Как возникло человечество

Вполне понятно, что ни о каком сознательном доведении до сведения членов коллектива всех существующих в нем табу первоначально не могло быть и речи. Знание о том, какие действия являются запретными, и убеждение в том, что от этих действий нужно воздерживаться, могло быть приобретено членом первобытного стада только в процессе его собственной практической деятельности. Естественно, что у юношей, только что достигших зрелости, не могло быть ни знания существовавших табу, ни убеждения в необходимости их соблюдения. Поэтому, начиная принимать участие в половой жизни коллектива, они неизбежно на первых порах допускали нарушения существующих половых табу, за что подвергались суровым наказаниям со стороны взрослых. Приобщение юноши к половой жизни коллектива, превращение его из подростка во взрослого мужчину неизбежно сопровождалось, таким образом, целой серией жестоких истязаний.

В дальнейшем эти избиения постепенно стали традиционными и начинали все в большей степени носить профилактический характер. Юношей начинали подвергать избиению не только после нарушения ими половых табу, но и до нарушения, еще до приобщения их к половой жизни коллектива. Избивая юношей, взрослые мужчины, совершавшие эту операцию, одновременно в той или иной форме доводили до сведения истязаемых существующие в стаде половые табу. Ставшие традиционными избиения юношей по достижении последними зрелости приобрели огромное значение как средство предотвращения нарушения табу и начинали рассматриваться как необходимое условие, предваряющее приобщение молодежи к половой жизни. Постепенно возникло новое табу — запрет юношам, не подвергшимся традиционному избиению, вступать в половые отношения. Приняв традиционный характер, избиения юношей по достижении ими зрелости по существу стали обрядом, знаменующим их приобщение к половой жизни коллектива, их превращение во взрослых мужчин, в полноправных членов коллектива.

Превращение избиения юношей в посвятительный обряд, возникновение инициации связано, вероятно, с появлением половых охотничье-производственных табу. Нарушение гаремного табу со стороны молодежи если и имело место, что весьма сомнительно, то во всяком случае никак не могло носить массового характера. Иначе обстоит дело с половыми производственными табу. Попытки со стороны молодежи вступить в половое общение во время становившихся все более продолжительными периодов воздержания не могли не иметь первоначально массового характера и не могли не вызывать столь же массовых репрессий, с течением времени превратившихся в посвятительные обряды [76] .

76

Возникнув как средство предотвращения нарушения со стороны молодежи половых производственных табу, ининиации в дальнейшем по мере возникновения новых норм, регулирующих отношения между полами, а также различного рода норм, регламентирующих взаимоотношения людей в других сферах их жизни, становились средством предотвращения нарушения и этих новых возникших моральных правил Во время инициации у отсталых народов современности до сведения юношей доводятся не только нормы, регулирующие отношения полов, но и все остальные существующие в коллективе моральные нормы.

С возникновением половых производственных табу жизнь первобытного стада стала состоять из чередования периодов полового воздержания и периодов промискуитетных праздников. Принимать участие в последних имели право лишь взрослые, т. е. только люди, прошедшие инициацию. Подростки, не прошедшие посвятительных обрядов, участия в этих праздниках принять не могли. Так как инициация была таким событием в жизни формирующихся людей, после которого последние получали право принимать участие в промискуитетных праздниках, то вполне естественно, что они оказались теснейшим образом связанными с этими первобытными торжествами. Посвятительные обряды не могли совершаться в иное время, кроме как в начале очередного промискуитетного праздника. После этих обрядов начинался промискуитетный праздник, в котором инициированные юноши получали возможность впервые принять участие. Впрочем, не исключена возможность, что в некоторых стадах с целью проверки умения юношей обуздывать себя им разрешалось включиться в половую жизнь коллектива, начиная не с данного праздника, а со следующего за ним.

До сих пор речь шла исключительно лишь о мужских инициациях. Несомненно, однако, что первобытным стадом должны были приниматься определенные меры, чтобы добиться соблюдения половых запретов и от женщин. Наряду с посвятительными обрядами для юношей должны были возникнуть и инициации для девушек, знаменующие их переход в ранг взрослых женщин. И они действительно возникли. О том, какой характер они носили, дают возможность составить представление данные этнографии.

У племен Центральной Австралии над девушкой по достижении ее брачного возраста совершалась операция дефлорирования, а затем группа мужчин овладевала ею. Бросающейся в глаза особенностью является та, что во время дефлорирования к девушке получали доступ не только мужчины, принадлежавшие к той же группе, что и ее будущий муж, но и мужчины, которым в обычное время половые отношения с ней были строжайше воспрещены, Во всех 16 племенах Центральной Австралии к девушке имели доступ мужчины, для которых она в обычное время была табу, а в 9 из них (арунта, кайтиш, ильпирра, иллиаура, лоритья, бингонгина, вальпари, варрамунга, воргайя) даже лица, принадлежащие к одной с ней фратрии и брачному классу, т. е. люди, которым за сношение с ней в обычное время грозила смерть (Spencer and Gillen, 1899а, р.94–96; 1904, р.ІЗЗ — 137; 1927,1, р.472–474).

Приведенные данные не оставляют сомнения в том, что подобного рода обычай возник до появления экзогамного запрета, т. е. в первобытном человеческом стаде. О связи этого обычая с промискуитетными праздниками первобытных стад говорит и то обстоятельство, что в большинстве случаев эта церемония приурочивалась ко времени больших праздничных сборищ, характеризовавшихся значительной половой свободой (Spencer and Gillen, 1899a, p.92–93; 1927, 1, p.472).

