Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана.

В 1880 году Департамент полиции министерства внутренних дел России тайно вскрыл тридцать восемь тысяч частных писем подданных, из которых жандармов заинтересовало каждое десятое письмо. Газета «Народная воля» писала о деятельности М. Лорис-Меликова: «Диктатор занимается приведением административных сил к единству, слиянием разных ветвей полиции, объединением действий губернаторов и жандармов. Вместе с этим он старается разъединить оппозицию, кокетничать с либералами и земствами. Красивыми фразами о будущих вольностях он старается отрезать у конституционистов всякую связь с радикалами. Отрывая от нас либеральную партию, Лорис хочет сделать тоже самое и в отношении к молодежи. Политика не глупа! Объединить сила правительства, разъединить и ослабить оппозицию, изолировать революцию и передушить всех врагов порознь – не плохо! Только заметьте – всех воробьев предполагается объегорить на мякине, не поступившись ничем и никого не пощадив».

Чтобы уменьшить влияние революционеров в деревне, Лорис-Меликов отменил соляной налог и заменил подушную подать подоходным налогом. За полтора года на ужасную Карийскую каторгу в Забайкалье по приказам диктатора и министра внутренних дел было отправлено более ста человек, множество оппозиционеров сосланы без суда. Царю, которому оставалось жить месяц, Лорис-Меликов доложил, что «предпринятые правительством меры оказали и оказывают благотворное влияние на общество». Одновременно Лорис попросил Александра II из-за опасности покушения не покидать Зимний дворец Он предложил царю разрешить нескольким земским представителям присутствовать на заседаниях нечего не решавшего Государственного Совета в качестве наблюдателей. Александр II разрешил это предложение обсудить 4 марта 1881 года.

В второй половине февраля Желябов, Кибальчич и метальщики Гриневицкий, Рысаков, Михайлов и Емельянов в окрестностях Петербурга провели испытание ручных бомб. Почти трехкилограммовые гранаты разбрасывали веер осколков на пятнадцать метров, но направленного взрыва не давали. Для помощи в рытье подкопа на Малой Садовой Желябов вызвал из Одессы своего друга, присяжного поверенного Михаила Тригони. От Окладского и Гольденберга жандармам было известно, кто возглавляет «Народную волю» и департамент полиции установил слежку за всеми знакомыми симферопольского крестьянина и одесского студента Андрея Желябова. Вокруг жилища Тригони № 12 в меблированных комнатах Месссюро на углу Невского проспекта и Караванной улицы жандармы расселили сыщиков. 27 февраля вечером Тригони решили задержать. В это время к Тригони пришел дворянин Николай Иванович Слатвинский, он же руководитель великого и ужасного Исполнительного Комитета Андрей Желябов. У него обнаружили револьвер «смит-и-вассон» и забрали в полицию. Всех задержанных незаметно показывали Ивану Окладскому и он опознал в Слатвинском Желябова. Утром 28 февраля «вице-император» Лорис-Меликов радостно докладывал Александру II, что «главный террорист России наконец пойман». Тем же утром по доносу дворника, которому не разрешали вносить дрова в помещение сырной лавки Е. Кобозева, а заставляли сбрасывать их во дворе, что было нетипично для Петербурга, в подвале, где уже закончили рыть подкоп, генерал-майор Мравинский с приставами провел санитарно-эпидемиологический осмотр. В лавке стояли бочки с землей, сверху прикрытые сыром, лежала неубранная после ночной работы грязь. Мравинский потрогал сыр, приказал убрать помещение и прошел на склад, заваленный землей, прикрытой рогожей, на которую был навален уголь. В жилой комнате генерал постучал по деревянной панели, за которой был подкоп, ничего не услышал и после подписания акта об устранении антисанитарии вместе с приставами покинул лавку сыров на Малой Садовой. Вечером 28 февраля в центральной квартире на Вознесенском проспекте собрался Исполнительный Комитет. Уже было известно, что жандармы опрашивают всех дворников, чтобы определить, где проживал Слатвинский-Желябов, не прописавшийся в полиции. Одновременно всех петербургских дворников опрашивали, кто из съемщиков жилья не ночевал дома, чтобы идентифицировать личность многочисленных задержанных в ночных облавах. Тысячам дворников показывали сотни задержанных. Решение Исполнительного Комитета было единогласным – взрывать царя завтра, 1 марта, в воскресенье, потому что другого случая уже не будет.

