Калевала

Руна сорок восьмая

Сыны Калевы изготовляют сеть из льна и отправляются ловить проглотившую огонь рыбу, которую и вылавливают (1–192). — Огонь находят в брюхе рыбы, но он быстро выскальзывает и сильно обжигает щеки и руки Ильмаринену (193–248). — Огонь распространяется по лесу, опустошает много земель и движется все дальше, наконец его вылавливают и доставляют в темные жилища Калевалы (249–290). — Ильмаринен оправляется от ожогов (291–372)

Старый, верный Вяйнямёйнен, Вековечный прорицатель, Вновь обдумал это дело, Размышлять над ним он начал, ⁵Как бы сеть связать льняную, Невод свить во сто раз больше. Наконец сказал он слово И такие речи молвил: «Ведь найдется же, кто вспашет, ¹⁰Вспашет землю, лен посеет, Чтоб я невод приготовил, Сеть стопетельную сделал И убил бы злую рыбу, Уничтожил бы дрянную?» ¹⁵Вот нашлось земли немного, Несожженное местечко, По обширному болоту, Меж двух пней посередине. Корень был тотчас же вырыт: ²⁰Там нашли льняное семя, Туонелы червем хранимо, Спрятано червем подземным. Там золы осталась кучка, Пепла кучечка сухого ²⁵От сожженной как-то лодки, Уничтоженного судна. Здесь-то лен и был посеян, Погружен в золу сухую, Близко к Алуэ посеян, ³⁰В почву глинистую пашни. Хорошо взошло растенье, Лен богато там поднялся, Неожиданно он вырос Лишь в теченье летней ночи. ³⁵Ночью был тот лен посеян, При луне запахан в землю, Был очищен и разобран, Был обобран и ощипан, Очень сильно был отрепан, ⁴⁰Очень быстро был очесан. Вот снесли его для мочки; Был он вымочен поспешно И затем поспешно вынут, Очень быстро был просушен. ⁴⁵Принесли его в жилище: Тут толкли его усердно, Со старанием помяли, Растрепали все волокна. Расчесали лен поспешно, ⁵⁰Расчесали ранним утром, Разложили весь по связкам, После лен на веретена Намотали летней ночью, Меж двух дней одною ночью. ⁵⁵Вот прядут тот лен сестрицы, Нитки делают невестки, Связывают невод братья, А отцы веревки вяжут. Взад-вперед вертелись спицы, ⁶⁰Петли делали прилежно, Так что сеть была готова, Невод изо льна был связан Лишь в теченье ночи летней, Даже в ночи половину. ⁶⁵Наконец-то сеть готова, Изо льна уж невод связан, И в длину та сеть сто сажен И семьсот вокруг по краю. Прикрепили к сети камни, ⁷⁰Прикрепили к сети доски. Стали к сети молодые, Дома старшие гадали: Можно ль будет этой сетью Захватить в воде ту рыбу? ⁷⁵Потянули, потащили, Погрузили сеть для ловли: Вдоль воды прилежно тянут, В ширину воды проходят. Ловят маленьких рыбешек: ⁸⁰Ловят ершиков несчастных, Ловят окуней костлявых И плотиц, богатых желчью; Но поймать не могут рыбы, Для которой сеть связали. ⁸⁵Молвит старый Вяйнямёйнен: «О кователь Ильмаринен! Сами мы пойдем с тобою, По воде потянем сети!» И пошли вдвоем герои, ⁹⁰Тянут сеть в воде искусно И один край повернули Прямо к Вяйнёле на пристань, А другою стороною Повернули на мысочек ⁹⁵И бечевку натянули Прямо к Вяйнёле на пристань. Тянут сеть, вперед толкают, Тянут, тащат этот невод, Рыб достаточно поймали: ¹⁰⁰Окуней большую кучу, И хорошеньких пеструшек, И лещей, и разной семги, Всяких рыб в воде поймали; Но поймать не могут рыбы, ¹⁰⁵Для которой сеть вязали, Невод в воду опустили. К этой сети Вяйнямёйнен Привязал еще другую; И края к краям прибавил ¹¹⁰В пятьсот сажен шириною, С бечевою в семьсот сажен. Говорит слова такие: «Мы поглубже сеть оттащим, Понесем