Как я изучаю языки. Заметки полиглота

Если же мы еще мало знаем, а попали в ситуацию, когда надо знать все, или же, если хорошо знаем, но чувствуем себя не в форме, то есть еще одно всемогущее средство – описание неизвестного слова, выражения по его признакам. «Как поэтически это прозвучало, – похвалила я однажды коллегу-переводчицу, – когда ты говорила о скромном маленьком цветке, который источает свой аромат еще издали». «Не издевайся, я просто забыла, как будет по-итальянски фиалка», – ответила мне она.

В разговоре (или в переводе) на иностранном языке эффект зависит не от данной реальности, а от ее отражения. Наш партнер стремится получить точный образ, отражение содержания, и ему безразлично, какими языковыми средствами мы для этого воспользуемся. Само собой разумеется, что этой цели мы не сможем достичь, механически переводя на иностранный язык лексические и синтаксические формы родного языка.

В связи с переводом мы уже наговорили много общих мест. Все они относятся и к беседе на иностранном языке, потому что, по сути дела, она тоже перевод, только в этом случае мы переводим свои собственные мысли. Самая общая истина по отношению к переводу звучит примерно так: «Тот перевод хорош, который по возможности наиболее точно соответствует оригиналу, но вместе с тем производит впечатление, будто написан он на языке перевода». Позвольте мне сформулировать этот тезис несколько иначе: «Хорош тот перевод, который порождает те же ассоциации, на которые была направлена устная или письменная речь на языке оригинала».

Кто сумеет этого достичь, думаю, с полным правом может похвастаться. Расскажу один случай, который произошел со мной на праздничном ужине, данном одним из наших министров в честь его японского коллеги. Я присутствовала на ужине в качестве переводчицы. Подали рыбу, и гость – очевидно, чтобы добиться расположения, – начал беседу с того, что его отношение к рабочему классу на всю жизнь определило то, что до восемнадцати лет он ужинал только крабами. Я растерялась. То, что в Японии – пища пролетариата, в Венгрии – деликатес и украшение стола! И я перевела: «До восемнадцати лет я ел на завтрак одну мучную похлебку».

Как я изучаю языки

После всех полутеоретических рассуждений надо бы, наверное, рассказать наконец, как же изучаю языки я, ведь это же название книжки. Итак, передаю свой опыт в надежде, что другие, испытав его, по закону диалектики предложат лучший метод, которым и я, в свою очередь, воспользуюсь, чтобы пополнить свой арсенал.

Предположим, я хочу изучить азильский язык. Такого языка, конечно, не существует. Придумала я его в этот самый момент, чтобы обобщить и подчеркнуть единство моего подхода.

Для начала я пускаюсь на поиски достаточно толстого азильского словаря. Я никогда не покупаю маленьких словарей: опыт – не только мой! – показывает, что они быстро становятся ненужными, все равно приходится искать большой словарь. Если не могу достать азильско-венгерского словаря, то пытаюсь раздобыть азильско-английский, азильско-русский и т. п.

Сначала использую этот словарь как учебник. Изучаю по нему правила чтения. В каждом языке (а следовательно, и в каждом словаре) есть достаточно большое количество международных слов. И чем больше словарь, тем их больше. Названия наций, стран, городов (главным образом тех, что поменьше, названия которых не искажены так называемой традицией, то есть частым употреблением), а также «надъязыковая» терминология науки раскрывают передо мной все отношения между буквой и звуком в азильском языке. (Помню, что в русско-английском словаре, купленном мной в 1941 году, я прежде всего отыскала мое имя – Екатерина.)

Слова не учу, только рассматриваю их: считаю буквы и звуки, измеряю их длину, как если бы речь шла о кроссворде. Пока я разбираюсь с правилами чтения, словарь открывает мне и другие «секреты» языка: начинаю подмечать, с помощью каких средств образуются от одного корня различные части речи, как глагол становится существительным, существительное – прилагательным, прилагательное – наречием и т. д.

Это только проба на язык, на вкус, на осязание. Первое сближение с языком, чтобы потом подружиться.

Вместе со словарем или сразу вслед за ним покупаю учебник и художественную литературу на азильском языке. Так как я Средний Учащийся, то есть должна обучать сама себя, покупаю учебники с ключом, такие, в которых содержится правильное решение задач. Прочитываю один за другим уроки и делаю все упражнения. Пишу «просторно», чтобы осталось место для исправлений. Смотрю в «ключ» и правильное записываю над моими неверными вариациями. Таким образом получаю наглядную «историю моей глупости».

