Как все начиналось
Шрифт:
— Кто тут мельник?
Худой селянин протолкался к помосту и низко поклонился. Баронесса грозно спросила:
— Ты чего это мельничных брауни обижаешь? Что трудно оставить то зерно, что рассыпалось, а не сметать его? Оно же всё равно с мусором перемешалось! А брауни выберут его, жалко, да? Или такой вредный?
— Так они же мельничные колёса клинят, не работа, а одно мучение получается! — возмущённо ответил мельник, но при этом опасливо поглядывая на грозную баронессу. Листик перевела взгляд на снова запищавших домовых. Выслушав их, девочка кивнула мельнику:
— Значит так! Чтоб мне до завтра помирились! Сами договаривайтесь — кто кому, что и сколько должен! Понятно! Можете идти!
Листик махнула рукой, отпуская спорщиков. Притихшие брауни и почему-то пятящийся
— Завтра я к вам в овраг зайду и разберусь с кикиморами!
По толпе людей прокатился изумлённый вздох, все знали, какие вредные и неуправляемые существа кикиморы. Кто же такая эта маленькая рыжая баронесса, что запросто может с ними разобраться? А то, что она может это сделать, после её разговора с драконом никто не сомневался. Староста тихо спросил об этом у Терлина, к невозмутимым норвеям он обращаться побоялся.
— Про Хозяйку леса слыхал? — усмехнулся баронский обходчик. — Вот это она и есть.
— Но как же… Она же баронесса… Капитан сказал что… Как же так?.. — Услышав ответ, не мог прийти в себя староста. Про Хозяйку леса он слышал, но думал, что это кто-то очень могучий из необычного народца, русалка или дриада.
— Листик, дочь нашего барона, потому и баронесса. Ну и Хозяйка, видел, как её нечисть слушается, да и драконы тоже.
Староста закивал, а Русилина и сопровождавшая её Олива переглянулись — чего-то подобного они и ожидали. Листик заметила это переглядывание и спрыгнула к ним со своего насеста.
— Чего же вы своё прошение не подаёте? — Хитро прищурилась улыбающаяся девочка.
— Листик, ты… Вы действительно баронесса? — растерянно спросила сестра Олива.
— Ага, — ответила рыжая девочка, а Русилина тихонько поинтересовалась, указав на Терлина:
— Тот достойный человек говорит, что вы Хозяйка леса, это правда? Хотя чего я спрашиваю, я же видела… И тогда и сейчас. Но святая Урсула к вам расположена благосклонно, как такое может быть? Ведь вы с нечистью…
— Может потому, что она никого не обижает и обидеть не даёт? — спросил неслышно подошедший Гуго Норек. Все жалобы и прошения были рассмотрены, баронский суд можно было считать законченным. Осталось только прошение матери Русилины. Она смотрела на Листика, не решаясь подать его. Девочка улыбнулась, протянула руку и сама взяла лист бумаги. Листик не стала его читать, ведь помогала составлять его Ирэн. А писалось это прошение в присутствии Листика, тогда ещё не баронессы. Но Русилина-то этого не знала и теперь считала, что тогда девочка просто посмеялась над ней. Листик вздохнула и подписала, потом глянула на Гуго, тот что-то произнёс одними губами, девочка, напустив на себя важный вид, повторила:
— Быть по сему! Ага!
Воины дружины ночевали там же, где и в первую ночь, с тем, чтоб утром тронуться в обратный путь. Староста пригласил Листика, но та отказалась:
— Я у Сильмы жить буду, а вы лучше святых сестёр разместите, а то они первую ночь на сеновале спали, неудобно как-то получается!
Появлению Листика Сильма была удивлена, она думала, что баронесса разместится на постой в доме получше. Улыбающаяся рыжая девочка появилась на пороге, когда Сильма с детьми собрались ужинать. Благодаря Листику, у них теперь было вдоволь мяса, а баронесса принесла хлеб и сладкие пироги, что ей передала Герда, она хоть и знала, что Листик пойдёт в Малые Родники не с дружинниками, но всё равно передала корзинку и строго наказала Гуго отдать Листику. Сильма и её дети сначала чувствовали себя скованно, но младшую дочь открывшееся высокое положение рыжей девочки нисколько не смущало, она сразу же поинтересовалась:
— А когда мы в лусалок иглать будем?
— Обязательно будем! Вот только поужинаем, а потом я со всеми делами разберусь, да ваши окрестности от нежити почищу, — улыбнулась рыжая девочка и протянула Вильме две золотые монеты: — Спасибо за платье, это тебе, чтоб купила себе два новых.
