Кальдур Живой Доспех

– Какого чёрта, Анижа? О чём ты думала? – крикнул на неё Кальдур, едва удалось набрать достаточно воздуха.

– Прости, Кальдур… я не могла…

– Ты нас всех чуть не убила! Ты же должна понимать… или чему там учат в вашем храме? Нельзя перегружать портал. Он мог схлопнуться. Или остановиться где-то в земле. Вместе с нами. Зачем ты прыгнула?

– Да, девочка, скажи нам, кто ты такая и зачем бросилась в портал? Кому ты служишь?

Седовласый оказался рядом, встал во весь рост между ней и Кальдуром. Внизу из-под полы его плаща блеснуло лезвие тонкое и длинное, совсем не похожее на лезвие пехотного меча. Кальдур побледнел и наклонился назад – схватить седовласого за ногу, потянуть на себя, не дать ударить девушку.

– Я… я Анижа. Я служу Светлейшей Госпоже. И… – она посмотрела на перепуганного Кальдура, затем на мужчину, затем снова на Кальдура.

– Можешь дальше не продолжать. Я понял.

Мужчина вдруг улыбнулся, словно что-то в ответе или взгляде Анижи его развеселило, отточенным жестом он убрал оружие в ножны и слегка поклонился.

– Рад видеть тебя тут, Анижа. Ты уже училась медицине? Сможешь помочь моей подруге? Она ранена.

– Да! – Анижа ответила слишком громко, и её голос создал эхо в глубине пещеры, она засмущалась и продолжила уже тихо: – Да, господин, я сделаю, что смогу.

– Нужно вытащить стрелу, аккуратно. И обработать и зашить рану, – мужчина заговорил ещё более ласково, не стал пугать девушку дальше. – Справишься?

– Да, господин.

– Пройди вперёд. Около костровища, за камнями, найдёшь кожаную сумку. Там есть всё необходимое. Будь осторожна с этой стрелой и с раной.

– Бегу, господин, сейчас – Анижа склонила голову и метнулась в глубину пещеры.

– Что там случилось? – мужчина повернулся к Кальдуру и спросил уже мрачно, не стесняясь Анижи.

Кальдур молчал, смотря то на седовласого исподлобья и играя скулами, то на раненную воительницу.

– Вы всё это время следили за мной… – он вскочил, стиснул кулаки и шагнул вперёд.

– За тобой? – смесь из искреннего удивления и явного презрения окатила Кальдура как ведро холодной воды. – А кто ты, собственно, такой?

– Я… я Кальдур, – ответил он неуверенно.

– Приятно познакомится, Кальдур, – мужчина смотрел на него внимательно, словно охотник на свою добычу. Казалось, с начала их встречи он не моргнул ни разу. – Я Дукан. Мы не следили за тобой, парень. Мы следили за ними. Понимаешь?.. Так кто ты?

– Я Кальдур, – твёрже ответил юноша, стараясь смотреть так же, почти не моргая.

– Я не спрашивал твоего имени, пацан. Я запомнил его с первого раза. Я спросил кто ты такой, раз моя подруга притащила тебя сюда таким способом, очень спешила и даже рискнула жизнью ради такой лживой морды. Твои шрамы выдают тебя. И я даже не о тех, что на спине, а о тех, что так щедро раскиданы по твоему телу. Многие из них – от смертельных ран, ты знал? Но каким-то образом ты всё ещё жив. Так кто же ты, парень? Скажи мне. Я очень жажду это услышать.

Кальдур промолчал. Стиснул зубы и успокоил дыхание. Усмешка мужчины стала жесткой.

– Ты кайрам. Избранный Светлейшей Госпожи. Вот кто ты.

– Я… я был им, – едва выдавил из себя Кальдур. – А теперь уже нет.

– Ты… ты предатель! – крикнул слева искажённый голос.

Стальной кулак снова врубился в лоб Кальдура, в глазах у него потемнело, и он осел на колени, оглушённый и ослеплённый. Девушка в доспехах вскрикнула, теперь уже от боли, покачнулась, начала падать, Дукан подхватил её, и насколько мог, мягко опустил на землю. Она снова потеряла сознание. Дукан осторожно передвинул девушку назад на ложе.