ее подальше, ¹¹⁵Через воду сеть потянем, Мы опять потянем невод!» Сеть к глубинам потащили, Отнесли ее на волны, Тянут дальше через воду; ¹²⁰Во второй раз тащат невод. Молвит старый Вяйнямёйнен, Говорит слова такие: «Велламо, воды хозяйка, С тростниковой грудью в волнах! ¹²⁵Ты смени свою рубашку, Свой кафтан смени скорее! Ведь камыш — твоя рубашка, Пена моря — покрывало, Их дала тебе дочь ветра, ¹³⁰Дочка моря подарила; Я же дам тебе льняную, Полотняную рубашку; Дочь Луны над ней трудилась, Солнца дочь ее соткала. ¹³⁵Ахто, ты, глубин хозяин, Сотни омутов владыка! Ты возьми в пять сажен палку, Кол возьми семиконечный, По всему пройдися морю, ¹⁴⁰Перерой все дно морское, В тростниках поройся палкой, К нам гони ты рыбьи стаи, К нам, туда, где тащим невод, Поплавков волочим сотню, ¹⁴⁵Рыб гони ты из заливов, Из лососьих ям гони их, Из большой пучины моря, Из его бездонной глуби, Где совсем не светит солнце, ¹⁵⁰По песку никто не ходит!» Поднялся из волн малютка, Богатырь из моря вышел, На волнах остановился, Говорит слова такие: ¹⁵⁵Нужен вам, кто гнал бы рыбу, Кто б держал большую палку?» Старый, верный Вяйнямёйнен Говорит слова такие: «Нужен нам, кто гнал бы рыбу, ¹⁶⁰Кто б держал большую палку». Муж-малыш, герой-малютка Тут срубил сосну большую, Взял он длинную из леса, К ней скалу вверху приделал ¹⁶⁵И, спросив, промолвил слово: «Из всей силы гнать мне рыбу, Со всего плеча работать Или гнать насколько нужно?» Старый, мудрый Вяйнямёйнен ¹⁷⁰Тут сказал слова такие: «Будешь гнать насколько нужно, Так и то довольно будет». Муж-малыш, герой-малютка Начал тут свою работу. ¹⁷⁵Гонит он насколько нужно: Гонит рыб большие стаи К месту, где тащили невод, Поплавков тащили сотню. У весла кузнец уселся; ¹⁸⁰Старый, верный Вяйнямёйнен Сам повыше невод тянет, Посильнее тащит сети. Молвит старый Вяйнямёйнен: «Уж попала рыбья стая, ¹⁸⁵Где я невод кверху поднял, Где пустил пониже доски». Тут уж вытянули невод, Подняли его повыше, Вытрясли на лодке Вяйнё. ¹⁹⁰Поймана была та рыба, Для которой сеть вязали, Заготавливали невод. Старый, верный Вяйнямёйнен Едет к берегу на лодке, ¹⁹⁵Едет к синему мосточку, К красной пристани прибрежной. Груду рыб из лодки вынул, Взял он кучу рыб костлявых: Щуку серую там выбрал, ²⁰⁰Что давно поймать хотел он. Молвил старый Вяйнямёйнен, Сам сказал слова такие: «Взять ли рыбу мне рукою, Без железной рукавицы, ²⁰⁵И без каменной перчатки, И без варежки из меди?» Солнца сын услышал это, Говорит слова такие: «Распластал бы здесь я щуку, ²¹⁰Взял бы я ее рукою, Если б здесь был нож отцовский, Заповедный нож от предков». С неба выпало железо С череночком золоченым, ²¹⁵С лезвием посеребренным, Прямо к чреслам сына Солнца. Храбрый Солнца сын тотчас же Этот нож берет рукою, Разрезает тело щуки, ²²⁰Тело той широкоротой; Там, в утробе серой щуки, Оказалася пеструшка; У пеструшки этой в брюхе Гладкий сиг уже нашелся. ²²⁵Вот сига он разрезает — Синий клуб оттуда тащит, Из кишки сиговой тонкой, Там, из третьего загиба. Развернул клубочек синий: ²³⁰А из синего клубочка Выпал красненький клубочек. Вскрыл он красненький клубочек: Изнутри того клубочка Вынул огненную искру, ²³⁵Что упала с высей неба, Что проникла через тучи, Что с восьми небес упала, Из девятого пространства. Вяйнямёйнен думать начал, ²⁴⁰Как теперь доставить искру К избам, пламени