Вечером 28 февраля группа народовольцев пронесла огромную мину в сырную лавку Кобозевых на Малой Садовой улице и заложила ее в законченный подкоп. В квартире на Вознесенском проспекте всю ночь заканчивали подготовку четырех ручных бомб, состоявших из смеси бертолетовой соли, серы, сахара, студня гремучей ртути, пироксилина, пропитанного нитроглицерином, запала с отдельным стаканом серной кислоты и других ингредиентов. Бомбы были в пять раз мощнее известных до этого гранат и взрывались даже от сильного сотрясения. Метальщики были вызваны на раннее утро 1 марта в центральную квартиру на Тележной улице. Перовская попросила сделать пятую бомбу для себя, но Кибальчич, Грачевский, Вера Фигнер к утру 1 марта 1881 года сделать ее не успевали. Тем же вечером 28 февраля Александр II сказал в узком кругу: «Поздравьте меня, Лорис возвестил мне, что последний заговорщик схвачен и что травить меня уже не будут».

Ранним утром 1 марта Вера Фигнер, Софья Перовская, Михаил Грачевский, Анна Корба, Николай Суханов, Михаил Фроленко, Татьяна Лебедева, Николай Кибальчич, Лев Тихомиров, Мартын Ланганс были готовы к покушению на императора: «Действовать, действовать во что бы то ни стало!»

В восемь часов утра Софья Перовская завязала две готовые бомбы в узелок, вышла из квартиры на Вознесенском проспекте, на углу Садовой улицы взяла извозчика, села, положила узелок с бомбами на колени, чтобы не взорвался на многочисленных ухабах, по Садовой улице долго ехала до поворота на Невский, потом по проспекту доехала до Николаевско-Московского железнодорожного вокзала, отпустила извозчика, по Гончарной, Полтавской, Миргородской, Харьковской улицам дошла до центральной квартиры на Тележной. Там уже были Рысаков, Гриневицкий, Михайлов и Емельянов. Еще через час две бомбы на Тележную привез Кибальчич. Перовская предупредила метальщиков, что Желябов арестован, но волноваться не надо – он ничего не выдаст. Метальщики сильно нервничали и известие об аресте главного народовольца совсем не добавляло им спокойствия и уверенности.

Перовская напомнила всем о передвижениях императора по Петербургу. По будним дням он после двенадцати иногда выезжал из Зимнего дворца по Миллионной улице, забитой охраной и полицией, мимо Марсова поля и Мраморного дворца, затем часто посещал сановников и родственников без какого-либо плана. В воскресенье царь днем выезжал по Невскому и Малой Садовой в Манеж, затем посещал сестру в Михайловском замке и по Итальянской улице и набережной Екатерининского канала через Конюшенный мост и Миллионную улицу возвращался в Зимний дворец. Александр всегда ездил очень быстро в карете, в которую были запряжены два орловских рысака, в окружении шести лейб-казаков из своего конвоя. Время выезда и передвижения за четыре последних месяца соблюдалось пунктуально, до минуты. По его пути везде находились многочисленная охрана в штатском, улицы освобождались от телег, извозчиков и подозрительных прохожих. Перовская взяла большой конверт, и на оборотной стороне нарисовала план для метальщиков.

Если царь поедет по Невскому и повернет на Малую Садовую, он будет там взорван. Если бомба не взорвется или император после взрыва уцелеет, метальщики должны бросить в него бомбы, добить и убить. Один из метальщиков должен встать напротив лавки сыров Кобозева на углу Невского проспекта и Малой Садовой, остальные – на другой стороне Невского напротив Малой Садовой – на перекрестке Малой Садовой и Итальянской, и на перекрестке Малой Садовой и Инженерной улиц. Если бы царь поехал в манеж другим маршрутом, то метальщики должны были подойти к Перовской на Михайловскую площадь, куда она подойдет от перекрестка Малой Садовой и Итальянской улиц. После этого Михайлов должен встать на набережной Екатерининского канала между Итальянской и Инженерной улицами, за ним, на повороте с Инженерной улицы на канал – Рысаков, потом вдоль по набережной – Гриневицкий и Емельянов. Если Александр после манежа заедет к сестре в Михайловский замок, то Перовская будет стоять на Михайловской площади ближе к Инженерной улице и набережной Екатерининского канала, и поднесет белый платок к лицу, когда царь выедет из дворца и будет поворачивать на Инженерную улицу. Перовскую будет хорошо видно Михайлову и Рысакову. Они должны ждать царскую карету, которая поедет мимо них в течение минуты. Ручные бомбы сделаны с задержкой взрыва на две секунды и метальщики могут упасть до взрыва и потом в хаосе попытаться скрыться, или просто погибнуть для народного счастья.

