Как убили СССР. «Величайшая геополитическая катастрофа»

Разумеется, привилегии — явление отвратительное. А если еще и на фоне общих бедствий или тотального дефицита, устроенного в русских областях, то это тем более неприглядно. Можно привести и такой пример. Единственный случай, когда у И. В. Сталина сорвались с языка неприличные выражения, был момент, когда в 1941 году к нему на прием прибыл кто-то из Куйбышева, куда только что эвакуировалось правительство. «Как они там устроились?» — поинтересовался И. В. Сталин. «Устроились хорошо, товарищ Сталин, но есть перегиб…» — «Ачто такое?» — «Да вот своих детей они устроили в школу в центре города, а чужих детей уплотнили по всему городу…» — «Эх, каста проклятая!» Вот тут-то и были произнесены И. В. Сталиным те слова, которые мы адресуем всем этим крохоборам…

Последнее — вообще тема номер одинв демократической печати тех времен.

Массированная атака СМИ на читателей удалась. Потому что кое в чем пресса была права, а потребителю информации оказалось трудным отделить справедливую критику от антисоветчины. В результате, как это часто говорится, ребенка выплеснули вместе с водой. Потому что инициаторы пользовались столь изощренными методами дезинформации, что и до нынешних времен нашелся только один человек, который в своей специальной книге «Потерянный разум» оказался в состоянии разгрести завалы лжи [9].

А у объекта воздействия слова «торговля без рынка — это абсурд», «Аэрофлот — типичная монополия» вызывали озлобление; а после слов «ускорение» и «самоуправление», «третья модель полного хозрасчета» и «сбалансированная модель управления» и самого главного «прибыль» начинала сладко кружиться голова. Для достижения намеченных целей надо было, по словам авторов, сделать немногое: добить тех, кто мешает — командно-административную машину. Ох, скорее бы ее не стало, а уж там заживем!.. «У интеллигенции было очень сильно расплывчатое убеждение, что во всем «система виновата». Важнейшими причинами наших бед она считала «засилие бюрократов», «уравниловку», «некомпетентность начальства», «наследие сталинизма» — причины, для массового сознания не так уж существенные. И вот, опираясь на эти стереотипы, Г. Х. Попов запустил в обиход как нечто сущее туманный термин « административно-командная система». Если вдуматься, смысла в этом никакого, но словечко было подхвачено прессой, духовными авторитетами, даже получило аббревиатуру — АКС. И стали его употреблять, как будто оно что-то объясняет в советском строе. Как будто это нечто уникальное, созданное в СССР и предопределяющее жизнь именно советского человека.

На деле любая общественная система имеет свой административно-командный «срез», и иначе просто быть не может. И армия, и церковь, и хор имени Свешникова — все имеет свою административно-командную ипостась наряду с другими. Антисоветские идеологи, глубокомысленно вещавшие: АКС, АКС… — намекали, что в «цивилизованных» странах, конечно, никакой АКС быть не может, там действуют только экономические рычаги. Но ведь это попросту глупо — любой банк, любая корпорация, не говоря уже о государственных ведомствах, действуют внутри себя как иерархически построенная «административно-командная система»…» [9. С. 38–39].

В СМИ верхушка и партработники назывались не иначе как партократы, а рядовые члены партии — коммуняки и/или красно-коричневые.

Шла постоянная дискредитация всего и всех. Предлагался то суд по типу Нюрнбергского (вот откуда идет сравнение гитлеровского рейха и сталинского СССР), то запрет на профессию (это ключевое предложение озвучено в момент разбирательства обстоятельств ГКЧП на сессии Верховного Совета РСФСР в августе 1991 г.). На людей, которые своими талантами и неустанной работой на пользу Отечества пробились из низов, наклеивался ярлык «кухаркины дети». Хочется спросить этих господ: а как в этой связи то, что лучше всех руководил сын сапожника? О партфункционерах говорилось, что вся их служба — это только трамплин для продвижения по карьерной лестнице, а не работа.

К этому добавлялись и наглядные спектакли: то демонстративный разворот Ельцина на XXVIII съезде КПСС; то сжигание партийного билета режиссером М. Захаровым, тут же зафиксированные телекамерами; то убойный ответ Р. Медведева на провокационный вопрос в «Аргументах и фактах» о том, что вся-де КПСС виновна за все беды в советские годы, и т. д. и т. п. — все било по сознанию, раскалывало партию и остальную часть общества, приводило к выходу из партии.

Лозунг «Народ и партия — едины!» давно уже трещал по всем швам и никак не соответствовал действительности. В апреле — мае 1990 года подняли зарплату аппаратчикам — жизнь-то дорожала, — опять крики недовольства, причем явно тех, кто не кормился с опустевших прилавков.

