Как воспитать ниндзю

– Вы не сошли с ума? – встревожено потребовала королева. – Доченька, ты опять странно выглядишь! Может тебе поспать?

Я застонала, все еще не в силах преодолеть ощущение Вооргота, стоявшего так близко.

– Ты хоть что-то понимаешь? – ласково спросила она меня.

– Угу... – сказала я. – Вооргот рядом, а мне мешают...

– Так, она больна! – сказала королева строго и яростно. – И ей надо поспать!

– Она будет спать только в моем присутствии! – заявил Вооргот, не отрывая от меня глаз и все еще не видя абсолютно никого вокруг.

– И ты говоришь, они простояли так пять часов? – подозрительно и пронзительно спросила королева маму.

Мама промолчала. Ответ был очевиден.

– И давно они чокнулись? Если так, почему вы сразу не вызывали врача! – рассердилась королева.

Вооргот хмуро смотрел мимо всех на меня.

– Мы поженились! – вызывающе сказал он. Королева вздрогнула. – И я не понимаю, кому пришло в голову отрывать нас, – сказал он сердито и обиженно, – если она моя жена...

– Конечно, – сказала королева успокаивающе, как дебильному ребенку, – конечно... Но только это не повод на протяжении пяти часов устраивать театр для зрителей, которые ошарашено до сих пор смотрят на то, как вы целуетесь. И делать это на глазах у всех столько часов подряд на радость людям... – она повела рукой, и я увидела, что площадь полностью забита народом, который висит даже на деревьях, фонарях и домах в окнах, а крыши усыпаны маленькими человечками с биноклями... – И платят за место такие деньги, которых хватило бы, чтобы наполнить казну... – расстроено сказала она. – Никогда не видела такого поцелуя, на которого хотелось бы смотреть и смотреть, и от которого мурашки по коже идут...

– Ты можешь не издеваться?! – мрачно спросила я, убирая за спину дрожащие руки и еле сдерживаясь, чтоб снова не броситься к Воорготу.

– А что я должна делать, если место на крыше продают старикам за тысячу фунтов, поскольку это зрелище настолько улучшает потенцию, что они тут же все могут с молодыми женами без всяких штук... А вон в том соборе предприимчивый викарий устроил публичный дом, пользуясь якобы тем, что сам епископ смотрит на ЭТО сблизи, и продает людям немножко поглядеть в окошко, а дальше они сами с женами...

Епископ подпрыгнул.

Я помрачнела.

– Я сама приехала сюда с королем, чтобы пережить медовый месяц, и какая-то скотина еле перепродала мне место за десять тысяч фунтов, – сказала она со злостью. – Да и то давая посмотреть лишь на несколько минут, ибо было достаточно, чтоб заниматься самим... И что вы думаете, когда я на третий раз узнаю вдруг свою дочь! – гневно и разъяренно сказала она.

Я хихикнула.

– Так меня даже не пропустили сюда! – в ярости выкрикнула она, покраснев от гнева. – Уверяя, что я не заплатила!

– О мам, а ты заплатила?

Королева побурела.

– Я только тут заметила, что щеки и губы у нее красные, глаза огромные, а губы припухшие... А вид у короля ужасно довольный и виноватый...

Вооргот тоже заметил и ахнул.

– Это что, они на нас смотрели и... – в ужасе выдохнул он.

– И не они одни! – мрачно выплюнула я, оглянувшись.

То, что я увидела, меня не слишком обрадовало. Сотни тысяч человек махали мне руками и кричали:

– Горько!

– Что вы стоите, сукины дети, работайте! – услышала я чей-то недовольный брюзгливый старческий голос. – Я только один раз успел сделать с женой и всего минут на сорок, а заплатил за целых три!

Я пришла в ужас.

– Они что, на нас смотрели!? – дошло до Вооргота.

– Угу! – наконец сказала королева, разъяряясь и наливаясь праведным гневом. – Смотрели!!! И что же вы думаете, когда я неожиданно увидела там своих сыновей с дочерью, занимающихся тем, чем и грешно говорить!!! – с яростью сказала она.

