Какая чудесная жизнь!
Шрифт:
До него донеслись мысли матери о том, что ожидается приход гостей: все будут смотреть телевизор.
Ему нравились собрания у телевизора. Тетя Эми всегда была любительницей посидеть перед экраном, и однажды он, решив ей помочь, сделал так, чтобы на передачу собрались люди; но потом они пожелали уйти, и тетя Эми испытала разочарование. Он покарал их за это, и теперь гости просиживали до полуночи.
Ему нравилось владеть всеобщим вниманием.
Отец Энтони вернулся домой в половине седьмого - усталый, грязный, в крови. Он провел день с другими мужчинами на пастбище Дана, где они выбирали корову, подлежащую забою в текущем месяце,
Он поцеловал жену в щеку, уселся в кухне за стол и с улыбкой спросил:
– Где Энтони?
– Где-то тут, - был ответ.
Тетя Эми стояла у дровяной печи, помешивая в котле горох. Мать открыла духовку и помешала свое жаркое.
– День был ОТЛИЧНЫЙ, - механически отчеканил отец и, посмотрев на миску и на хлебницу, мечтательно произнес: - Я бы один слопал целую буханку, так проголодался!
– Никто не проболтался Дэну Холлису про его день рождения?
– спросила жена.
– Никто. Все словно проглотили языки.
– Мы приготовили для него отличный сюрприз.
– Вот как! Какой же?
– Ты знаешь, как Дэн любит музыку. Так вот, на прошлой неделе Телма Данн раскопала у себя на чердаке пластинку.
– Не может быть!
– Представь себе. Мы упросили Элму исподволь выведать у него, нет ли у него такой. Оказалось, что нет. Что, разве не отличный сюрприз?
– Еще какой! Надо же, пластинка… Вот это находка! Интересно, что на ней?
– Перри Комо, «Ты - мое солнышко».
– Вот это да! Моя любимая мелодия!
– Увидев на столе сырую морковь, отец взял одну, потер о свою рубаху и откусил.
– Как же Телму угораздило на нее наткнуться?
– Случайно. Искала что-то другое - и на тебе.
– М-м… - Он с хрустом грыз морковь.
– Ты помнишь, у кого сейчас картина, которую мы тогда нашли? Она мне понравилась: кораблик под парусами…
– У Смитов. На следующей неделе она перейдет к Сипикам, а те отдадут Смитам старую музыкальную шкатулку Макинтайра. Мы же дадим Сипикам… - И она продолжила перечень предметов, которыми женщины обменяются в воскресенье в церкви.
Он кивнул.
– Как я погляжу, эта картина еще долго к нам не вернется. Слушай, как бы заполучить обратно от Рейли детектив? На той неделе, когда он был у нас, я был так занят, что не успел дочитать…
– Попробую, - неуверенно ответила жена.
– Знаешь, что я прослышала? Ван-Хузены нашли у себя на чердаке стереоскоп и утаили его.
– В ее голосе послышалось подобие осуждения.
– Уже два месяца держат его у себя и помалкивают.
– Надо же!
– заинтересовался отец.
– Любопытно! Наверное, с уймой картинок?
– Наверное. В воскресенье разузнаю. Хорошо бы его получить, только мы все еще в долгу перед Ван-Хузенами за их канарейку. Понадобилось ей издохнуть именно у нас! Теперь Бетти Ван-Хузен не знает удержу: даже намекает, что не прочь одолжить у нас пианино!
– В общем, дорогая, попробуй получить стереоскоп - или что-нибудь еще, что тебе по вкусу.
Он догрыз недозрелую, жесткую морковь. Энтони так произвольно обращался с погодой, что никто теперь не знал, что вырастет и какую форму будут иметь знакомые овощи. Оставалось только обильно сеять в надежде, что удастся продержаться очередной сезон. Однажды невероятно обильно уродилась пшеница: многие тонны зерна были свезены на окраину, где и сгнили. В разгар гниения задыхалась вся деревня.
