Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству
Шрифт:
— Почему, как ты думаешь, Паскаль так привязан к тебе? — сладким голосом продолжала Джаз. — Что в тебе самое привлекательное? Твоя мраморная джакузи или твой «мерседес»-кабриолет?
Ханна отмахнулась, как от назойливой мухи:
— Жалим и шьем. Я же говорила.
— Слышала поговорку? «Дурак богачку за сто миль видит»? Так вот, в тебе твой Паскаль нашел женщину, на которую всегда можно рассчитывать.Точнее, на твой банковский счет.
— Если бы про твою жизнь снимали кино, Джасмин, знаешь, кто бы тебя сыграл? Бетт Дэвис [44] , — бесцеремонно бросила Ханна, но лицо ее напряглось.
44
Бетт
— Человек, которого ты так любишь, боготворишь, которому ты беспрерывно поешь дифирамбы, — этот человек ведет двойную жизнь. Прости, что именно мне приходится тебе об этом сообщать, но…
Хоть Ханна и напускала на себя равнодушный вид, голос ее вдруг стал по-девчоночьи визгливым:
— Знаешь, по-моему, ты совсем спятила!
— Дэвид — доктор Паскаля еще со студенческих лет. Выписывал ему всякие сомнительные рецепты. Близких друзей и старых знакомых он всегда принимает здесь, в доме. Так вот, как тебе известно, последние несколько месяцев я постоянно шпионила за Стадзом. На прошлой неделе я рылась в его картотеке — той, что он держит под замком, — и, представь, наткнулась на личное дело твоего муженька. Паскаль обращался к Дэвиду за помощью в частном порядке по очень, так сказать, деликатному вопросу. Дело в том, Ханна, что он… короче, твой муж переспал со студенткой. И она… — Джаз помедлила, прежде чем нанести смертельный удар. — У нее… в общем, у нихсын.
Ханна облегченно расслабилась и даже фыркнула от смеха:
— А я-то уж испугалась, что ты мне сейчас начнешь рассказывать о его пристрастии к азартным играм или еще что-нибудь в этом роде. Паскаль терпеть не может детей! Он всегда потешается над папашами, таскающимися за своими чадами по магазинам игрушек на невидимом поводке под названием «обязательства». И тебе это хорошо известно.
— Дело не в том, что он не хотел детей, Ханна. Он не хотел детей от тебя.Прости, но Паскаль использовал тебя все эти годы как дойную корову.
Я с ужасом глядела на Джаз. Эта женщина явно перебрала с самолечением из докторского саквояжа Дэвида.
— Доказательства? — Губы Ханны напоминали натянутый лук.
Каблучки домашних атласных туфель Джаз зацокали по коридору и вверх по лестнице, мы с Ханной бросились следом. Сейчас мы были похожи на запаленный бикфордов шнур, тянущийся к бомбе. В мезонине располагался кабинет, служивший также маленькой процедурной. Стол для осмотра в дальнем углу, стены цвета хирургических больничных халатов. Лекарства, бинты — комната насквозь пропиталась больничным запахом. Джаз вынула ключ из тайника в полой ноге бронзовой статуэтки, открыла шкаф с документами, а затем показным рывком выдвинула ящик. Желтоватую папку она швырнула на стол, точно чумную.
Ханна двинулась к столу — медленно, как под водой. Робко, шажок за шажком, будто начинающая фигуристка. Внутренне вся дрожа, я встала рядом, и мы погрузились в изучение содержимого папки: медицинских карт Паскаля Суона, женщины по имени Шона Сарпонг, двадцати шести лет, и пятилетнего мальчика — Дилана Суона.
Кровь пульсировала, сотрясая все мое тело, как дизельный движок. С момента предательства Рори я так и не смогла восстановить чувство равновесия. Казалось, пол постоянно колышется под ногами. По-видимому, то же творилось и с Ханной. Ища поддержки, она оперлась о стол. И долго молчала. В комнате стояла ноющая, будто жгутом стянутая тишина. Наконец Ханна закончила читать, и одинокая слеза сползла по ее щеке. Она закрыла карту Шоны.
— У девчонки жировой показатель всего три процента. — Ее голос вдруг осип от подступивших рыданий.
