Кальдур Живой Доспех

Безопасных дорог для них не осталось, поэтому Дукан повёл их напрямую, сначала через бесконечные деревеньки вокруг столицы, а потом леса и брошенные поля. Шутил, что ещё никогда на него не охотились всё и разом и что почувствовал себя наконец важной шишкой.

Встреченные по пути люди не обращали на них никакого внимания. С начала правления новой «королевы» и слухов про неё, всё чаще находились люди, оставлявшие свои родные места и путешествующие небольшой компанией своих родных. Кто бежал от столицы, а кто в неё – поток беженцев по самым захудалым дорожкам не смолкал ни на секунду.

Дымка от костров и смог столицы рассеялись, воздух стал чище и свежее. Скалистые равнины и холмистые степи тут встречались ещё более часто, чем на там, где жил Кальдур. Пространства, которые было видно до горизонта, поначалу казались неуютными и зловещими. Зато не нужно было никаких ориентиров – древняя горная цепь Айнмейнсахт виднелась уже отсюда, и пропустить её было невозможно. Кальдур наделся увидеть за ней куда более массивные Восточные Пики, но они было слишком далеко.

На шестой день их путешествие превратилось в бесконечный подъём. Задолго до того как начались горы, земля потихоньку начала уводить их тропу вверх. Путь усложнился значительно, за день они проходили меньше, а сил отдавали куда больше.

На девятый день впереди уже чётко очертились вершины гор, но они совершенно не приближались, а дорога то поднималась по одинаковым холмам, то убегала в одинаковые долины. Казалось, что они никуда не продвинулись, и вот уже настал вечер.

Пришлось располагаться на ночёвку, и они уже начинали нравиться Кальдуру – людей вокруг не было, а компания неба и бесконечного пространства оказалась удивительно приятной. Никаких опасностей, никаких врагов, никакого напоминания о прошлом – благодатные одиночество и тишина.

Довольный ишак щипал неподалёку траву, привязанный к матёрому и колючему кусту, почти без листьев. В паре десятков шагов журчал ручей, от него веяло приятной прохладой. Горел костер, в котелке бурлило варево из высушенных овощей и подозрительной крупы, пахнущей сыростью и гнилью, выкупленных втридорога у дорожных торговцев. Главным ингредиентом «супа» являлся – «ну, пускай будет кролик, как и всё остальное, что я подстрелил в степях», за авторством Дукана. Солнце только зашло, царили сумерки, а звезды уже были видны в особенно-бескрайней степном небе.

Анижа сидела на камне, отвернувшись от них, морщилась и осматривала ноги.

– Ну, – Кальдур подошёл к ней и плюхнулся рядом на землю, посмотрел устало, – не надоело ещё?

– Только твоё нытьё, – задумчиво ответила она и поболтала ногами.

Чуть отвернулась, развернула платочек, прикрывающий рану на запястье, с шипением втянула воздух – рана всё ещё выглядело свежей и влажной. Она оттёрла аккуратно пару капель крови, порылась в сумке свободной рукой, достала оттуда средства, что дал Виссарион, и обработала рану.

– Всё ещё не зажила? – спросил Кальдур с грустью и беспокойством.

– Нет, – она устало поморщилась. – Но эффект есть. Мази помогают. И у меня начал получаться ритуал лечения. Рану он почти не берёт, видимо слишком слаб, но мне кажется, всё равно потихонечку выправит ситуацию.

– Эх, Анижа, – Кальдур вздохнул. – Вот нужно тебе это всё. Я тебе только боль принёс в жизнь. Зря ты меня не послушала. Рана эта, ноги сбитые, глаза усталые вечно, а сколько раз тебя похищали за этот месяц?

– Видимо ещё недостаточно, – она холодно посмотрела на Кальдура и попыталась улыбнуться.

Они помолчали. Кальдур живал травинку и смотрел вдаль.

– Те бандиты… в Лукате. Они тебе что-то сделали? – спросил он о том, что часто не давало ему уснуть.

Она втянула воздух и глубоко вздохнула, как будто его всё равно не хватило.

– Я же сказала, что нет.

– Не расскажешь?

– Только для того, чтобы ты отстал. Их вожак… сказал, что я бы не волновалась, и что он не даст испортить товар, пока у него есть ценность. Но он сказал, что если я по своему желанию соглашусь, то он…

– Что?! – прошипел Кальдур.

– Я не согласилась. Он пытался напоить меня вином. Подмешивал мне что-то в бокал. Пил со мной, но просто вино. Я делала вид что пью, дождалась, пока он опьянеет немного и начала менять бокалы местами. Он быстро набрался, не знаю уж, что там было. Его рвало из окна, полоскало прям, а потом он вырубился. Я… я сняла с себя часть одежды, чтобы он не ничего не понял с утра и не разозлился. Получилось. Остальные меня не трогали, просто шутили и издевались утром.

– Ух… сука…– зубы Кальдура едва не ломались друг об друга, он вырывал из земли горсть травы одну за другой.

– Ну всё, всё, – сказала она равнодушно, – прекрати истязать поляну. Она тебе ничего не сделала.

– Он слишком легко умер, – прошептал он, а она от его слов и тона вздрогнула. – Ублюдок…

– Иди поешь, Кальдур, и успокойся. Постарайся, чтобы эта злоба не мешала тебе спать, завтра нам предстоит восхождение. Нужно много сил. Это всё уже в прошлом.

Не глядя на него, она снова повязала платочек на ладонь, встала и пошла к костру.

– Что-то беспокоит меня, твоя бабёнка.

Кальдур от испуга едва не подпрыгнул. Невидимой и недвижимой тенью, чуть прикрытой травой, напротив него на корточках сидела Розари, она держала на плече короткую удочку, в руках у неё была пара рыбин.

– Ты что подслушивала?! – возмутился Кальдур.

– Ну прости, мне нужно знать кто прикрывает мне спину. Напомни, зачем мы вообще тащим в горы эту мирянку?

– Она вообще-то тебе жизнь спасла.

– Только потому, что ты оказался на редкость тупым и неподготовленным. Но хорошо. Я приму твой ответ. Мы тащим её, потому что она наш полевой врач. И когда её подстрелят или захватят в следующий раз, мы отнесёмся к её потере, как к потере обычного бойца. Так?

Её глаза отдавали льдом, она больше не казалась маленькой хрупкой девочкой, и Кальдуру страсть как захотелось залепить ей в морду со всей силы.

– Мы тащим её, потому что она врач. Так? – повторила она, не сводя с него тяжёлого взгляда. – Тебе самого устраивает такой ответ. А, Кальдур?

Она резко встала и ушла к костру, оставив Кальдура рвать траву снова и снова.

***

Горная тропинка, по которой они взбирались вверх, едва ли могла присниться в кошмаре человеку с боязнью высоты. Слишком уже она была жуткой, чтоб её представить.