Как узнать принца?
Шрифт:
... они вознеслись в небеса и обрушились с них в радугу, а звезды сплели им песню из своих лучей, и никого это здесь не удивило, потому что некому было удивляться. Рай всегда на двоих, и нет в раю ни смерти, ни боли, ни стыда, ни чудес, потому что рай - это одно большое чудо, ибо это Любовь.
Звезды повисли слезами на ресницах женщины, и мужчина пил ее поцелуи так же жадно, как она ласкала его, кровь превратилась в огонь, а огонь превратился в золото, дыхание стало единым, и плоть стала единой, и дух стал един - и свободен.
Океаны
Истина вспыхнет под веками ослепительным солнцем, и не будет ни времени, ни смерти. Как - будешь знать только ты. И он.
Письмена улетят по ветру, горы станут морями, золото - прахом, время вечностью.
Но останутся двое. Ты. И он.
***
Сью проснулась рано утром на груди своего мужчины. Лицо Майкла было спокойным во сне, немного усталым и по-детски счастливым. Сью засмеялась и снова заснула.
***
Это была Неделя Счастья, полного и безоговорочного. Сью понятия не имела, как положено вести себя девушке, только что потерявшей невинность, причем сделавшей это с удовольствием, поэтому и вела себя совершенно естественно. Она смеялась, купалась в бассейне, играла в шахматы с сэром Эгбертом, в кольца с капитаном, в карты с Вивиан и в шарады со всеми вместе в кают-компании. Она загорала и пила сок. Она танцевала по вечерам. Она засыпала с улыбкой на устах и песней в сердце. Словом, она все делала как обычно, с одним лишь маленьким добавлением. Теперь с ней рядом всегда был Майкл Беннет. Всегда! Они не расставались ни на минуту.
Спали они то в его, то в ее каюте, и Вивиан понятия не имела, из какой двери появится смеющаяся Сью утром, но это не выглядело распутством или несдержанностью. Просто для Сью и Майкла любовь оказалась естественна, как воздух, солнце и весь мир вокруг. Они растворились друг в друге, стали едины, и никому и в голову не пришло бы обсуждать их роман или сплетничать о них. Просто они были Майкл и Сью, Сью и Майкл, и это было правильно.
Только у себя в каюте хмурилась Вивиан. Только перед сном сэр Эгберт вздыхал и тревожно качал головой.
Приближалась Англия.
***
Из разговоров на палубе...
– Майкл, смотри, чайки.
– Вижу. Скоро берег. Испания.
– А жалко, что мы не будем там сходить. Вот теперь я бы на нее посмотрела. И на Лиссабон. И на Бордо.
– А мы туда съездим, хочешь?
– Ага. На велосипеде.
– Почему? На поезде. А еще лучше, на машине.
– Да ладно, зачем нам Испания, с другой-то стороны. Где мы столько денег возьмем?
– Сью...
– Что?
– Ничего. Так. Потом...
***
– Вивиан, я волнуюсь.
– Я тоже, сэр Эгберт. Я не просто волнуюсь, я почти в панике. Он ведет себя как идиот.
– Главное, почему? Он что, отца боится? Да Дюк женился на Элен, которая была самой что ни на есть селянкой! Дочь священника! А его, Дюков, дед? Он вообще привез иностранку. Все Ланкастеры такие. Они
потому и сохранились так хорошо. У них все время свежая кровь. Дюку скоро восемьдесят, а он поднимает пятнадцатикилограммовую гирю одной рукой и каждое утро скачет верхом.– Теперь не скачет.
– Так поскачет, когда увидит своего ненаглядного паршивца, да еще с такой девочкой! В Сью нельзя не влюбиться!
– Я с вами согласна, сэр Эгберт, но беспокоит меня другое...
***
– Майк?
– Да, Ви. Ты Сью не видела?
– Видела, скажу попозже, а то ты удерешь. Мне надо с тобой поговорить.
– Что опять не так? Папе я послал телеграмму...
– Идиот, мы с сэром Эгбертом послали ее еще до Кейптауна. Неужели мы позволили бы ему умереть от тоски? На это только ты способен...
– Не начинай, Ви. Тем более что папе я послал телеграмму еще из Ярмута. Правда, тогда я не знал, что меня оправдают. Чего тебе, зануда? Меня Сью ждет.
– Тогда буду краткой. Когда ты ей скажешь?
– Ох, Ви, сам не знаю, как быть. Впервые в жизни боюсь. Да и случай как-то не представлялся. Ну что, выйти из ванной в полотенце, задрать нос и сообщить, что я Гай Юлий Цезарь? Она засмеется и скажет, что ее фамилия Клеопатра, только и всего.
– Но ты не Цезарь. Ты...
– Я знаю, кто я. И я всю жизнь старался работать на имя, а не его заставлять работать на меня. Я не привык, понимаешь?
– А понимаешь ты, что это плохо кончится? Она уже досыта наелась всех наших заморочек голубых кровей, она считает, что аристократы - это такие тихие психи, с которыми лучше не иметь дела, она тебе верит и только на тебя смотрит, а потом вдруг выяснит, что ты...
– Ви? А может, все обойдется?
– Тогда ты совсем не знаешь Сью. Она гордая. И немыслимо честная. К тому же она тебе верит, как верят только Господу Богу, а ты скрываешь от нее даже свое имя. Да она мгновенно уйдет!
– Я скажу. Скажу, не смотри на меня так. Сегодня скажу. Или завтра.
– Майкл!
– Сегодня. Клянусь.
***
– Майкл?
– Что, птица?
– А откуда у тебя этот шрам на груди?
– От верблюда.
– Я серьезно. И еще тот... ну там, где сейчас не видно... Ты какой-то битый весь.
– Били много, вот и битый.
– Хулиган?
– Нет. Хулиганом не был. Не довелось. Солдатом был, спасателем был, проводником в джунглях был, а вот хулиганом не был.
– Ну и хорошо. А когда это ты был солдатом?
– Давно. В двадцать лет завербовался в Иностранный легион.
– Так ты был наемником?
– Ну да. Немножко. Две войны всего. В Африке и еще в Африке.
– Ты тогда захотел бегать с масаями?
– Нет, тогда я хотел в основном от них удрать. Но Африку полюбил именно тогда. Не прыгай у меня на животе, это не трамплин.
– А ощущения похожи.
– Сейчас ты допрыгаешься, и у меня начнутся совсем другие... ощущения!