– Сыновей!? – подозрительно спросила я. И тут мой взгляд словно в первый раз упал на выскочившую откуда-то Мари, лихорадочно оправлявшую помятую юбку и выглядевшую подозрительно счастливой с яркими красными губами и растрепанными волосами. Ее крепко держал за руку старший принц, который казался сейчас вовсе не толстым, а скорей крепким и поджарым с суровым лицом.

– Мари!?! – тихо яростно вскрикнула я, и даже не заметила, как из-за голенища в руку мне незаметно прыгнул нож. По счастью, Вооргот был с китайцами наготове, и на этот раз успел меня перехватить, иначе я убила бы его. – Что он с тобой сделал!? – с болью спросила я.

– Я сделал ей предложение! – вызывающе сказал он, слишком крепко и как-то удивительно нежно держа ее и не собираясь отпускать.

– До или после? – как-то медленно лениво сквозь зубы процедила я, не собираясь его прощать.

– Только что... – хладнокровно ответил тот. – И удержи мою сестренку крепче, Вооргот, пока нас не обвенчают, а то у нее волчьи повадки...

– А капитан? – шокировано спросила я.

– Он оказался нашим родственником... – вздохнул отец. – Как ни странно, он двоюродный брат Дженни, которых у нее штук двадцать и которых она совершенно не знала, ибо с той семьей ее мама рассорилась... То есть ее двоюродный дядя... Более того, он родственник и с моей стороны. Здесь к тому же обнаружилась двойная петля родства, наши семьи уже когда-то были в родстве. И уже рождались уроды. На это можно было закрыть глаза, но хуже всего, есть подозрение, что он сын моего отца от чужой жены, китаец поехал и разведал сплетни... – сказал отец тихо. – Это трудно подтвердить, потому что семьи уже были в родстве, и у них бывают похожие глаза, но я отказал не думая. Потому Мари так легко приняла его – я уже показал Мари наши родовые признаки в нем, хотя он их скрывает под волосами. Естественно, он не может быть ее женихом, хотя тут в Англии и странные традиции, и страшно ругался и чуть не плакал... и даже спрашивал у своей мамы, может он чужой сын, но только получил по морде...

Я вздохнула. Я, конечно, видела, что после расправы с бандитами в городе, когда у старшего принца оказались списки, Мари совершенно по-иному на него поглядывает, как ни на кого другого, особенно, когда оказалось, что он воспитан так же, как она – с абсолютной памятью, умением драться, политическим умом и всем комплексом разведчика, – и, особенно поразил он ее участием в спасении родителей Вооргота.

– Не волнуйся, она оказалась девств... – он не договорил, потому что я прыгнула на него и только Вооргот смог сбить меня в воздухе.

– Черт! – сказал Вооргот принцу яростно, бешено прижимая меня к себе. – Ты можешь сделать это быстрей, дурень, пока я ее держу!

– У них будет настоящая свадьба! – жестко сказала королева.

Старший брат счастливо улыбнулся.

– Я такой добрый! – сказал он. – Я такой добрый, я такой скромный! Я подпишу брачный контракт прямо сейчас, не ломаясь и не привередничая и меркантильничая, как Вооргот, и даже не глядя на него, – он смущенно потупился, и скромно сказал, – даже если в нем будет цифра в три миллиарда!

Я схватилась за сердце.

Мама ахнула.

– Сто пятьдесят миллионов! – тихо сказала она. – И ни копейки больше...

Принц молча выдвинул Мари вперед, крепко держа ее перед собой. Мари была слишком счастлива, и, похоже, ничего не соображала. Он молча шуровал ногой туда-сюда, будто его все не интересовало. И даже смотрел только на ногу.

Мама сжала губы.

– Пятьсот миллионов!

Принц пожал плечами и нежно поправил на Мари юбку. Явно демонстрируя всем своим видом, что они в полной его власти. Мари явно ничего не соображала от счастья и, разомлевшая, и прикрыв глаза, полезла целоваться, как Венера после сна с картин Боттичелли, где она сидит.