Как Тори Снерриссон помогал тестю отбиться от захватчиков

Степан сказал, что в целом Тори прав, но любопытство Степана имеет другой смысл, ему любопытно не глядеть, как жители Мидгарда делают то или иное дело, а помогать им творить добро, и тогда добра в мире станет больше, а зла, соответственно, меньше, и это вроде хорошо.

– Сколько добра не твори, рагнарек придет в любом случае, - возразил ему Тори.

– Однако пока не пришел рагнарек, добро остается добром, - сказал Степан.
– Раньше жители Кырымбырыма пресмыкались в грязи и нищете, я теперь вэвэпэ удвоился, коэффициент джини уполовинился...

– Эй, Степан, не колдуй тут!
– воскликнул Тори. Понял, что его слова прозвучали бестактно, и добавил более вежливо: - Постарайся, пожалуйста, выражать свои мысли без колдовства. Не то что бы я совсем боялся демонов...

Степан рассмеялся и сказал, что с точки зрения альвов все люди и гоблины выглядят дикарями, подобно тому, как для людей и гоблинов дикарями выглядят чернокожие обитатели полуденных лесов, и что жители Мидгарда зря боятся бытового колдовства, оно на самом деле не страшное, даже в генетической модификации (Тори при этих словах сложил пальцы в жест, отгоняющий нечистую силу) нет ничего страшного, и даже наркотики уже почти не опасны, если штырить с умом, и не забывать про восстановитель, глобальное потепление - и то отступает, научно-техническая (то есть колдовская) мощь человечества (то есть альвов) поднялась до неимоверных высот, альвы стали почти как асы...

– О, я понял!
– воскликнул Тори.
– Ты отыгрываешь историю, чтобы потом скальды сложили сагу про твои подвиги! Это примерно как Локи, когда пришел к тому йотуну... как же его звали... ну, допустим, Полуэкт... Локи был ас и явился йотунам, а ты альв и явился гоблинам, а в остальном...

– А в остальном я подобен Локи, это ты верно подметил!
– воскликнул Степан и рассмеялся.

Тори подумал, что альвы, по всей видимости, не считают сравнение с Локи обидным.

– А поехали в Картахену!
– сказал вдруг Степан.
– Заодно узнаем, какое у вас тут время. Если линейное, то любопытно будет поглядеть, как мироздание вывернется, чтобы вложить мои подвиги во всеобщую историю реальности. А если оно диагональное, то мы будем хотя бы знать, что оно диагональное.

– А если запутанное с мгновенным дальнодействием?
– спросила незаметно подошедшая Пенни.

– Тогда конец света придет раньше, чем предсказывают ученые, - сказал Степан.
– Вон, викинг, как тебя там, рагнарека не боится, а мне с чего бояться? У него жизнь не застрахована, а у меня застрахована, и у тебя тоже! Дай что-нибудь вштырить.

Пенни сунула руку в складки одежды и вытащила колдовской жезл. Степан ткнул им сам себя в руку, закрыл глаза и крякнул, как крякает муж, испивший сильного вина, но чуть-чуть громче.

– Полетели!
– сказал Степан.

– О, у тебя птерокар есть!
– обрадовался Тори.

И подумал, что Степан сейчас спросит, откуда Тори знает, что такое птерокар, и придется либо солгать, либо честно рассказать, что побывал в Эльфхейме, а потом придется рассказать, при каких обстоятельствах это случилось, а если он спросит про Магнуса... наверное, лучше сразу солгать...

Но Степан ни о чем не спросил, и Тори подумал, что это оттого, что Пенни только что вштырила ему наркотик, тот притупил его бдительность, и если бы не эта случайность... А случайность ли? Что, если за Тори прямо сейчас наблюдают асы либо какие-нибудь другие надмировые сущности или даже не просто наблюдают, а что если Тори - не более чем воображаемый персонаж саги, которую сочиняет интеллект, и которая не основана на реальных событиях, а придумана от начала до конца. Помнится, Динка рассказывала, что у одного народа есть легенда, что какой-то мир сотворен из музыки, местный Один однажды заиграл на какой-то там гитаре и запел, и сотворились горы и моря, моря и реки, звери, птицы и облака...