М. С. Горбачевым был доведен до своего наивысшего совершенства принцип «Разделяй и властвуй!». В то время как ученые предпочитали ничего этого не замечать и между тем подхалимски называли все «подлинно научным подходом к управлению»! Чего стоят все эти доктора наук?

Была выпущена книга — сборник статей «Самый худший внутренний враг» [3.58]. Название-то взято не откуда-то, а у Ленина. Собрано 59 материалов из газет, в основном из «Правды», «Советской России», «Социалистической индустрии». Обратите, пожалуйста, внимание на названия газет — это не «Огонек», не «Аргументы и факты», не какие-то небольшие демократические газетенки. Это — газеты, которые сохранили и имеют исключительно коммунистическое реноме, они были рассчитаны на рабочую аудиторию. К многим миллионам экземпляров газет добавили немного — всего-то 100 000 — книг.

Один только ответработник ЦК Леон Оников опубликовал около 20 статей в центральных газетах [24. С. 10, 61]. Думаете, он там хвалил аппарат, к которому все время принадлежал сам? М. С. Горбачев позволял себе еще и поиздеваться над людьми. В ходе визита в Красноярск, во время доклада первого заместителя председателя исполкома крайсовета — начальника планово-экономического управления Ю. Абакумова он прервал его: «М. С. Горбачев: (…) чем же у вас занимался крайисполком?

Ю. К. Абакумов: Мы сражались…

М. С. Горбачев: Как же вы сражались, если нет среди вас ни одного «погибшего»? ( Оживление. Смех)» [3.59. С. 1].

Много сидит в зонах — значит, полицейское государство. А нужно во что бы то ни стало сделаться правовым! Депутаты отвергли самоубийственный план «500 дней» — ретрограды, не хотят, чтобы народу было хорошо!

Был быстро запущен миф о том, что аппарат-де сопротивляется благим для всего населения реформам — и от этого у кого хочешь опустятся руки. Прежде всего у тех, кто еще был на что-то способен. Парализована была всякая контрдеятельность. Была ли проведена контроперация «Тихий саботаж» в ответ на давление или нет?

Советологи писали, что саботировать начинали еще нововведения Ю. В. Андропова. Так, «андроповед» С. Биалер (Bialer) в книге «Советский парадокс» (вся книга посвящена такому действительному парадоксу: СССР имеет войска за рубежом, но при этом не в состоянии прокормить собственных граждан) сообщал: «Зимой 1983 года в Москве я узнал о двух эпизодах, связанных с сопротивлением инициативам Андропова в плане проведения экономической реформы и его новаторским идеям относительно чиновничьего аппарата. Местный партийный аппарат, в основном районные секретари, которые составляли превалирующее большинство в партийной машине, забросали ранней осенью Центральный секретариат партии письмами, выражавшими неприятие изменений в политике партии и стиле работы. Их основной аргумент сводился к необходимости учета опасности международной ситуации, что требует заниматься экономической мобилизацией, а не включаться в экономическую реформу или менять стиль работы партии. Второй инцидент связан с обращением, переданным Андроповым на места, в котором говорилось, что он не потерпит формального отношения к экономическим реформам и требует от чиновников ответственности за порученное дело, а те, кто не согласен с такой постановкой дела, не должны удивляться, обнаружив себя однажды без работы. Эти эпизоды, как, возможно, и многие другие, раскрывают нежелание чиновников на местах что-то менять» [3.60. Р. 96–97].

Еще в августе 1985 г. на совещании в ЦК прозвучал тезис о «тихом саботаже линии партии со стороны отдельных руководителей» [17. С. 70].

Постоянная риторика насчет того, что реформы М. С. Горбачева по развалу сверхдержавы вызывают сопротивление бюрократии, помогла потом тем, кто планировал «август-91». Им достаточно было указать в своих рекомендациях: события должны будут выглядеть в глазах общественного мнения так, как будто речь идет о пике недовольства политических консерваторов. Советологам было легче увидеть эту тенденцию. С. Старр (Starr) в своей статье «Меняющийся характер перемен» указывает: «Нужно заметить, что даже самые ограниченные реформы могут вызвать сопротивление (…) со стороны управленческо-бюрократического аппарата. Именно на него ополчился Горбачев в самой резкой из своих речей. Пожалуй, ни один советский руководитель, кроме разве что Сталина времен массовых репрессий, не предпринимал подобной атаки на служащих собственного правящего аппарата. Судя по тому, что в 1987 году было уволено 10 тысяч милицейских работников, при Горбачеве основным объектом принуждения стал государственный аппарат» [3.61. С. 43].