лишенным, К обиталищам без света, А она вдруг ускользнула Из руки у сына Солнца. ²⁴⁵Вяйнё бороду спалила, Кузнеца сожгла сильнее, Опалив бесстыдно щеки, Опалив ему и руки. И бежит огонь оттуда, ²⁵⁰В волнах Алуэ мелькает, Можжевельник обжигает, Опаляет всю равнину; Поднимается на ели: Сжег еловые лесочки. ²⁵⁵И бежит все дальше, дальше, Уж пол-Похъёлы пожег он, Опалил пределы Саво И Карелии пределы. Старый, верный Вяйнямёйнен ²⁶⁰Сам идти за ним собрался, Чрез леса он там проходит, По следам огня стремится. Наконец его нашел он Между двух пеньков у корня, ²⁶⁵Был огонь в дупле ольховом, Там, в изгибе пня гнилого. Молвил старый Вяйнямёйнен, Сам сказал слова такие: «Ты, огонь, созданье божье, ²⁷⁰Ты, светящее творенье! В глубину идешь напрасно, Вдаль идешь без основанья! Лучше сделаешь, вернувшись В избы, в каменные печки; ²⁷⁵Там в своих ты ляжешь искрах, Под свои укрывшись угли, Чтобы днем ты пригодился Для березовых поленьев, Чтоб тебя скрывали на ночь, ²⁸⁰В очаге тебя хранили». Искру огненную взял он, Положил на трут горючий, На кусок сухой березы, Положил в котел из меди ²⁸⁵И в котле принес ту искру. Он принес ее в бересте На мысок, укрытый мглою, На туманный островочек: Получили пламя избы, ²⁹⁰Получили свет жилища. Сам кователь Ильмаринен Побежал на берег моря, Подошел к утесу быстро, На скале остановился, ²⁹⁵От огня терпел мученья И от пламени страданья. Пламя хочет он утишить, У огня ослабить силу. Говорит слова такие ³⁰⁰И такие молвит речи: «Ты, огонь, созданье божье, Сын небесного светила! Чем разгневан ты так сильно, Что мои обжег ты щеки, ³⁰⁵Что ты бедра опалил мне И бока обжег ужасно? Как смогу унять я пламя, У огня ослабить силу, Сделать жар огня бессильным, ³¹⁰Это пламя обезвредить, Чтоб не жгло меня сильнее, Чтоб не мучиться мне больше? Приходи, о дочка Турьи, Из Лапландии девица, ³¹⁵В лед и в иней ты обута, В замороженной одежде, Носишь с инеем котел ты С ледяной холодной ложкой! Окропи водой холодной, ³²⁰Набросай побольше льдинок На места, где есть ожоги, Где мне бед огонь наделал! Если ж этого все мало — Сына Похъёлы зову я. ³²⁵Ты, Лапландии питомец, Длинный муж земли туманной, Вышиной с сосну ты будешь, Будешь с ель величиною, — У тебя из снега обувь, ³³⁰Снеговые рукавицы, Носишь ты из снега шапку, Снеговой на чреслах пояс! Снегу в Похъёле возьми ты, Льду в деревне той холодной! ³³⁵Снегу в Похъёле немало, Льду в деревне той обилье: Снега реки, льда озера, Там застыл морозный воздух; Зайцы снежные там скачут, ³⁴⁰Ледяные там медведи На вершинах снежных ходят, По горам из снега бродят; Там и лебеди из снега, Ледяных там много уток ³⁴⁵В снеговом живут потоке, У порога ледяного. Лед вези сюда на санках, На возах доставь ты снегу, Привези с вершины дикой ³⁵⁰И с краев горы твердейшей! Охлади холодным снегом, Заморозь ты льдом холодным Все, что мне огонь наделал, Все, что здесь спалило пламя! ³⁵⁵Если ж этого все мало, — О ты, Укко, бог верховный, Укко, ты, что правишь в тучах, Облаками управляешь, Вышли тучу от востока, ³⁶⁰А от запада другую И ударь ты их концами, Пустоту меж них наполни! Ты пошли и лед и иней, Дай ты мне хорошей мази ³⁶⁵На места, что опалились, Где мне бед огонь наделал!» Так кователь Ильмаринен Пламя грозное утишил, У огня он отнял силу. ³⁷⁰И кузнец стал вновь здоровым, Получил обратно крепость, Исцелившись от ожогов.