– У тебя такой взгляд, будто ты тоже вштырился, - сказала ему Пенни.

Тори помотал головой, отгоняя наваждение. Вроде отогналось.

Степан сказал, что грузиться в птерокар удобнее всего на крыше. Пенни возразила, указала на подходящий балкон. Степан согласился, они вышли на этот самый балкон, на его край присел птерокар, сиречь большая железная птица, в брюхе у нее отворилась дверь, залез Степан птице в брюхо, Тори последовал за ним, а Пенни сказала, что Тори невежлив, потому что при посадке в птерокар, оказывается, бабам и девицам надо помогать, иначе невежливо. Тори извинился, сказал, что такой обычай ему неведом, а Пенни сказала, что в невежестве позора нет, но в другой раз нарушать обычай не надо.

Птерокар взмахнул крыльями и сиганул с балкона, мир за окнами покачнулся, Тори замутило, он подумал, что сейчас наблюет, но нет, сдержался. А птерокар замахал крыльями, набрал высоту выше городских башен, но ниже облаков, и полетел над морем куда-то примерно в сторону Картахены.

– Эй, Степан!
– позвал Тори.
– А какой хитрый подвиг ты собрался совершить в Картахене?

– Как обычно, - ответил Степан.
– Создать условия для процветания и народного счастья, насколько это возможно в вашем диком времени.

– А ты часом не Баал?
– спросил Тори.

Пенни захохотала и достала травяную палочку, хотела задымить, но Степан запретил, сказал, что в замкнутом помещении нельзя, потому что потом воняет. А Степан рассказал, что в Эльфхейме принято считать, что гоблинские боги как бы плохие, Баал в особенности, и совершать обряды в его честь не то чтобы позорно, но никто так не делает, и когда Тори сравнил его с Баалом, другой бы на месте Степана обиделся, но Степан обижаться не будет, потому что ясно видит, что Тори обидел его неумышленно, по невежеству. Тори хотел было возмутиться, дескать, я конунг, а ты хер с горы, не тебе мне говорить, что обидно, а что нет, но передумал, решил, что сейчас уместно ненадолго смирить гордость, пусть сначала доставит в Картахену, а там разберемся на месте. А пока лучше завести долгую беседу о каких-нибудь пустяках, чтобы случайно не поссориться.

– А расскажи мне, Степан, каких богов почитают альвы, - попросил Тори.

Степан начал вещать какую-то ахинею насчет того, что альвы богов не почитают и одновременно почитают, но только одного, но он на самом деле не один, а трое, притом второй на самом деле не только бог, но и смертный человек, а третий вообще как бы голубь, короче, бред какой-то. Так всегда бывает, когда кто-то рассказывает про своих богов тому, кто про них ничего не знает, дела богов почти всегда подобны бреду, только у асов не так и еще, пожалуй, у ромейских богов, потому что эти боги, по сути, не боги, а просто могущественные бессмертные люди, их поступки понятны, объяснимы и не очень похожи на бред.

Однако оставим ненадолго наших путешественников, посмотрим, что происходило в городе Картахене, пока Тори там не было. Там происходило вот что. Греческий огонь догорел и погас, ромейские ладьи подобрали трупы, нескольких чудом выживших матросов, и еще какое-то чудом уцелевшее барахло. Трупы закопали в землю по ромейскому обычаю, а за спасение выживших матросов бухали весь вечер, но бдительность не теряли, поэтому Якарум посовещался с Милкули и Маттаном, и они решили, что ночную вылазку устраивать не будут. Потом несколько дней не происходило ничего важного, наловленные рабы строили для ромеев осадные башни и тараны, и народ в крепости начал беспокоиться: а вдруг и в самом деле возьмут крепость штурмом и всех поработят?

Одним утром подошел главный ромейский полководец к воротам Картахены и глашатай завопил зычным голосом:

– Эй, Якарум! Мы передумали распинать тебя на кресте. Давай ты останешься в городе государем, просто будешь платить Риму дань, и не будешь ни с кем воевать без нашего разрешения.

Якарум подумал над этими словами и велел глашатаю ответить так:

– Засунь себе копье в жопу и покрути! Картахена вольный город, никогда Картахена не была под ромейской властью и, сдается мне, никогда такого не будет!