– Ты врешь мне, парень? – Дукан поднялся, чуть наклонил голову, перенёс правую ногу чуть назад, положил руку на эфес своего странного оружия и плечом чуть откинул плащ.

– А это имеет смысл?! – прошипел Кальдур и махнул в сторону воительницы. – Этого уже не скрыть.

 Шишка над его бровью не выдержала издевательств, пошла трещиной, Кальдур со всех сил прижал её ладонью, но это не помогло. Крупными каплями кровь пачкала пол пещеры.

– Не сердись, мальчик, я всего лишь хочу разобраться в истине, – голос Дукана из угрожающего вдруг сделался мягким и успокаивающим, он протянул Кальдуру платок. – Я всегда считал, что живой доспех становиться частью носителя. Нельзя перестать быть кайрам. Разве это не так? Как тебе удалось снять его? Тебе помог… кто-то из них? Ты попросил помощи бледного колдуна, да? Так дело было?

– Что? – глаза Кальдура округлились от удивления, он поднял свободную руку перед собой. – Да я бы в жизни к ним не сунулся! Я жить хотел, так-то. Мне пока не надоело… Я не снимал доспех. Он сам меня покинул. Сгинул в реке.

– Почему? – Дукан нахмурился.

– Я не знаю. Правда не знаю.

Дукан не сводил с него глаз, поиграл челюстью, словно пробуя его слова на вкус, убрал руку с эфеса и кивнул.

– Хорошо, мальчик. Сейчас мы разведём огонь и поставим чай. Мы все немного устали и на взводе. День был не из простых. Я дам тебе лепёшку с сыром, а ты расскажешь мне всё. Всё, что видел и всё, что знаешь. А потом мы подумаем, что со всем этим делать. Идёт?

***

Пресная лепёшка из грубой муки и миска травяного чая подействовали на него как чарка отменного самогона, когда он был значительно младше и пробовал это пойло в первый раз. Ноги его затряслись, потом расслабились, захотели сидеть, и черт их заставишь теперь куда-нибудь сдвинуться. Он расположился на втором ложе, придвинулся спиной к уже нагретому камню, чувствовал расходящееся от живота тепло и старался дышать спокойно. Руки и нижняя его челюсть ещё подрагивали от нервов, близости смерти и перенапряжения. Он снова выбрался, был жив и в безопасности. Привычное чувство какой-то животной радости снова захватило его так же, как часто бывало много лет назад после подобных испытаний.

Но бдительности он старался не терять и изучал нового седовласого приятеля. Впечатление от того складывалось странное. Лет ему был около пятидесяти, он был крепким и высоким мужчиной, каким-то образом умудрившимся поседеть полностью так рано. Черты его лица едва ли можно было назвать благородными – слишком мощная и кривоватая челюсть, нос картошкой, нависающий лоб. Волосы, собранные в короткий пучок, выстриженная ухоженная борода, недешёвая, аккуратная, одежда с богатой выделкой и очень хорошая обувь говорили если не о его высоком происхождении, то, по крайней мере, о богатстве или причастности к какому-то высокому положению. Тембр голоса его был на удивление приятен, седовласый имел хорошие манеры и был научен разговаривать правильно.

При всём этом, странный человек был покрыть дорожной грязью и пылью так, что всё это можно было разглядеть только в упор. Стоило седовласому прекратить разговаривать, и он замирал, прикрывшись плащом и практически сливался с окружением, будто опытный охотник в лесу. Одновременно веяло от него опасностью и тут же хотелось ему довериться и открыться.

Пока они пили чай и играли в гляделки, Анижа занялась раненой. Аккуратно вытащила стрелу, зажала рану и пыталась остановить кровь. Её было немного, тонкой струйкой она стекла за бок воительнице, и это были хорошие новости, Кальдур знал, что такая потеря крови не смертельна, а даже полезна – почистит рану. Анижа же нервничала, её лицо то и дело заливал пот, она была очень сосредоточена и не спускала глаз со своей пациентки ни на секунду. Её учили лечить раны, что можно было получить в поле, полоснув по себе ножом, попав в ногу косой, или став жертвой иных неприятностей. А вот раны боевые она видела впервые.