– Ты ведь
знаешь, - продолжал отец, - как здорово иметь в доме что-то новенькое. Очень приятно думать, что на чердаках, в подвалах, в сараях хранится масса всего не найденного. Такие вещи оказываются очень кстати. Правда, все это мало радует…– Тсс!
– Мать испуганно оглянулась.
– О!
– Отец поспешно изобразил улыбку.
– Все отлично! Новые вещи - это ХОРОШО. Просто великолепно иметь то, чего ты раньше не видел, или знать, что осчастливил другого, что-то ему отдав… Лучше не бывает.
– Просто замечательно!
– поддержала его мать.
– Скоро новых вещей не останется, - сказала тетя Эми от печи.
– Все, что можно найти, мы уже нашли. Вот беда-то будет…
– ЭМИ!
– В общем, - в тетиных бесцветных глазах не было никакого выражения, что свидетельствовало о новом приступе рассеянности, - это будет не жизнь, а мука - без новых-то вещей…
– Не говори так!
– произнесла мать, вся дрожа.
– Тише, Эми!
– Все в порядке, - заверил обеих отец нарочито громко.
– Прекрасный разговор! Все хорошо, дорогая, - разве ты не понимаешь? Что бы Эми ни говорила - все хорошо. Если ей что-то не нравится - это тоже хорошо. Все хорошо. Все должно быть только хорошо…
Мать Энтони дрожала от ужаса. Тетя Эми побледнела, поняв, несмотря на муть в голове, всю опасность ситуации. Иногда ей бывало трудно подбирать безопасные слова. Мало ли, что может произойти! Слишком многого было лучше не произносить, даже не думать, потому что последствия речей и мыслей могли оказаться ужасными - вдруг Энтони подслушает и решит что-то предпринять? Его действия были непредсказуемы.
Все должно быть хорошо. Даже если все плохо - все равно все хорошо. Все и всегда. Ибо любая перемена могла сулить ухудшение. А то и обернуться катастрофой.
– Конечно, конечно, все хорошо!
– пролепетала мать.
– Говори, что тебе вздумается, Эми. Все понимают, что тебе просто хочется вспомнить, что что-то просто хорошо, а что-то еще лучше…
Тетя Эми в ужасе размешивала горох.
– Вот-вот…- проговорила она.
– Только сейчас мне не хочется разговаривать. Это просто отлично - что у меня нет настроения болтать.
– Пойду умоюсь, - заключил отец с усталой улыбкой.
Гости стали собираться к восьми часам вечера. К этому времени мать и тетя Эми накрыли в столовой большой стол и приставили к нему два стола поменьше. Свечи горели, кресла ждали гостей, отец разжег камин.
Первыми прибыли Джон и Мэри Сипик. Джон явился в своем лучшем костюме, тщательно выбритый, с розовым лицом после целого дня, проведенного на пастбище Макинтайра. Костюм был тщательно отутюжен, однако локти и края рукавов протерлись почти до дыр. Старик Макинтайр конструировал ткацкий станок, пользуясь картинками в школьных учебниках, но пока что дело продвигалось туго. Макинтайр был способным человеком по части обработки древесины и обращения с инструментами, однако собрать ткацкий станок без железа оказалось непросто.
Макинтайр был одним из тех, кто в первое время пытался заставить Энтони делать вещи, необходимые деревне, вроде одежды, консервов, медикаментов и бензина. Но это кончилось несчастьем; Макинтайр винил одного себя за печальную участь всего семейства Терренсов и Джо Кинни и изо всех сил старался искупить вину, помогая остальным. Никто с тех пор даже не пытался заставить Энтони что-то сотворить.
Мэри Сипик была маленькой жизнерадостной женщиной. Она пришла в простом платье и тут же принялась помогать матери Энтони и тете Эми собирать на стол.