Мне не хотелось в это верить, но внезапно все встало на свои места. Заграничные поездки Паскаля в сугубо мужской компании. Трюфельная охота в Италии, с которой тот вернулся без единого гриба.
Сноуборд в России — при том, что Паскаль не умеет стоять на лыжах. Выходные в холмах Котсуолда, куда он якобы ездил писать пейзажи и возвращался без единого наброска. Его студия в Шордиче, куда Ханне доступ был строго-настрого запрещен, несмотря на то, что это она купила ее для мужа. Без сомнения, именно там пребывали сейчас Дилан и Шона.— Но почему он продолжает жить со мной,если у него есть ребенок от нее?Почему он остался, если он не любит меня больше других?
— М-м… какую же фразу я пытаюсь припомнить? Совместный банковский счет?Загородный домик во Франции? Авиаперелеты бизнес-классом? — отозвалась Джаз.
— Хватит, пожалуйста, — взмолилась я.
— «Ах, неужели неверность действительно так важна? Ведь у тебя столько всего остального!» — съязвила Джаз, повторяя слова Ханны, сказанные той несколько месяцев назад. — «Это всего лишь секс» — разве не твои слова? «Забудь и живи дальше»?
— Джаз, прекрати!
Джаз сногсшибательно красива, но если бы сейчас ее внутреннее обличье вдруг вылезло наружу, она оказалась бы близнецом Бориса Карлоффа [45] .
— Но зачем? Зачем ты мне все это рассказала?
— Да брось ты. — Тон Джаз заметно смягчился. — Думаю, ты и сама поняла, что дело нечисто, когда заметила следы от шпилек на кожаном потолке в новом джипе, который ты ему подарила.
— Я ничего не знала. — Голос у Ханны сделался скрипуче-старушечий.
45
Британский киноактер, настоящее имя — Уильям Генри Пратт. Сыграл более 60 эпизодических ролей, прежде чем в 1931 г. прославился в роли Чудовища в фильме «Франкенштейн». В дальнейшем снимался во многих приключенческих лентах и фильмах ужасов, как правило, в однотипных ролях злодеев.
— То есть держала глаза широко открытыми на работе и зажмуривалась дома? Неужто лучше жить в полном неведении?
— Да, — печально ответила Ханна.
— Если неведение суть высшее блаженство, то почему столько людей остаются несчастными? И потом, узнай ты все сама, представляю, как бы ты на меня орала. «Почему, черт возьми, ты ничего мне не рассказала?!» Я и так промучилась целую неделю. Знаешь, как я жалею, что никто не рассказал мнео Стадзе. Тогда я не растратила бы впустую всю мою гребаную жизнь. А может, ты знала и ничего не сказала мне, а?
С профессионализмом молотобойца Джаз продолжала бить соперника его же оружием.
— Хочешь, чтоб я тебя пожалела?! — воскликнула Ханна. — Да ты сама такая же хищница, как эта стерва, с которой живет сейчас мой супруг. Ты спишь с чужими мужьями. — Слова кромсали, точно резак. — Ты превратилась в женское подобие Стадза. В человека, которого люто ненавидишь.
Джаз даже передернуло от этого сравнения:
— Ты не можешь поверить, что была такой дурой, а потому исходишь злобой. Знаешь, как должны были звучать Паскалевы клятвы у алтаря? «Согласен ли ты обирать эту женщину до нитки, согласен ли на пятьдесят процентов ее дохода отныне и присно и во веки веков?» — «Еще бы, мать вашу, конечно ДА!»
— Ты разбила мне жизнь, — простонала Ханна. — И жизнь Кэсси ты тоже разбила, заставив цепляться к Рори. Ты подтолкнула ее к пропасти, в которую она теперь падает. Ты — само зло. Макиавелли в «Миу-Миу»!
Потрясенно глядя на Джаз, я пробормотала:
— Хаос, отчаянье, горе. Прекрасно сработано, Джаз.
Она примирительно взмахнула рукой и снова открыла рот, но Ханна заткнула ее решительным жестом регулировщика:
— Ты словно коллекционер психологических бабочек. Энтомолог чувств. Пришпилила нас на картонку и наблюдаешь, как мы трепыхаемся. Ты садистка! А знаешь, что я сейчас поняла? Это не мы, а ты — несчастный мотылек, летящий на огонь.