Существование подобного рода обычаев отмечено у многих австралийских племен, в частности у племен Квинсленда, хотя не у всех из них к девушкам имели доступ мужчины, принадлежащие к запретным группам. Коллективная дефлорация девушек и у этих племен также приурочивалась к большим праздничным сборищам (Roth, 1897, р. 174).

Пережитком такого рода посвятительных обрядов является существовавший у целого ряда племен и народов (древние жители Киренаики и Балеарских о-вов, бареа Эфиопии, ватеита и другие племена Восточной Тропической Африки, некоторые племена Центральной и Южной Африки, полинезийцы Маркизских о-вов, некоторые племена Новой Гвинеи, ряд племен Центральной и Южной Америки) так называемый насамонийский обычай, заключавшийся в том, что после свадьбы присутствующие на ней мужчины овладевали невестой и лишь после этого к ней получал доступ жених, а также имевший широкое распространение по всему миру обычай добрачной дефлорации девушки отцом, колдуном, жрецом, вождем и т. п., последним отзвуком которого являлось пресловутое „право первой ночи" (Johnston, 1885, р.7–8; French-Sheldon, 1892, р.365–366; Stannus, 1910, р.303; Hartland, 1910, И, р.176; Westermark, 1925, I, р.167–168, Briffault, 1927, 111, р.224–238, 3 12 — 319; Геродот, 1885, 1, с.140; Ковалевский, 1886, II, с.30–49; Краулей, 1905, с.347–349; Толстов, 1948, с.321–325; Миклухо-Маклай, 1951, III, ч. I, с.362 и др.). Следы насамонийского обычая зафиксированы в свадебных обрядах таких европейских народов, как ирландцы, французы, итальянцы, немцы, латыши, чехи, поляки, русские, украинцы, белорусы, южные славяне, коми, а также у народов Кавказа и китайцев (А.Смирнов, 1878, с.51–56, 165–166; Ковалевский, 1886, II, с.5; Шейн, 1900, I, вып.2, с.668; Довнар-Запольский, 1909, с.78–81; Кагаров, 1929а, с. 191; Briffault, 1927, III, р.225–226).

Не у всех племен женские инициации исчерпывались коллективной дефлорацией. У некоторых они включали в себя моменты, напоминающие те мучительные испытания, которым подвергались юноши. Так, например, у некоторых австралийских племен девушкам во время инициации выбивали зубы. Однако в целом женские инициации носили значительно более мягкий характер, чем мужские. По-видимому, это объясняется тем, что нарушения половых табу со стороны девушек не носили столь яркого характера, как со стороны юношей.

Изложенный выше материал, на наш взгляд, дает достаточное основание для заключения, что женские инициации происходили, как и мужские, во время промискуитетных праздников и что главной их частью было коллективное овладение девушкой всеми мужчинами, принадлежавшими к данному коллективу. В пользу положения, что инициации возникли в эпоху первобытного стада, а не родового общества, говорит не только их теснейшая связь с промискуитетными праздниками, но и то обстоятельство, что мужские инициации включали в себя в качестве своего необходимейшего момента мучительные испытания. В родовом обществе пе было необходимости прибегать к столь суровым мерам, чтобы добиться от юношей соблюдения норм морали. Этим объясняется наблюдаемое в нем постепенное смягчение этих испытаний. Иначе обстояло дело в эпоху обуздания зоологического индивидуализма, в эпоху первобытного стада. В то время применение столь жестоких средств было насущной необходимостью.

В заключение можно указать, что положение о возникновении инициаций в эпоху первобытного стада находит свое подтверждение в преданиях, бытовавших у аборигенов Австралии, в частности, в мифах арунта. В этих преданиях рассказывается о событиях, происходивших в мифическую эпоху — альчера (альтжира), во время которой жили и действовали тотемистические предки арунта (Spencer and Gillen, 1899а, р.387–418).

В альчера выделяются четыре периода, первый носит название раннего альчера, второй и третий вместе образуют средний альчера, последний, четвертый, известен под названием позднего альчера. Согласно преданиям, в течение первых трех периодов (раннего и среднего альчера) не было тех брачных ограничений, которые имели место у современных арунта, в частности, полностью отсутствовала экзогамия (р.393, 418). Все эти запреты возникли лишь в позднем альчера.

В то же время, согласно преданиям, в течение всех первых трех периодов существовала операция обрезания, являвшаяся важнейшей составной частью посвятительных обрядов не только у арунта и многих других австралийских племен, но и у большого числа народов и племен земного шара. Как рассказывается в мифах, во втором периоде (первой половине среднего альчера) произошло существенное изменение в посвятительных обрядах. Если раньше операция обрезания производилась заостренной и обожженной на костре палкой, то, начиная с этого времени, она стала производиться с помощью каменного ножа. О возникновении самой операции в преданиях, даже относящихся к самой ранней эпохе, ничего не говорится. Это можно объяснить только тем, что происхождение этого обычая относится к эпохе, столь отдаленной, что о ней не сохранилось воспоминаний. Об исключительной древности обряда обрезания говорит и тот факт, что оно первоначально производилось не каменным орудием, а деревянным.