, что до этого момента осталось совсем чуть-чуть.

Первая и главная часть брачной церемонии закончилась, обет в супружеской верности был принесен. Оставалось пройти к алтарю и преклонить колени для того, чтобы получить завершающее благословение.

Однако брачная процессия не успела зайти в церковь, как в воротах замка поднялся внезапный и непонятный шум. Послышались людские крики, брань, а следом приближавшийся конский топот.

Вдруг раздался громкий и отчетливый возглас:

— Дорогу королю!

Вся краска сбежала с лица Фионы, она сразу побелела, как скатерть, но Гэвин, желая успокоить ее, крепко обнял за плечи и привлек к себе.

— Как нам быть? — испуганно спросила она, увидев въезжающего короля.

— Не бойся, все будет хорошо. Ты только помалкивай, — ответил он, мягко заводя выбившуюся у нее прядь волос назад за ухо.

В ее взгляде было столько надежды и веры в него, что сердце Гэвина, высоко подпрыгнув от радости, забилось быстро-быстро.

Толпа расступилась перед королем, и Роберт верхом на коне оказался прямо перед папертью, на которой стояли, обнявшись, Гэвин и Фиона.

Гэвин выпустил ее из объятий и сделал шаг навстречу королю. Одновременно с ним, окружая его с трех сторон, двинулись вперед Дункан, Эйдан и Коннор. По случаю бракосочетания на них были праздничные наряды, но, несмотря на праздник, у каждого из них на поясе висел меч. Скосив глаза, Гэвин заметил, что они уже положили руки на рукоятки мечей.

— Оставайтесь сзади и охраняйте мою жену, — тихо произнес он.

Могучий боевой конь короля, нервно прядя ушами и пританцовывая на месте, порывался встать на дыбы, взволнованный большим количеством людей. Но король властной рукой умело сдерживал его порывы, сохраняя даже в таком неудобном положении королевское величие.

— Лорд Киркленд, я очень раздосадован тем, что вы, судя по всему, забыли пригласить меня на это торжество.

Гэвин вскинул глаза и встретился с недовольным взглядом короля. Призвав на помощь все свое самообладание, Гэвин как можно вежливее, чтобы не обострять и без того напряженное положение, отвечал с непринужденным, но вместе с тем серьезным видом. Как-никак это был самый счастливый день в его жизни, и он не собирался позволять кому бы то ни было, пусть даже королю, омрачать его.

— Государь, прошу у вас прощения. Решение о брачной церемонии было принято всего два дня назад, и у меня не осталось времени разослать приглашения кому-нибудь, за исключением членов моего клана.

— Лорд Киркленд, какое удобное объяснение для вас.

Гэвин кивнул, но затевать спор не стал. У короля побледнели губы, что свидетельствовало о крайней степени его гнева. Не стоило раздражать его еще сильнее, король и так уже напоминал разозленного, вставшего во весь рост медведя.

— Святой отец, церемония уже завершена или еще нет? — Голос короля напоминал лязг меча, вынимаемого из ножен.

Бедный отец Ниалл перепугался до смерти и даже встал на одно колено, словно моля о помиловании.

— Да, брачная церемония завершена, — промолвил он. — Осталось последнее благословение перед алтарем.

Под глазом короля непроизвольно дернулся мускул. Дело принимало скверный оборот.

— Кажется, я опоздал к тому моменту, когда любой человек имеет право назвать весомую причину для того, чтобы воспрепятствовать церемонии?