Как укротить леди

Некоторое время они медленно продвигались по дороге, как и предсказывал Лукас, забитой потоком людей с повозками, спешащих в Дувр, а затем свернули и помчались по еще не засеянным, топким после затяжных дождей полям. Кое-где из земли торчали жалкие всходы прежнего посева, при одном взгляде на которые на душе становилось тоскливо и печально.

Когда они оказались на широком пространстве, Николь послала Джульетту вперед и поравнялась с Лукасом.

– Я даже не представляла, что все до такой степени плохо, – со вздохом сказала она. – Почему здесь было так мало солнечных дней вроде сегодняшнего?

– Из-за этого проклятого вулкана с его пеплом мы радовались и тем редким хорошим дням, что нам выпадали, – ответил он, переведя лошадь на шаг. – Николь, что мне сказать в таверне? Этих несчастных людей не проведешь. Они знают, что прекрасными словами и обещаниями сыт не будешь.

– Скажите им правду.

– Насчет вулкана? Вряд ли это их заинтересует.

– Нет, зачем? Скажите им, что существуют люди, которые бессовестно пользуются их бедственным положением ради достижения своих корыстных целей. Что эти люди провоцируют их на выступление против правительства, которое только побудит его принять новые, еще более суровые законы, дав тем, кто рвется к власти, возможность еще сильнее притеснять народ.

– Другими словами, вы хотите, чтобы я предстал перед толпой недовольных и отчаявшихся людей, вооруженных пиками и вилами, для храбрости опрокинувших не одну кружку эля, и заявил им, что все они – наивные простаки. – Он обернулся к ней и улыбнулся. – А вы будете плакать на моих похоронах?

– Это не смешно! – подавив страх за него, сердито отрезала она. – Вы думаете, они не поверят вам, когда вы скажете им правду?

– Нет, конечно, поверят. Но подумайте, Николь, эта правда вызовет у них только больше злобы и ненависти. Во всяком случае, у меня самого это вызвало бы такую реакцию.

– Что ж, тогда… пусть они обрушат свою ненависть на того, кто этого заслуживает.

Лукас как-то странно посмотрел на нее:

– Да… Пожалуй, это то, что нужно. Нужно будет подумать над вашей идеей. А теперь прибавим скорости!

К двум часам дня они уже дважды останавливались, чтобы сменить лошадей, и Николь и думать забыла о том, чтобы подремать по дороге.

Кучер то и дело настегивал лошадей, так что было просто чудом, что они с Лукасом не упали с сиденья.

Устроившийся на крыше кареты грум Бэсингстоков снова и снова дудел в рожок, предостерегая встречные экипажи. Сначала звук рожка очень понравился Николь, но через некоторое время только лишний раз напоминал, что ее желудок не приспособлен к резкой тряске в карете.

Прижимаясь к стенке кареты, на поворотах она изо всех сил цеплялась за свисающую ременную петлю и смотрела в окошко, как карета проносится в каком-то дюйме от края канавы, потом оборачивалась взглянуть на Лукаса, который крепко спал в другом углу кареты.

Вытянув длинные ноги на противоположное сиденье, одну руку он просунул в петлю, чтобы она удерживала его на месте, а потом сложил обе руки на груди, сдвинул шляпу на нос и вскоре уснул, как невинное дитя!

Зато он проспал и не видел, как она попросила кучера остановиться и выскочила на обочину дороги, где ее вырвало едой, которой их накормили в последнем трактире. Жена трактирщика подала ей напиток, от которого во рту остался приятный вкус мяты, но даже это не успокоило ее многострадальный желудок. Внутри оставалось ощущение пустоты, в которой ее желудок мотался взад-вперед, и Николь решила, что больше никогда, даже под дулом пистоля, не возьмет в рот баранину.

– Лукас! Вы спите? – Она вытянула руку и не очень вежливо ткнула ему в ребра. – Лукас, вы спите?

– Видимо, теперь уже нет, – пробормотал он, выпрямился и, сняв шляпу, бросил ее на противоположное сиденье. – А что, случилось что-нибудь?

– Да, случилось, – язвительно усмехнулась она. – Как вы можете спать?

Он потер лицо, прогоняя сонливость.

– Ну, если вы не знаете, как это делается, то я готов вам рассказать. Во-первых, я закрыл глаза…

– Перестаньте дурачиться!

– Хотя нужно было еще заткнуть уши ватой, – сказал он и поспешно выставил вперед руки, защищаясь от очередного тычка в ребра. – Позволительно ли мне будет напомнить, что это вы советовали мне немного поспать?

– Это когда я думала, что тоже смогу заснуть. Но мне это не удалось, и я считаю ужасно невоспитанным с вашей стороны спать, когда я не сплю.

– А, кажется, я догадался. То есть я должен одновременно с вами ощущать голод, правильно вас понимаю? Радоваться, когда вы радуетесь? И грустить, когда вы грустите, ну и так далее, да?

– И умереть, когда я вас убью! – невольно рассмеялась Николь. – Ну ладно, продолжайте спать. А я просто посижу и подумаю, как вам остановить марш на парламент, чтобы вас не растоптали сами демонстранты – если они не растерзают вас еще в «Сломанном колесе». Так что вы ни о чем не беспокойтесь.

– Идите ко мне. – Он протянул ей руку.

– Нет, вам меня не соблазнить. Вам же предстоит очень серьезное дело, поймите это!

– И я обещаю вам, что отнесусь к нему не менее серьезно, чем Раф.

Она удивленно воззрилась на него:

– Раф? Он что, идет с вами?

– Да, насколько я понял. Все произошло слишком неожиданно. Мы с Рафом думали, что у нас достаточно времени. Вы же понимаете, что, если нам удастся сорвать сегодняшний поход на парламент, Фрейни разозлится еще больше. А мы должны остановить не только этот марш, но и Фрейни. И как можно скорее, желательно сегодня ночью, пока он не пустил в ход письма, которыми так неосторожно снабдила его ваша матушка. Пока он ничего не подозревает и чувствует себя уверенно, считая, что у него на руках козырная карта.

– Так оно и есть, – с досадой кивнула она.

– Да, дорогая, письма у него в распоряжении, но вопрос в том, готов ли он без промедления передать их газетам? Я тщательно это обдумал и считаю, что не готов. Если он разыграет свою карту, то есть эти письма, у него не останется других рычагов, чтобы заставить меня хранить молчание о его планах.

– Но Раф…

– Да, я понимаю. Если он все-таки решит ее разыграть, тогда предметом сплетен станет Раф, на него будут смотреть как на вероятного убийцу ваших ближайших родственников. Но историю с моим отцом уже поздно вытаскивать на свет, и Фрейни это понимает. Он угрожает Рафу и всей вашей семье, что развязывает мне руки и дает возможность информировать лордов Ливерпуля и Сидмаута о том, что мне известно о его планах.

– Вы хотите обратиться прямо к премьер-министру и министру иностранных дел?

– Да, разумеется. И мне остается только надеяться, что они не участвуют в этой затее Фрейни с маршем на парламент. Ну а теперь, пожалуйста, идите ко мне, Николь!

Она предостерегающе выставила руку.

– Вы правы. И лорду Фрейни проще было бы убить вас, и дело с концом.

Лукас изумленно уставился на нее:

– Не дай мне бог сделать вас своим врагом!

– Но это же логично, Лукас! Вы должны это понимать! Или вы уничтожите Фрейни, или он – вас!