Ругаю себя за совершенные ошибки и тут же себя прощаю (это очень важно: смотри ниже десятую заповедь!). В тетради оставляю всегда столько места, чтобы рядом с неправильными, искаженными словами и фразами написать пять-шесть правильных. Это помогает усвоить верные формы.

Так как проработка учебника – занятие довольно скучное, развлечение, как говорят, ниже среднего, уже в самом начале принимаюсь за чтение азильских пьес или рассказов. Если мне удалось достать адаптированные тексты, то читаю их. Если нет, беру любое литературное произведение. Приобретаю всегда минимум пару в надежде, что одно из двух окажется более понятным. Слишком современную литературу стараюсь не читать, потому что иногда не понимаю ее и по-венгерски.

Итак, безотлагательно принимаюсь за общедоступное по изложению и содержанию. Путь от непонимания через полупонимание к полному пониманию для взрослого человека – волнующий, интересный туристский маршрут, достойный развитости его духа. Прочтя книгу и прощаясь с ней, хвалю себя за выдержку и упорство.

При первом прочтении выписываю только те слова, которые поняла, то есть те, значение которых я смогла понять по контексту. Конечно, не в изолированном виде, а создавая для каждого свой небольшой контекст (см. главы «Словарный запас» и «Как заучивать слова?»). Только когда читаю книгу во второй, а то и в третий раз, выписываю все остальные незнакомые слова. Впрочем, нет, не все, а только те, которые сродни мне, моей личности, которыми я пользуюсь в своей родной венгерской речи или которые я хорошо понимаю (ведь не всеми же словами мы обычно пользуемся и не все – что греха таить! – хорошо понимаем). И ко всем словам, которые я выписываю, обязательно присовокупляю «куст», «семью» (материал для «куста» можно найти в самой книге или словаре).

Однако все это еще не учит важнейшему из уже многократно упомянутых четырех языковых навыков – «пониманию устной речи». Проработав и прилежно переписав учебник, я все еще не получила достаточно правильного представления о произношении. Поэтому еще в самом начале знакомства с азильским языком один-два часа я посвящаю «картографированию эфира». Узнаю, когда и на каких волнах я могу слушать по радио передачи на азильском языке.

Предположим, Будапештское радио дает свои передачи в эфир на семи языках, Московское – более чем на 70, Пражское – на 17; хорошо слышны радиостанции соседних или недалеко лежащих государств. Так что в этом наборе азильский язык попадется обязательно. В последних известиях содержатся, как известно, важнейшие события дня. Хотя они и подбираются с учетом интересов жителей Азилии, в общем, они все же мало отличаются от передачи последних известий на других языках. Поэтому для учебы и самоконтроля понимания я всегда прослушиваю в тот же день последние известия и на венгерском или на каком-либо другом, мне понятном. Таким образом, я получаю в руки нечто вроде ключа или даже словаря, если угодно. Если во время прослушивания азильскоязычного сообщения я слышу незнакомое слово (вначале, как правило, очень много незнакомых слов, так что записываю те, которые успеваю, и по возможности без ущерба для внимания к речи), то отмечаю его в тетрадке и после передачи отыскиваю в словаре. Немедленно. Потому что в памяти сохраняется еще контекст этого слова. Контекст же помогает и в том случае, если слово услышано неправильно (что случается довольно часто). И если после всего этого слово отыскать в словаре удалось, то ощущение удовлетворения с лихвой вознаграждает за труд.

Потом – не сразу, а через один-два дня – лексику, полученную из эфира, записываю в чистовой словник. Эту расстановку во времени рекомендую потому, что таким образом я вынуждаю себя освежить, повторить начинающие уже ускользать из памяти знания.

Раз в неделю записываю передачу на магнитофон и запись храню до тех пор, пока не прокручу ее несколько раз и не выжму из нее все возможное на данный момент. Обычно прежде всего сосредоточиваю внимание на произношении. И часто попадаются слова, которые я знаю уже из книг, но которые я не узнала сразу, потому что имела неправильное представление об их фонетическом образе; происходит, таким образом, повторное знакомство.