Руна сорок девятая

Ильмаринен выковывает новую луну и новое солнце, но не может заставить их светить (1–74). — Вяйнямёйнен при помощи гадания узнает, что луна и солнце находятся в скале Похъёлы, он отправляется в Похъёлу, сражается с людьми Похъёлы и одерживает победу (75–230). — Он хочет увидеть луну и солнце, но не может попасть внутрь скалы (231–278). — Он возвращается домой, чтоб выковать оружие, с помощью которого можно было бы открыть скалу. Когда Ильмаринен принимается его ковать, хозяйка Похъёлы, в страхе, что ей придется плохо, выпускает из скалы луну и солнце (279–362). — Вяйнямёйнен, увидев луну и солнце на небе, приветствует их и желает, чтобы они всегда украшали небо и приносили счастье людям (363–422)

Не восходит больше солнце, Золотой не светит месяц Ни над Вяйнёлы домами, Ни над полем Калевалы. ⁵Охватил мороз посевы, На стада болезнь напала, Птицы все затосковали, Люди чувствовали скуку Без сиянья солнца в небе, ¹⁰И без лунного сиянья. Щука ведала свой омут, Знал орел дороги птичьи, Ветер знал челна дорогу; И не знали только люди, ¹⁵Утро ль серое вернулось, Ночь ли темная спустилась На мысок, укрытый мглою, На туманный островочек. Совещались молодые, ²⁰Старцы также рассуждали, Как без месяца прожить им, Как без солнца сохраниться В областях, несчастьем полных, В бедных северных пространствах. ²⁵Совещались и девицы, Девочки полны заботы. К кузнецу пошли, к горнилу. Так они ему сказали: «Поднимись, кузнец, с постели, ³⁰Где лежишь у теплой печки, Нам ты выкуй новый месяц, Сделай круглое нам солнце! Плохо, коль не светит месяц, Тяжело прожить без солнца». ³⁵Поднялся кузнец с постели, Где лежал у теплой печки, Стал ковать он новый месяц, Солнце новое стал делать, Чтоб из золота был месяц ⁴⁰И серебряное солнце. Вышел старый Вяйнямёйнен, У дверей уселся кузни. Говорит слова такие: «О кузнец, любимый братец! ⁴⁵Что там в кузнице стучишь ты, Что колотишь беспрестанно?» Отвечает Ильмаринен, Говорит слова такие: «Золотой кую я месяц ⁵⁰И серебряное солнце, В небесах вверху повесить, Выше, чем шесть пестрых крышек». Молвил старый Вяйнямёйнен, Сам сказал слова такие: ⁵⁵«О кователь Ильмаринен! Ты предпринял труд напрасный! Злато месяцем не станет, Серебро не будет солнцем». Сделал месяц Ильмаринен, ⁶⁰Также выковал и солнце, Кверху снес их осторожно, Высоко он их поставил: На сосну отнес он месяц, На вершину ели — солнце. ⁶⁵Пот со лба его катился, С головы струилась влага: Так трудна была работа, Так подняться было трудно. Вот наверх отнес он месяц ⁷⁰И отнес на место солнце, На сосну повыше месяц, На верхушку ели солнце: Но сиять не хочет месяц, И светить не хочет солнце. ⁷⁵Молвил старый Вяйнямёйнен, Сам сказал слова такие: «Ворожбу начать придется И по знакам вызнать надо, Где теперь укрылось солнце ⁸⁰И куда исчез наш месяц». Сам он, старый Вяйнямёйнен, Вековечный прорицатель, Из ольхи лучинки режет, Ставит их сперва в порядке, ⁸⁵А потом вертеть их начал, Поворачивать перстами, Говорит слова такие И такие молвит речи: «У творца прошу я знака, ⁹⁰Жду настойчиво ответа. Божий знак, открой мне правду, Знак всевышнего, скажи мне: Где теперь укрылось солнце И куда пропал наш месяц, ⁹⁵Отчего все это время В небесах мы их не видим? Знаменье, открой мне правду, Не скажи по мысли мужа, А скажи правдивым словом, ¹⁰⁰Знанье