Как удачно согрешить

Кончина его брата была неожиданной и шокирующей. Эллиот — идеальный наследник графского титула, драгоценный камень посреди зеленых полей Сассекса. Он не знал финансовых проблем, его положение в обществе также было непогрешимым. У него было место в палате лордов, и он не уклонялся от присутствия на заседаниях, а в качестве гостя являлся мечтой любой хозяйки дома. У него не было никаких причин столь внезапно и скандально обрывать свою безупречную жизнь.

На похоронах только и говорили, что об отсутствии пресловутых причин. Во время приема после погребальной церемонии гости подходили к Риордану и приглушенными голосами задавали вопросы, причем каждый считал, что именно он спрашивает первым. Не известно ли ему какой-либо причины, расстроившей брата? Почему граф не приехал в Лондон по своему обыкновению? За этими вопросами стояло плохо скрытое осуждение: если бы Риордан был рядом с Эллиотом, случившееся удалось бы предотвратить.

Он и сам не раз об этом думал. Если бы он отсрочил свой приезд в столицу, действительно оказался бы с братом в нужный момент. Они виделись в конце марта, за четыре недели до трагедии, и все было в порядке.

Сам Эллиот был в порядке. У них с братом были хорошие отношения, близкие, хотя, став взрослыми, они несколько отдалились друг от друга. Но это естественно, ведь Эллиот наследник, а Риордану необходимо было строить свою жизнь вдали от родного дома. Однако между ними не было враждебности, и Риордан несколько раз в году навещал Эллиота. Интересно, что он упустил во время своего последнего визита?

Сколько бы бренди ни выпил, он так и не смог простить себя за то, что вернулся в город слишком рано. Не всегда можно напиться до полного забытья. Но попытаться стоило. У него неплохо получалось до тех пор, пока в его темное, освещенное лишь огнем камина царство не ворвался яркий луч света.

Раздосадованный внезапным вторжением, он прикрыл рукой глаза, бормоча проклятия:

— Проваливайте, Филдинг. Дворецкий мне сейчас не нужен.

Мора с трудом подавила стон. Она совершила двойную ошибку. Во-первых, это вовсе не библиотека, во-вторых, она не пуста. Имеется свидетель ее оплошности. Что еще хуже, она неверно оценила ситуацию.

— Прощу меня извинить. Я думала, что вы проводите вечер в городе.

Граф не пригласил ее на ужин и не появился в детской пожелать детям доброй ночи, из чего Мора заключила, что он, вероятно, ушел, теперь же она забрела в кабинет лорда в неурочный час, да еще и одетая лишь в ночную сорочку и домашний халат.

— Как видите, я дома.

Лорд Чатем поднялся с кресла и сделал широкий жест рукой, в которой был зажат стакан.

Мора бросила неодобрительный взгляд сначала на стакан, затем на почти опустевший графин.

— Вы пьяны.

Хотя сказать, насколько он нетрезв, не представлялось возможным. Он двинулся к ней на удивление твердой походкой, правда, вид у него был помятый. Он снял сюртук и галстук, оставшись в рубашке и жилете, тех же самых, в которых был в парке. Значит, не покидал этой комнаты с тех самых пор, как удалился сюда в обществе адвоката.

— Мне нужно идти. Я искала библиотеку.

По опыту прошлых лет Мора знала, что мужчину в подпитии нужно всячески избегать. Уилдерхем, к примеру, становился совершенно отталкивающим, когда напивался. Она неохотно попятилась к двери, ибо лорд Чатем вовсе не казался ей опасным, лишь очень красивым. Любопытство подстрекало ее ненадолго задержаться в его кабинете.

В неверном свете горящих в камине дров он казался распутным, волосы закрывали лицо, как тогда, когда они столкнулись на крыльце.

— Не уходите, присядьте и выпейте со мной. В графине еще осталась пара глотков.

— Вы уже достаточно выпили.

Ей бы следовало уйти, но было невероятно трудно оставить графа.

— Не так уж я и пьян, Мора.

При звуке своего имени, слетевшего с его губ, она ощутила спазм в желудке. Кто бы мог подумать, что одно-единственное слово можно произнести столь соблазнительным голосом? Лорд Чатем криво усмехнулся.

— В противном случае я не смог бы сделать вот это?

Он приставил пятку одной ноги к носку другой и стал переставлять ступни, перемещаясь по прямой линии, составляющей узор ковра, раскинув при этом руки в стороны, точно канатоходец: один шаг, второй, третий, четвертый, прыжок. Подпрыгнул, прижав колени к груди, потом приземлился на той же линии, не потеряв равновесия.

Помимо своей воли Мора рассмеялась.

— Боюсь, это доказывает противоположное.

Граф тут же перестал изображать из себя канатоходца и совершенно серьезно произнес:

— Ничего подобного. Всем известно, что пьяный человек не способен передвигаться прямо. И уж точно он не в состоянии подпрыгнуть и приземлиться, не нарушив позиции.

— А трезвому человеку никогда не придет в голову заниматься подобными вещами, — парировала Мора.

Ее слова возымели определенный эффект. Он задумался, глядя на покрытый ковром пол.

— Хорошо, а что вы скажете на это? Видите медальон в центре ковра? Такой фокус пьяный человек точно проделать не сможет.

Лорд Чатем поставил ногу в центр медальона и принялся танцевать, исполняя серию резких шагов и неожиданных поворотов. Никогда прежде Море не приходилось видеть подобного танца, атлетического и мужественного.

— Этот танец называется zebekikos. Он греческий, — бросил через плечо лорд Чатем, заканчивая последний поворот. — Вы все еще считаете, что пьяный человек способен на такое?

— Вы совершенно невозможны, — заключила Мора.

— А у вас волосы распущены. — Он подошел к ней очень близко, так близко, что мог протянуть руку и коснуться ее волос пальцами. — Они такие красивые. Я заметил это еще в парке. Вам стоит носить их всегда распущенными, — произнес он тихо.

Мора осознала, что обстановка в комнате изменилась, из веселой стала напряженной, взрывоопасной. Будто что-то только и ждало искры, чтобы взлететь на воздух. Это было совсем не похоже на скабрезные намеки Уилдерхема. Теперь точно пора уходить от искушения подальше.

— Лорд Чатем, едва ли это прилично, — начала было Мора, чувствуя, как участился пульс.

То, что между ними сейчас происходило, никак нельзя было назвать пристойным, а вот возбуждающим — вполне. Ей никогда прежде не приходилось стоять так близко к привлекательному джентльмену. Подспудно она понимала, что, возможно, такого шанса больше не представится. Стоило рискнуть, чтобы узнать, к чему это приведет, и выяснить, все ли поцелуи такие же мокрые и твердые, как поцелуи Уилдерхема.

Граф прижал палец к ее губам и покачал головой.

— Зовите меня Риордан, а я стану звать вас Мора. Довольно с нас «лордов Чатемов» и «мисс Колфилд».

— Не думаю, что это хорошая идея.

Фамильярность — источник больших проблем, включая и подозрение в том, что их отношения вышли за рамки, существующие между работодателем и подчиненной.

— А вот я так действительно считаю, — не сдавался Риордан, жестом собственника положив руки ей на бедра.

— Вы и в самом деле пьяны, — настаивала Мора, правда, без особого недовольства. То взрывоопасное, что она почувствовала раньше, готово было вот-вот взлететь на воздух.