Как воспитать ниндзю

Он еще раз торжественно поцеловал их для сына.

– А теперь ты, принц, – торжественно провещал король.

Джекки подозрительно посмотрел на мощи, поморщился, но делать нечего...

– А теперь съешь кусочек...

Джекки поднял на меня глаза, внимательно посмотрел. Потом они расширились. Потом он опустил их. Внимательно рассмотрел. Что ел... Потом они стали квадратные.

Потом он опрометью кинулся прочь.

Я так поняла, что, зная меня, он догадался, что это такое.

Из-за двери вдалеке послышались сдавленные истерические рыдания, матерщина, плевки и самые похабные изощренные ругательства по поводу мощей святого Бернарда, святого, и всех священников вместе взятых, перемежаемая с отборной трехэтажной матроской бранью по поводу всех священников и обещаниями, что он сделает со священником, когда отмоется от вонючей святой дряни.

– В нем бес! – встревожено сказал индеец.

– Надо заставить его съесть весь кусок мощей! – озабоченно подхалимски загалдели придворные. – Пусть съест все, тогда поможет! Бернард простит, но ради принца все можно, если даже мощи кончатся... Ваше величество, мы можем его накормить!

Рыдание наверху перешли в всхлипы, потом в визг, а потом в топоток, которым Джекки спасался от святого лечения...

Я еле держалась, и лицо у меня было, наверное, все красным.

Придворные погнались за Джекки.

Часть возмущалась поведением графа Кентеберийского и его семьи. Которые брезгливо смотрели на мощи и даже не подумали шагу ступить, чтобы изгнать дьявола и защититься от него. Ни один из них даже не двинулся. Они остались в одиночестве. Даже раздавались угрожающие голоса.

Вся моя семья тоже вышла. Только Логан украдкой двинулся сюда.

– Да не может он поцеловать! – возмутилась я.

– Спорим, он поцелует? – с каменным лицом, так, что со стороны было незаметно, одними губами тихо сказал китаец.

Логан украдкой начал целовать мощи.

– Святой Бернард, охрани меня от дьявола и оборотней, – прошептал он.

– А вам, сын мой, – проникновенно сказала я, с трудом уже стоя на ногах от хохота, – я назначаю ептимью, – поцеловать мощи тридцать раз за то, что связались с безбожниками и стеснялись подойти открыто... И съесть большой кусочек...

Тот поднял на меня удивленные умиленные глаза, поверив в святость, угадавшую его колебания, и начал истово целовать... А потом отломал кусочек и...

– Я же говорил, что поцелует, – хладнокровно сказал китаец. – Ты должна мне тысячу фунтов...

Лицо Логана исказилось. А, когда он поднял на меня глаза, стало просто белым.

– Ч-что это? – с искаженным лицом прошептал он, разглядывая и нюхая то, что в руке. Его рвало. Он явно делал те же выводы, что и принц.

– Собачья какашка, – не желая врать возможному родителю, честно сказала я. Родителям не надо врать...

– А-а-а...

– Не волнуйся, – видя, каким стало его лицо и что его сейчас хватит удар, поспешила успокоить его я. – До тебя ее уже поцеловали и попробовали четыреста человек... И ничего... Живы, не умерли!

Лицо его медленно вытянулось и стало таким, мол, я так и знал...

– А может и не собачья! – быстро сказала я, видя, что он белеет, и пытаясь помочь и смягчить удар.

Логан стал зеленым и затрясся.

Я не выдержала.

Я бросилась прочь, пользуясь тем, что меня сейчас никто не видел, сорвала рясу и, забившись в угол и упав на пол, начала бешено хохотать, запрокинув голову. Меня просто трясло, и я не могла никак успокоиться...

– Нет, я не согласен быть больше ее родителем, – услышала я возмущенный голос Логана. – Клянусь, задушу ее своими руками, как только поймаю негодную девчонку...

– Логан, вас настропалил священник? – в ужасе спросила Мари. – Он вас настроил против нее?

– Какой священник! – заорал тот.

– Вы съели что-то не то? – догадалась та. – Он вам дал отраву! Мощи были несвежие!

Логан завыл.

– Какие мощи!!!! – заорал он. – Я ее сам накормлю ими, дай только поймать!

Джекки отчаянно хохотал в углу.

– Вы съели что-то не то, Логан? – наконец, вытирая слезы, ласково спросил он. – Может позвать доктора...

Тот в злости дернулся.

– Сукины дети, – обратился Логан к моим родителям. – Не могли хоть предупредить! Вы же ее знаете лучше меня! – отчаянно сказал он.

– Не понимаю, чего он? – обратилась мама к пап'a.

– Наверное, съел чересчур много святого Бернарда, – меланхолично сказал пап'a. – И теперь не боится дьявола...

– Аааа...

– Кто такое священник, я понял почти сразу... А вот что такое Бернард я не... – с интересом раздумчиво сказал пап'a.

Логан снова завыл.

– Зная Лу, можно предположить...

Вой перешел в рыдания...

– А вообще, все гениальное просто, – рассудительно сказала Мари. – Зная Лу, я уверена, что она долго не искала...

Там началась истерика...

– Они сами ели дерьмо, – жестко сказала я, появившись в дверях, – потому что именно его хотели! Тот, кто выбирает суеверие вместо духа, должен быть готов есть дерьмо, ибо его он и выбрал! Если они готовы по слову священника есть любое дерьмо и делать любые глупости, только потому, что оно освящено попом, вверять ему свою мысль, вместо своих глаз, своего сознания и ума, то они должны быть это готовы!

– Но они съели! – печально сказал граф.

– Чуть-чуть – полезно! – поджав губы, ответила я. – Следующий раз хоть осмотрят его перед едой!

Снова начались рыдания.

Истерические.

– Как насчет бала? – крутанулась вокруг себя Мари. – Кстати, ты знаешь в честь чего он?

– Угу... – сделала я подозрительное движение, подбираясь ближе к ней.

– В честь тебя! – очень радостно и улыбчиво сказала Мари.

Мне эта радость что-то не понравилась почему-то. И почему ж?

– Тебе не нравится? – отступила на шаг Мари.

Я осторожно зажимала ее в угол.

– Я тогда пойду побегу скажу, что не надо... – быстро проговорила Мари, пытаясь прорваться к двери.

– Я слышала, я люблю принца? – невинно спросила я, поворачивая к ней ухо.

– Ты ошибаешься, ты его не любишь! – поспешно вскричала Мари.

– Да? – протянула я, открыв глаза.

– Конечно, – облегченно улыбнулась она, – ты плохо расслышала – тебя женили силой! – быстрей выкрикнула она.