Около одиннадцати часов Перовская и четверо метальщиков с трехкилограммовыми бомбами, завязанными как подарки в узелки, вышли из квартиры на Тележной улице и пошли от Николаевского вокзала по всему Невскому проспекту взрывать самодержца Российской империи Александра II. Времени до часу дня было вполне достаточно. Все народовольцы отмечали, что от Софьи Перовской веяло какой-то колоссальной силой и верой в успех. Эта сила передалась всем участникам покушения, говорили, что без ее исключительной энергии, хладнокровия, решительности, распорядительности, находчивости, покушение не состоялось бы.

Основные надежды Исполнительный Комитет возлагал на взрыв мины на Малой Садовой улице. Кобозев-Богданович в двенадцать часов должен был уйти из лавки, а Якимова и Исаев, находившиеся на улице, должны были подать знак находящемуся в подкопе Фроленко замкнуть провода. Всех их, хотя у Фроленко шансы остаться в живых под развалинами были минимальными, в квартире на Вознесенском проспекте должна была принять Вера Фигнер.

Император Александр II немного нервничал. Уже несколько февральских дней громадный орел, поселившийся на крыше Зимнего дворца, бил голубей, которые почему-то падали на выступ окна в его императорской спальне. Царь распорядился это прекратить, но пули орла не брали. Наконец, громадную птицу поймали в капкан, но орел вместе с ним взлетел и упал на Манежной площади, в то место, где в царя стрелял злоумышленник Соловьев. Мертвого орла унесли в Кунсткамеру.

Утром 1 марта к царю с докладом приехал Лорис-Меликов. Александр II подписал «Проект извещения о созыве депутатов от губерний» и прочитал показания Желябова: «Я служу для освобождения Родины. Жил на средства из фонда освобождения народа, под многими именами, которые называть не буду». Лорис-Меликов попросил царя еще несколько дней не выезжать из Зимнего дворца, пока он не закончит арестовывать народовольцев. Александр II ответил, что ему надоело находиться под домашним арестом в своей столице и велел подавать карету, чтобы ехать в Манеж. Часы в его кабинете прозвонили двенадцать.

В двенадцать часов сорок пять минут царь спустился в свой подъезд, закрытый со всех сторон и вел в карету: «Вперед!». Через Певческий мост он выехал на Невский проспект, уже освобожденный от телег и извозчиков. Карету сопровождали шесть терских казаков, седьмой казак сидел рядом с кучером. За каретой ехали сани, запряженные серым в яблоках рысаком Варваром, отнятым у «Народной воли». В санях сидели полицмейстер первого отдела Петербурга полковник А. Дворжицкий, начальник царской охраны капитан К. Кох и командир терских лейб-казаков ротмистр П. Кулебякин. По Невскому стояли охранники и полицейские, на Манежной площади конные жандармы перекрывали выходы на Казанскую, Итальянскую и Малую Садовую улицы. Невский был пуст и стоявшая на проспекте у публичной библиотеки, член Исполнительного Комитета Анна Корба поднесла белый платок к лицу. Находившийся напротив поворота на Большую Садовую член Исполнительного Комитета Мартан Ланганс сдвинулся ближе к сырной лавке Кобозева так, чтобы его хорошо видела Анна Якимова-Кобозева, подметавшая тротуар перед своей лавкой на Малой Садовой. Вдруг царская карета резко свернула на Большую Садовую и по Итальянской улице мимо Софьи Перовской и одного из метальщиков быстро пролетела к манежу. Перовская спокойно обошла метальщиков и направила их на набережную Екатерининского канала. Невский проспект уже был заполнен, как обычно в воскресенье, и Перовская поняла, что царь поедет назад по Итальянской или Инженерной, а потом по Екатерининскому каналу. Перовская встала напротив Михайловского дворца между Итальянской и Инженерной улицами и увидела, как карета царя из Манежа пронеслась в Михайловский дворец. Внезапно поднялась метель и Перовская больше не видела Михайлова и Рысакова на набережной. Она прошла по Инженерной улице до пересечения ее с набережной Екатерининского канала. Михайлова не было, но Рысаков, Гриневицкий и Емельянов стояли за поворотом друг за другом. Перовская проверила, на месте ли белый платок и стала ждать. Рядом с ней переминался с ноги на ногу городовой, стоявший на своем обычном посту.