Как вычислить попаданку, или Ректор на замену

Отчислят? Да и фиг с ним! Играть в игры зарвавшихся мужчин я не намерена. И так из-за одного такого болвана оказалась неизвестно где, тоже пошла на поводу. Больше я на эти грабли наступать не хочу.

Мой выпад его ничуть не смутил:

— Неужели?

Руку вперёд я всё же выставила, пытаясь оттолкнуть монолитную плиту:

— Господи ректор, если у вас больше нет вопросов, то я могу идти? — такими темпами моей смелости надолго не хватит.

Несколько секунд, показавшихся вечностью, меня сканировали нечитаемым взглядом, а потом мужчина качнулся на пятках и отошёл на несколько шагов.

— Почему же, вопрос есть, — и опять эта дурацкая пауза. Будто мы не разговоры разговариваем, а отыгрываем сцену в дешёвом спектакле. — Мне бы хотелось знать, почему вы не выпили чай?

И в глазах уже не язвительность, а холодная расчётливость.

Пожала плечами, демонстративно разгладила форменную юбку. Да-да, я тоже умею делать эффектные паузы.

— Я бы выпила, если бы вы не смотрели с таким кровожадным интересом на всех собравшихся.

Чистая правда. Чай не пах ничем особенным. Ни одним из знакомых мне зелий. Да и магией от него не фонило. Всё было сделано так, что и придраться не к чему. Вот только его глаза… Правду говорят, глаза — зеркало души.

Его брови взметнулись вверх:

— Даже так? — вот только голосом заморозить можно было — он будто иголками в кожу впивался.

— Именно так, — подтвердила и предприняла очередную попытку: — Я могу идти?

Я думала, что допрос с пристрастием продолжится, но мужчина неожиданно весело улыбнулся и махнул рукой на дверь:

— Идите, больше не смею вас задерживать, — а когда я в неверии нахмурилась, повторил: — Идите, Виолетта. Вы свободны.

«Пока» — так и повисло несказанным словом.

Из кабинета я выскочила с бешено колотящимся сердцем, и под осуждающий взгляд секретаря захлопнула дверь приёмной, мечтая как можно скорее оказаться подальше отсюда.

В коридоре притормозила, оглянулась и, приняв спокойный вид, что далось мне слишком сложно, отправилась в жилой корпус. Женская половина учащихся проживали на территории академии в самой дальней части. Не потому, что девушек недолюбливали, а потому что тех, кто дебоширит чаще, то есть парней, нужно было держать поближе к комендантам. Впрочем, все эти меры предосторожности не очень-то помогали — ребята, как сходили с ума раньше, так и продолжали. Даже страх быть отчисленным не остужал их пыл.

Словом, чтобы пройти до заветной двери своей комнаты, мне нужно было проделать довольно долгий путь, где непременно с кем-нибудь да столкнёшься. И ведь не ошиблась. Стоило оказаться на залитой солнцем лужайке за ученическим корпусом, как ко мне подбежала Ирма:

— Ну, Летка, и что там было?

Я равнодушно пожала плечами, хотя внутри меня всё ещё знатно потряхивало:

— Ничего особенного, — развивать тему не хотелось. Да и вообще мне срочно нужно было добраться до комнаты.

Ирма всплеснула руками и возмущённо поинтересовалась:

— Вам что, ректор всем одну фразу выдал?

— Ты о чём?

— Да о том, что кого из старост не спросим, все отвечают — ничего особенного!

Надо же, а я угадала ответ, только совсем не по той причине, по которой его озвучили все остальные.

Ещё раз пожала плечами и попыталась пройти, но не тут-то было:

— Лета, ну Леточка, расскажи, а? — девушка в умоляющем жесте сложила руки и даже улыбнулась заискивающе.

Хорошо, что со мной такие номера не проходят. Но рассказать придётся, хоть что-то незначительное.

— Говорю же, ничего особенного. Просто новый ректор интересовался, нет ли у нас каких просьб, которые нужно исполнить безотлагательно. Рукописные принадлежности там, бумага, чернила и прочие мелочи.

Ирма поперхнулась воздухом и разочарованно протянула:

— И всё-ё-ё?

— Конечно! — убедительно покивала головой. — А чего ещё можно обсуждать со старостами? — состроила недоумённое выражение.

Хорошо, что Ирма была далека от того, чтобы верить или не верить моему вранью. Она вообще довольно поверхностная девушка, что, несомненно, мне на руку.

Теперь меня всё же пропустили, но дойти без приключений до корпуса всё же не получилось. За сенью деревьев меня поймал Алекс, который тоже присутствовал на допросе у магистра Хэйда. Парень выглядел даже более растерянным, чем обычно.

— Виолетта, — он прокашлялся и слегка покраснел. Видимо сам от своей смелости был в шоке. — А ректор нас в самом деле спрашивал про… про… принадлежности?

Поворот ещё тот.

— А-а-а… — растерялась всего на мгновение и шёпотом поинтересовалась: — Ты ничего не помнишь?

Холодок-таки вновь пополз по позвоночнику.

Староста отрицательно покачал головой и так же шёпотом произнёс:

— Помню, что сели за стол, а потом, бац, и мы уже выходим в приёмную.

Что же за дрянь вы в чай подмешали, господин ректор?

Я неестественно хохотнула и ободряюще похлопала парня по плечу:

— Это всё от нервов. Нас только про чернила да бумагу и спрашивали. Больше ничего необычного.

Если он мне и не поверил, то от дальнейших вопросов воздержался и я, наконец-то, дошла до двери женского общежития. Чтобы там уже сорваться на бег и оказаться у своей комнаты.

Меня распирало от страха и злости. Вот пятой точкой чувствую, что здесь не обошлось без моего дражайшего братца.

Глава 7

В комнату я влетела, точно фурия, потом ещё и сумку швырнула на пол, чтобы хоть как-то выплеснуть скопившиеся эмоции. Жила же я спокойно целых два года в этом поганом мире, всё было хорошо, и на тебе: подозрительный ректор с не менее подозрительными вопросами. Не могло всё так совпасть!

— Р-р-р! — прорычала бессильно и, преодолев расстояние в десяток шагов, рухнула на кровать.

В своём родном мире я была обычным продавцом-консультантом в самом обычном обувном магазине. Из происшествий разве что недовольные покупатели, которым я мило улыбалась в ответ на любые беспочвенные претензии. Предлагала, советовала, шла домой и предавалась вожделенному уединению. А в один такой же, самый обычный, день, на пороге моей старенькой хрущёвки оказался брат.

После выпуска из детского дома он пропал с радаров. Глеб всегда был непутёвым, готовым к разного рода авантюрам, по большей своей части опасным. Если лет в пятнадцать я пыталась вразумить его и наставить на путь истинный, то став старше на корню задушила в себе задатки спасительницы. Если ему нравится рисковать собственной шкурой, то к чему мешать? Вот только меня бы не трогал и на том спасибо.