— Но здесь же гораздо больше!
Здесь хватит на…Дочь Сильмы не досказала, Листик её перебила:
— Вильма, я же вижу — деньги вам нужны. Ты отдашь их матери, и вы их попытаетесь сэкономить, так у тебя и не будет двух новых платьев, вот! А так, одну монету будете экономить, а на вторую купите платья! И вообще, вам очень трудно будет здесь прожить, вам, конечно, помогут, но всё равно будет трудно. Сильма, я бы хотела тебе предложить должность в замке, Герде нужна помощница. На кухне есть повара, а по хозяйству она одна, от дружинников в этих делах мало толка. А ещё я переговорила с Гуго, он готов принять Грумта в дружину как оруженосца.
Листик посмотрела на мальчика, тот сразу же кивнул, а потом, смутившись, посмотрел на мать, словно спрашивая у неё разрешения, а рыжая баронесса продолжила, уже непосредственно обращаясь к Грумту:
— А потом и дружинником станешь.
Закончив ужинать стали укладываться спать, к Листику прижалась младшая дочь Сильмы:
— Ласскажи сказку! Волшебную! Как вчела!
Листик задумалась и стала рассказывать сказку другой своей знакомой из Арэмии, наездницы, акробатки и танцорки Карэхиты Игуэс.
Глава восьмаяНемного из прошлого — цирковые
Жозе правил лошадьми. Он ехал в головном фургоне колонны своего цирка, а где должен ехать директор и владелец цирка? А почему сам правил? Так он не гордый, вполне может это делать. А ещё он не такой уж и богатый, чтоб нанимать возниц. Жозе ещё и смотрел по сторонам, а тут было на что посмотреть — местность была очень живописная, словно картина художника. Вот и поворот, за ним раньше дорога подходила к домику под красной черепичной крышей. Но месяц назад, когда цирк Жозе ехал в Арэмию, домика на этом месте не оказалось! Он будто исчез! Если бы его развалили — остались бы развалины, если бы сгорел — осталось бы пожарище. А так — полянка заросшая травой! И всё!
Вот так размышляя, Жозе заметил маленькую худенькую фигурку, стоящую у полянки, где был домик, только тогда, когда кони стали упираться, не желая идти дальше. Судя по крикам, раздавшимся у него за спиной, такое произошло с лошадьми не только его фургона. В коней будто вселились демоны, они громко ржали, брыкались, всем своим видом показывая желание бежать от этого места, бежать в ту сторону, откуда пришли. Но сделать это им не позволял фургон, в который они были запряжены. Жозе больше ни на что не обращал внимания, прилагая титанические усилия, чтоб унять коней. Внезапно кони успокоились, перед их мордами стояла рыжая девочка и, поглаживая, что-то говорила. Та самая девочка, что стояла у того места, где был домик. Успокоив упряжку первого фургона, девочка пошла ко второму. Только сейчас Жозе обратил внимание на то, что девочка обнажена! Раньше было не до этого, надо было сдерживать испуганных коней. Непонятно почему она разделась, а может её раздели? Жозе пугливо огляделся, если бы здесь были грабители, они уже напали бы! Но с другой стороны, кто-то же раздел девочку? Хотя какой в этом смысл? Если бы это был ребёнок из богатой семьи, то тут были бы сопровождающие или следы борьбы сопровождающих с грабителями. Но ничего этого не было! Пока Жозе размышлял, кони, запряженные в фургоны бродячего цирка, успокоились, их утихомирила рыжая девочка. Даже львы, зарычавшие в своей клетке–фургоне, затихли — они тоже ревели, добавляя всеобщего переполоха. Жозе спрыгнул с козел и пошёл посмотреть — что же там?
Подойдя к львиному фургону, Жозе застал странную картину — девочка с интересом рассматривала жёлтых хищников, испуганно забившихся в дальний угол клетки. Около рыжей девочки стоял Журо — второй укротитель, или лучше сказать — помощник укротителя, укротителем был сам Жозе. Подняв взгляд на помощника укротителя, рыжая малышка спросила, показывая на больших кошек:
— Это кто?
Жозе заметил у девочки полоски от слёз на щеках, видно, она перед этим плакала, подтвердив догадку директора цирка, что девочку таки обидели — раздели и ограбили. Несмотря на своё удивление — потревоженные львы обычно рычат на посторонних, а тут они словно испугались маленького ребёнка, Журо ответил: