Как закалялась сталь - 2057

Мне кажется, что массаж ног это очень интимная процедура, - глубокомысленно заметил молодой человек, внимательно наблюдая за лицом девушки.

А ты шустрый, - с удовлетворением отозвалась партнёрша.
– Я буду говорить, что приятно, а что нет, и как именно надо делать... О да... Матерь божья, - не удержалась она от слабого стона, когда почувствовала зубы Марата на большом пальце ноги.

Месье знает толк в извращениях. Только ножки должны быть чистые, иначе она будет стесняться, - говорила Алена почти не задумываясь, практически то, что приходило в голову.
– Продолжай...

Выпал первый снег, укутав землю пока еще ненадежным белым одеялом. Прошли первая четверть. А Марат вот уже несколько недель жил тройной жизнью.

Утром он был - спортсмен.

С упорством маньяка вместе с Алёной они наматывали круги в полумраке осеннего рассвета. Занимались растяжкой. Девушка ставила молодому человеку целый комплекс упражнений на брусьях и перекладине.

У тебя мышцы пока длинные. А когда станешь мужчиной, женщины будут ценить узловатость и крепость. И для этого упражнения с железом, на железе - самое то, - говорила Алёна. – Мы, женщины, цепенеем от таких объятий, прямо ноги подгибаются, и пустота в голове. Только нужен не объем мышц, а именно их крепость. Знаю я качков – с виду гора мышц. А прижмет – словно к воздушному шарику с салом прислонилась. И ручищи как свиные окорока сверху давят. А должно наоборот – словно поднимает тебя над землей, такая должна быть сила и крепость...

Вторая треть дня проходила в школе.

Там Марат был примерным и дисциплинированным учеником.

Провожания Травиной и Шишкиной закончились сами собой. К удивлению Марата это оказалось куда проще, чем думалось. Он просто подошёл к подругам на перемене, и сказал:

Девушки. Сегодня, к моему глубочайшему сожалению, я не могу вас проводить, - он внимательно смотрел то одной, то другой - прямо в глаза. Истерик ни та, ни другая устраивать явно не собирались.

Меня после школы ждёт хороший друг, - Марат говорил абсолютную правду.
– И мне будет крайне неловко, если я опоздаю.

Глава 13

После школы начиналась его третья сторона жизни Нечаева. Он приходил домой, обедал, лез в душ. Потом, неспешным шагом – шел к Алёне. Ее родители приходили домой куда позже шести вечера, поэтому как минимум два-три часа в день юноша занимался отработкой физических ласк разной степени извращенности. Массаж ног, ступней, рук, ладоней, шеи, спины, лица, живота, груди…

Тебе надо научиться снимать лифчик с женщины, - решила однажды Алёна.

Этому занятию - сниманию лифчиков, они посвятили как минимум три часа. Только и исключительно одной рукой. Лифчики на кнопках. На завязках. На большом крючке. На маленьком крючке. На двух маленьких крючках, на трех. На трех s-образных застежках. Последний Марату одной рукой снять так и не удалось.

Родители Алёны явно не бедствовали, и лифчиков у нее было не просто море, а какой-то бездонный океан.

А трусики? – поинтересовался на следующий день Марат.

Во-первых, - ответила Алена, томно прикрыв глаза.
– Прекрасно можно и через трусики. А во-вторых. Женщина их должна сама снять. Если это делает мужчина – это не считается. Тебе надо научиться довести ее до такого состояния, что она понимает – трусики лишние… И вообще, - она приоткрыла глаза, и в них вспыхнуло веселое пламя. – Сегодня я хочу быть удовлетворенной.

Алена схватила его за шею и потянула Марата вниз.

Он с улыбкой подчинился. Зубами схватил резинку, на которой держались два тонких клочка материи. Алена зарычала, и быстрым движением развязала лямки резинок. Теперь ничто не было скрыто от Марата. Алена буквально ткнула его между своих ног, и юноша почувствовал как ее тело сотрясает крупная дрожь, почти конвульсии. Да она просто едва на ногах держится!

Наконец то, - глухо произнесла Алена.
– Еще!
– требовала она.

Спроси меня…, - сказал она через минуту.

Что спросить? – не понял Марат.

Ты делаешь неправильно. Надо спросить как мне приятней…

Как тебе приятней? – тупо повторил юноша.

Вот болван, - рассмеялась Алена. – Комплименты научился делать, а спрашивать не умеешь. Надо сначала восхититься. Потом сказать – я вот так могу. И вот так… А еще мне нравится у тебя вот это… А тебе что нравится?

Понял, - сообразил Марат.

Марат был в небольшом замешательстве. То, что с ним происходило... Можно ли это назвать, и как это вообще назвать? Глубокие ласки? Наверно так... Все таки секс подразумевает что партнёрша после действий партнёра может забеременеть, так? Но он был внутри... Чувствовал её губы, язык и тепло, там же, внутри. Он все ещё девственник, или уже нет?

Полудевственник, - буркнул сам себе Марат.
– Полумальчик, полумужчина.

Но чертовски приятно, что есть, то есть. Вспоминать - и то приятно... Зазвонил телефон в кармане.

Маратка!
– раздался в динамике голос Комбата.
– Ползи к Строму на хату.

Чего там?
– спросил Марат.
– Что-то серьезное?

Все нормально здесь. Девки пришли, трахаться будем, «паравозик» намечается. Трамвайчик, точнее.

Молодой человек напрягся. Что-то не понравилось ему в голосе старшего друга.

Чего намечается?
– спросил он осторожно.

Трамвай, балбес, - раздражённо отозвался Комбат.
– Натаха пришла, Козырева, ты ее не знаешь, сейчас всем давать будет. Подлетай, короче, возьми там с собой чего хочешь, пива там... А лучше коньяку, и побольше...

Комбат отключился. А Марат задумался.

Интересно девки пляшут. И каждый день - по разному.

Натаха.

Козырева.

Это прозвище Натахи, или фамилия? Твою же мать..., типа всем давать будет, по очереди, трамвайчиком...

Где располагается хата Строма - Марат знал, был там пару раз. И самого Строма он знал. Стромов Вячеслав, здоровенный квадратный мужик лет на десять старше, боксер. Причем даже не кандидат, а настоящий мастер спорта. Призер много чего. Прошел путь от зачинщика, до графа, а потом и крейсера. Правда, что-то там произошло, нехорошее. На любовной почве, кстати. То ли его подруга бросила, то ли он ее. И Стром опустился, стал много пить, потом даже кололся, потом слез с иглы, но в среде спортсменов и шпаны свой авторитет серьезно подорвал. Стал никем. Вроде и герой, и с заслугами - но ненадежный.

Зато у Строма была огромная квартира, четырёхкомнатная, с двумя балконами, с шикарной мебелью и техникой. Которую Стром не пропил, и не спустил. Наверно, потому что тогда с ним жили родители.

Пока не умерла мать. А потом у отца Строма появилась новая молодая любовь, и он, владелец нескольких лесопилок, переехал в столицу, поближе к модным бутикам и ночным развлечениям. А Стром - остался. Один в огромной квартире, нелюдимый, угрюмый и страшный. Лицо у него действительно было... ужасное. Много раз сломанный нос, налитые кровью глаза - наискось. Чудовищный шрам, разрывающий половину лица - от щеки до уха. Шипящий зловещий бас от этого. Сломанные зубы, которые Стром упорно не желал менять. Ходячий ужас, а не человек, от которого даже полицаи шарахались...