Как я был антисемитом

Позже я узнал, что решение было принято матерью Светы. «Он старше тебя на двадцать лет, трижды был женат, не имеет ни жилплощади, ни имущества, - сказала она дочери в присутствии Лизы.
– И если вы разведетесь, а это случиться, не через пару лет, так через пять, - то он будет иметь юридические права на твою часть дома».

Я обожал жену и боготворил Полину. Я все проглотил, пытался быть мудрее, но...

***

Суся не умерла, наоборот, под Новый год родила крохотного детеныша, зачатого ею, по видимости, в зоомагазине. Полина праздники провела у бабушки, вернувшись домой, узнала от Лизы, что новорожденный сдох под кроватью. Раздумывая о подарке на свой день рождения, девочка вспомнила этот трагический для нее и свинки случай. И решила дать Сусе возможность восполнить свою потерю.

– Ты понимаешь, что они сделают со мной, когда я появлюсь со второй свинкой?
– придя в себя, зашептал я (Лиза притихла на кухне).
– Как минимум месяц после этого я не смогу тебя видеть... Как после волнистого попугайчика и черепашки.

– Хочу Сусе мужа, - твердо повторила дочь и, помахав мне на прощанье, убежала в комнату тетки смотреть мультфильм.

***

За несколько дней до дня рождения, точнее, до дня визита по этому поводу, я позвонил Полине и, как ни в чем не бывало, поинтересовался, какой подарок она хотела бы получить.

– Пап, ты что, забыл?
– удивленно воскликнула девочка.

В трубке было слышны приглушенные голоса тетки Лизы и ее мужа.

– Что я забыл?

– Ты же дважды спрашивал меня, и я дважды тебе ответила, - проговорила Полина с укором.

Эта маленькая женщина знала, что такое конспирация.

– Сусе мужа? Ну, ладно, готовься тогда к поросячьей свадьбе, - помрачнел я, поняв, что день рождения дочери не станет для меня праздником.

***

Получилось гораздо хуже, чем он ожидал. Получился постыдный межнациональный скандал. Когда ждешь плохого, всегда приходит отвратительное.

Свинка была куплена. Красивая. Черно-белая, большая, с умильной, умной мордочкой. Дешевая, за сто пятьдесят рублей. К чему покупать дорогую, если все равно кому-нибудь отдадут?

Руслик-Суслик (так я его назвал) быстро освоился в моем жилище. Он все время ел и потому на руки шел неохотно. Несколько дней до поездки к дочери я спешил уйти с работы, покупал морковку свежее, яблоки. Старался угодить, чувствуя, что этой живности предстоит перенести в скором времени.

...Света была дома. Зато не было зловредного Макарыча, мужа тетки. Полина (вот женщина!) подбежала ко мне со словами:

– Ну что, что ты мне принес?

Я опешил.

– Как? Ты же сама просила...

– Что я просила?
– довольно искренне удивилась дочь.

– Вот это...
– растерянно проговорил я, вынимая из коробки брыкавшегося Руслика-Суслика.

Полина завизжала от восторга, кинулась к свинке. Света, став выше, застыла. Тетка посерела лицом, заклокотала:

– Вот сволочь! Посмотри, что он принес! Да он издевается над нами!

– Да, ты издеваешься над нами!
– согласилась Света.

Она всегда соглашалась с теткой.

– Мамочка, мамочка, смотри, какой он красивый!
– пытаясь разрядить ситуацию, приблизилась к матери Полина.
– Возьми его, возьми, он тебе понравиться!

Вера отдернула руку, потянувшуюся к свинке.

– Я унесу его через неделю, - пережив «сволочь», сказал я заранее приготовленную фразу.

Женщина, с которой я бок об бок прожил шесть лет, казалась мне механической.

– Унесешь!
– подбоченилась тетка.
– Да он за неделю Суську трижды обрюхатит!

Глаза ее озабоченно бегали от моих глаз к глазам племянницы. «Есть еще что-то между ними, есть! Не дай бог, помирятся!»

– Принес подарок за сто рублей...
– почувствовав беспокойство тетки, выдала Света.

– Да он нищий!
– довольно осклабилась Лиза.
– Посмотри, на нем все тобою куплено!

Тетка была права. В бытность супругом Светы (90-стые годы) зарплаты старшего научного сотрудника хватало мне лишь на проездные билеты и покупку основных продуктов питания. Все остальное по своему разумению покупала жена, зарабатывавшая много больше.

– Даже носки и те твои! Два года прошло, а твои!
– мстительно блеснули глаза тетки.

Шесть с половиной лет она терпела меня, своевольного, в доме, шесть лет с половиной она была вынуждена молчать, но, вот, мои разверстые раны в полном ее распоряжении!

Оскорбленный, я принялся делать дыхательные упражнения, но йоговские штучки не помогли. В относительно приличных выражениях я сообщил Лизе нечто такое, что та, несколько секунд похватав ртом воздух, ретировалась к себе.

Следом побежала Света. Успокаивать - тетка могла отказаться сидеть с Полиной вечерами.

Я подошел к дочери.

– Дай хоть поцелую тебя на прощанье.

Полина, выронив Руслика-Суслика, отшатнулась, споткнулась об самокат, подаренный матерью, и нырнула под стол.

– Ты что!?
– вскричал я, пытаясь поднять дочь на ноги.

– Не целуй меня, не целуй! Бабушка вчера сказала, что холостые мужчины все болеют от нехороших женщин. Забирай свою свинку и уходи!

***

На станции я зашел в бар выпить стакан вина. Руслику-Суслику, скребшемуся в коробке, купил чипсов.

Макарыч, крепкий, высокий шестидесятилетний мужчина, нашел нас на платформе, в двух шагах от милицейского пункта.