Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности

– Итак, на прошлой неделе мы говорили о трех видах тем и о том, к каким типам споров они приводят. Но вы наверняка заметили, что классификация эта слишком уж аккуратная и простая. На самом деле люди расходятся во мнениях по многим вопросам одновременно. Мы, как правило, спорим по поводу фактов, суждений и предписаний, высказывая свое несогласие сразу со всеми тремя аспектами в одном предложении. Так что наша задача отнюдь не сводится только к определению предмета спора. Нет, нам нужно распутать многочисленные нити разногласий и наметить курс на разрешение хотя бы некоторых из них.

Саймон подошел к доске и записал тему.

Родители должны отправлять детей в государственные школы.

– Обведите тут слова, которые могут породить разногласия между двумя сторонами, и аргументируйте свой выбор.

Я переписал предложение в тетрадь и обвел слово отправлять.

Ответ казался мне очевидным: это был спор о том, что следует делать; разногласие, связанное с предписанием.

Родители должны отправлять детей в государственные школы.

Остальные ребята обвели то же слово, но Саймона это не впечатлило. «А в чем же еще могут разойтись две стороны? Попробуйте представить, как они смотрят на это предложение. Их мнения могут отличаться и по другим словам. По каким же»

На минуту воцарилось полное молчание. Потом словно что-то щелкнуло, и все принялись выкрикивать варианты ответов. Стороны могут не согласиться со словами «местные государственные школы». У них может быть разная фактическая информация о том, как обстоят дела в этих заведениях (например, сколько там учителей), и противоречивые суждения об их главной цели (например, успеваемость на первом месте, а участие в жизни местного сообщества на втором). А еще стороны могут расходиться в таких моментах, как потребности, личностные характеристики и желания детей и обязанностей родителей. И вот что у нас в итоге получилось.

Родители должны отправлять детей в государственные школы.

Далее Саймон сообщил нам, что это упражнение называется «анализ темы» и отлично демонстрирует многослойность наших споров. То, что кажется спором по одному поводу, на самом деле может оказаться спором сразу по нескольким вопросам, и неспособность распознать эту множественность мешает людям услышать друг друга. «Разве можно рассчитывать на какой-нибудь прогресс, если стороны спорят о разном?»

Анализ темы, наглядно продемонстрировавший многослойность споров, помог нам сразу в двух смыслах.

Во-первых, он позволил определить суть спора, то есть фундаментальное столкновение мнений, из которого проистекали остальные пункты разногласий. Главным моментом в споре об отправке детей в государственную школу могло стать наше понимание обязанностей родителей перед своими детьми и перед обществом. И если мы договоримся по этому вопросу, то сможем выйти из тупика. Короче, то, что поначалу показалось нам спором, связанным с предписанием, на самом деле оказалось разногласием, касавшимся субъективного суждения.

Во-вторых, благодаря анализу темы мы могли выбирать поле битвы – провести четкую грань между спорами, в которых необходимо выиграть, и теми, которые можно и проиграть. Предположим, один из родителей считает, что в государственных школах есть все базовые средства (факт), что родители обязаны улучшать систему государственного образования (субъективное суждение) и что они, соответственно, должны отправлять туда своих детей (предписание). Второй родитель может быть с этим полностью согласен или не согласен, но, скорее всего, оба будут находиться где-то посередине данных континуумов. И мы можем очертить эту серую зону.

Поскольку цель людей в большинстве споров не в том, чтобы устранить абсолютно все, в чем они не сходятся с другой стороной, а в том, чтобы достичь более приемлемого уровня разногласий, им редко приходится вести войну по всем фронтам. Для участника состязательных дебатов главная цель – добиться согласия аудитории по предписанию; следовательно, простое согласие по подходу может быть для него не менее желательным результатом, чем полное согласие. А для родителя, который во главу угла ставит выполнение своего гражданского долга, расхождение по подходу может быть вполне приемлемым вариантом при условии, что он может служить обществу какими-то другими способами. В общем, анализ темы показал нам новые возможности для компромисса, которые таились не в полном согласии и не в абсолютном несогласии сторон, а в их градациях.

Остаток той тренировки мы работали над длинным списком тем с доски. Я попытался было задать парочку актуальных вопросов, – вроде «А как мы собираемся победить соперников на дебатах?» – но Саймон отвечал на них максимально лаконично и вновь возвращал всех к упражнению. В шесть наше время истекло, и тренер отправил нас по домам с единственным напутствием: «Встречаемся в пятницу на больших дебатах!»

* * *

Последним уроком в пятницу у нас была химия; сидя в стерильной лаборатории, я с нетерпением ждал, когда же он доползет до конца. У демонстрационного стенда учитель лил в жидкость в мензурке что-то розовое и говорил о титровании. Но меня вся эта алхимия ничуть не интересовала; мое внимание было поглощено другим. Весь день мой телефон вибрировал от сообщений других членов нашей дебатной группы на тему «Сделаем их, ребята!». Квартет наш, надо признать, получился довольно пестрым – высокие и маленькие, шумные и молчуны, – но мы уже начинали считать себя командой и активно искали слова в поддержку этой идеи.

В пятнадцать минут четвертого наконец прозвенел звонок, и я помчался в кебабную на встречу команды. Есть никому из нас особо не хотелось, но мы решили, что до дебатов, которые начинались меньше чем через два часа, надо что-то в себя забросить. Там, сидя за столом, я начал замечать неявные сходства, скрывавшиеся под более очевидными различиями между мной и моими товарищами по команде. Стюарт, примостившись на краешке стула, то и дело очередью выдавал довольно спорные идеи, но ему явно нравилось, когда другие ребята оспаривали их, как это часто делал Макс в его неизменно рассудительной манере. А Натан вечно сиял приятной мягкой улыбкой, но тоже никогда не пытался уклониться от честного высказывания собственного мнения. И хотя я по-прежнему считал своими лучшими друзьями одноклассников Джима, Джона и Джейка, сидя в кебабной, я не мог избавиться от ощущения, что встретил своих.

В Австралии вечер дебатов – мероприятие четко структурированное. Разные лиги школ и университетов устраивают свои соревнования по-разному, но большинство из них проводят еженедельные раунды между пятью и девятью часами вечера. Наша школьная лига в Сиднее каждый пятничный вечер сводила в поединке две школы; силами мерились команды от седьмого до двенадцатого класса.

Пока мы вчетвером сидели в общей комнате, ожидая темы, к нам то и дело подходили с советами и рекомендациями ребята постарше и поопытнее в дебатах. Один крепкий одиннадцатиклассник – весьма редкая комбинация регбиста с членом дискуссионного клуба – притянул меня к своей широкой груди и велел «порвать их всех». Нашим соперником в тот вечер была команда соседней католической школы для девочек под названием «Бригидина»; девчонки сгрудились вокруг фонтанов метрах в пятидесяти от нас. Одетые в клетчатые юбки и темно-бордовые блейзеры – типичная форма для частной сиднейской девичьей школы, – они выглядели на редкость нарядными, и я уже пожалел, что не надел утром самую чистую из двух моих школьных белых рубашек.

Выдачей темы занимались наш координатор того года мисс Тиллман и ее коллега из Бригидины. Под взглядами своих семей, этаких «Монтекки и Капулетти» дебатов, наши соперницы и мы вчетвером вышли на середину комнаты. Там мы на мгновение столкнулись друг с другом лицом к лицу, так сказать, без преград и прикрас. На лице ближайшей ко мне девочки я увидел равномерную смесь страха и решимости.

Мисс Тиллман вручила нам конверты, подняла в воздух секундомер и провозгласила: «Время… пошло!» Я прочел тему вслух на ходу, пока мы мчались в комнату для подготовки: «Развивающиеся страны должны отдавать приоритет экологической устойчивости, а не экономическому развитию. Утверждающая сторона: Бригидина. Отрицающая сторона: Баркер». Несясь вверх по лестнице с товарищами по команде, под топот наших шагов, словно расчищавший путь вперед, я вновь испытал острое ощущение движения.