Как женить слона

«Поедешь со мной в пятницу на дачу, Кошка? Родаки отваливают в Болгарию».

«Конечно», – ответила она и только потом подумала, что даже не представляет, как сможет выбраться из дома. Она что-нибудь придумает. Всегда что-то придумывает.

* * *

Я поехала в «Ашан» не по необходимости а, скорее, потому что нервничала и не знала, как и куда деться от разных мыслей, делиться которыми с мужем и свекровью еще не была готова. Итак, моя дочь плакала посреди ночи. Я так и не решилась к ней зайти, боясь спугнуть ее самим фактом того, что поймала ее в момент слабости. Утром я встретила ее мягкой улыбкой и стаканом ее любимого какао. Варя рассеянно приняла чашку и осушила ее несколькими большими глотками. Я бы поставила все на зеро, что она даже не поняла, что именно она выпила и кто подал ей напиток.

Она вполне могла бы решить, что это была бабушка.

На мои вопросы, все ли в порядке, Варя ответила неприятным «а что?», а когда я попыталась сказать ей, что понимаю ее чувства, Варя процедила сквозь зубы, что все ее «достали».

Я отскочила как ошпаренная, но решила не реагировать на провокации. Со всей возможной осторожностью я повернулась к ней и установила визуальный контакт, что было непросто, учитывая тот факт, что взгляд Варвары был направлен всегда и исключительно – на экран телефона. Я поднесла руку к ее подбородку и приподняла ее лицо так, чтобы взгляд дочери неминуемо встретился с моим.

– Что? – рявкнула она зло.

– Я просто хочу, чтобы ты знала – ты можешь на меня рассчитывать.

– Я знаю, – она попыталась отмахнуться от меня, как от назойливой мухи.

– Ты можешь рассказать мне абсолютно все, и я пойму, Варвара.

– Что именно я должна рассказать? – спросила она с вызовом, а я отметила, что ее серые глазищи сегодня какие-то больные, усталые. После бессонной ночи взгляд дочери все еще был отсутствующим.

Я попыталась уговорить себя, что она просто перенервничала и плакала из-за предстоящего экзамена по математике, но, во-первых, это был не настоящий экзамен, а только пробник, как ночной крем из детского журнала. Кто беспокоится о таких вещах? Во-вторых, даже если и так. Плакать? Посреди ночи?

Только из-за мальчика.

Они поругались? Он ее обидел, бросил? Это рыжее чмо бросило мою длинноногую умную красавицу? Я не поверю в такое, даже если этот придурок сам скажет мне об этом в лицо. Тогда что? Я только уговорила мужа принять хотя бы в теории идею того, что наша дочь подрастает и становится взрослой. Я не могла рассказать ему, что его единственная, любимая, сероглазая, так на него похожая дочка плакала ночью из-за какого-то рыжего мальчишки. Не хватает мне еще, чтобы Гриша, реализуя свои мужские амбиции и застоявшееся без дела сильное командирское тело, пошел и избил мальчика на самом деле.

Так что же мне делать? Как поступить? Интеллект требовал реванша и коварно советовал привлечь в дело супруга. Инстинкт подсказывал не делать ровным счетом ничего. Переждать. Закупить продуктов и посмотреть, что и как.

Время лечит.

Так прошел весь день, и к вечеру, вместо того чтобы поделиться своими подозрениями с семьей, я подцепила тележку и покатила покупать продукты согласно выданному мне списку. Картошка – пять килограммов. Аккуратная приписка сбоку – «бери только нашу, голландскую мытую, как в прошлый раз, не бери, она с глазками и тухлая». Капуста, лук, яблоки.

Только не лук.

Однозначно, лук выкидываю из списка, эта мера необходима для выживания. Ладно бы Алевтина Ильинична добавляла лучок в жареную картошечку или борщ. Она знает, что Гришка не любит его жареным. А сырой терпеть не могу я. И я могла бы пережить его в салате, в разумных дозах. Но свекровь, из чистой вредности, не иначе, кормит моего мужа сырым луком, выкладывая его перед ним по три раза в день. Как он ест его в чистом виде, отдельный вопрос. Понять такое невозможно. Как яблоко, кусает и наслаждается. Но то, что случается после, – это не просто запах. Это – экологическая катастрофа в масштабах отдельно взятой квартиры.

Действуя таким образом, свекровь эффективно добивается не только того, что наши поцелуи становятся технически невозможными, но также и изменения микроклимата и атмосферы в квартире. Короче – важней всего погода в доме. Никакого лука. Что дальше по списку? Сыр, колбаса, сосиски. Мама, вы что, совсем позабыли про кризис? Уже слопали всю колбасу с сыром? А говорили, что не любите плесень. Пожалуй, нужно будет наложить мои собственные санкции на списки Алевтины Ильиничны, или она нас разорит еще до того, как дочь перестанет вести себя странно и непредсказуемо и придет в себя.

Я сдвинула тележку и покатилась дальше по секциям магазина, играя в 3D-версию всем известной игры «змейка», где я сама исполняла роль змеи, поглощая товары с полок, появляющиеся передо мной по мере движения. Туалетная бумага – ам-ням-ням, слопала. Жидкость для мытья посуды – хлоп, туда же. Зависла ненадолго в отделе журналов, полистала свежие выпуски – не покупать же их, в самом деле. Неподалеку от меня женщина зависла над целой книгой – из дорогих, трендовых, в больших тяжелых обложках. Я усмехнулась, представив, сколько раз ей придется сюда прийти, чтобы дочитать целую книгу.

И что делать, если книга распродана, а ты так и не узнала, кто убийца.

Тележка наполнялась, и я все больше становилась уверена, что в данном конкретном случае мне следует слушать голос сердца и ничего не говорить пока мужу и его матери, чтобы как бы чего не вышло. Еще больше я убедилась в том, что поступить нужно именно так, когда попала домой.

– Ну, наконец-то! – всплеснула руками свекровь, встречая меня прямо в дверях квартиры. Ее обычно спокойное круглое лицо было красным, хоть прикуривай. Она вилась и крутилась на одном месте, словно не могла остановиться. – Где ж тебя носит, Ира!

– Да вы ж меня сами в магазин послали, – возмутилась я, хотя место моего пребывания было очевидно и так, без дополнительных комментариев. В каждой руке я держала по пять туго набитых пакетов с продуктами и уже изрядно запыхалась, втаскивая их в дом. – Гриша дома? Там у лифта еще пакеты.

– Да разве до этого сейчас? – сурово посмотрела на меня Алевтина Ильинична. – У тебя что, телефон только для того, чтобы со своей Людмилой перезваниваться?

– Что? – вытаращилась я, а потом в сердцах обрушила пакеты на пол. Достали. Если я и разобью яйца – так им и надо. – О чем вы вообще?

– У нас тут такое, – захлебнулась она, и только тут я начала замечать детали. В прихожей валялся опрокинутый табурет и какие-то тряпки, предположительно, из Варвариного гардероба. Обувь тоже раскидана по прихожей ярче и изысканнее обычного, как если бы тут проводили конкурс на футбол башмаками по району. Дальше я услышала, как Гришка глухо кричит откуда-то из Варькиной комнаты, и хотя слов я разобрать не смогла, поняла, что ничего хорошего он с такой интонацией кричать не может. Таким голосом он только врагов допрашивает, чтобы узнать, где партизаны.