верное даруй мне! Если знак меня обманет, Брошу я его на землю; Знак в огонь тогда закину, Пусть в огне тот знак сгорает». ¹⁰⁵Правду знаменье открыло, Знак мужей тогда ответил: Что сокрылось с неба солнце И с небес сокрылся месяц В глыбе Похъёлы скалистой, ¹¹⁰В недрах медного утеса. Старый, верный Вяйнямёйнен Говорит слова такие: «Если в Похъёлу пойду я, Похъёлы сынов тропою, ¹¹⁵Засияет снова месяц, Заблестит как прежде солнце». Он отправился поспешно В землю Похъёлы туманной. День идет он и другой день; ¹²⁰Наконец, уже на третий, Земли Похъёлы открылись, Видны каменные горы. Вот кричит он очень громко В Похъёле у переправы: ¹²⁵«Лодку мне сюда доставьте, Чтобы реку переплыл я!» Крик его услышан не был, Лодки старцу не послали, Он собрал деревьев кучу ¹³⁰И сухих еловых веток; Он зажег их на прибрежье, Так что дым большой поднялся, Пламя к небу восходило, Дым собой наполнил воздух. ¹³⁵Лоухи, Похъёлы хозяйка, Подошла сама к окошку. На пролив, на устье смотрит, Говорит слова такие: «Что за пламя там пылает, ¹⁴⁰В устье этого пролива? Для войны, пожалуй, мало, Для костров рыбачьих много». Житель Похъёлы выходит Из избы на двор поспешно, ¹⁴⁵Чтоб увидеть и услышать И получше все разведать: «За рекой, на том прибрежье, Виден мне герой могучий». Крикнул старый Вяйнямёйнен, ¹⁵⁰Во второй раз молвил громко: «Ты, сын Похъёлы, дай лодку, Вяйнямёйнену челнок дай!» Но сын Похъёлы промолвил, Говорит слова такие: ¹⁵⁵«Нет незанятых здесь лодок. Пальцы веслами ты сделай, А рука рулем пусть будет В Похъёлу доплыть водою». Думал старый Вяйнямёйнен, ¹⁶⁰Так подумал и размыслил: «Не сочтут того за мужа, Кто с пути назад вернется». И пошел он щукой в воду, Он сигом пошел в потоки, ¹⁶⁵Переплыл пролив он скоро, Перешел пространство быстро. Сделал шаг, другой шаг сделал И ступил на берег грязный. Дети Похъёлы собрались, ¹⁷⁰Говорит толпа дрянная: «В Похъёлы избу пожалуй!» В Похъёле во двор он входит. Дети Похъёлы сказали, Говорит толпа дрянная: ¹⁷⁵«В Похъёлы избу пожалуй!» В Похъёлы избу он входит; Он ступил ногою в сени, Взял рукою ручку двери И тогда вовнутрь проходит, ¹⁸⁰Проникает он под кровлю. Мед в избе мужчины пили, Сладкий сок они глотали, Были все они с оружьем, Все у пояса с мечами ¹⁸⁵На погибель старца Вяйнё, Чтоб погиб Сувантолайнен. Так пришедшего спросили, Говорят слова такие: «Что, негодный муж, ты молвишь, ¹⁹⁰Что, герой-пловец, расскажешь?» Старый, верный Вяйнямёйнен Говорит слова такие: «Я о месяце скажу вам, Чудеса скажу о солнце. ¹⁹⁵Где от нас укрылось солнце И куда пропал наш месяц?» Дети Похъёлы сказали, Говорит толпа дрянная: «Вот куда сбежало солнце, ²⁰⁰Солнце скрылось, месяц скрылся В грудь пятнистого утеса, В грудь скалы, железом полной. Уж не выйти им оттуда, Не уйти, пока не пустят». ²⁰⁵Молвит старый Вяйнямёйнен, Говорит слова такие: «Если месяц из утеса, Солнце из скалы не выйдет, Так и бой начать мы можем, ²¹⁰На мечах тогда сразиться!» Вынул меч, открыл железо, Из ножон меч грозный тащит: На конце сияет месяц, Солнца блеск на рукоятке, ²¹⁵И конек стоит на спинке, На головке кот мяучит. Вот померились мечами, Лезвия их осмотрели: Только малую толику ²²⁰Подлиннее меч у Вяйнё; На зерно он подлиннее, На обхват стебля соломы. Вот на двор наружу вышли, На просторную поляну. ²²⁵Ударяет Вяйнямёйнен Так, что искры засверкали, Раз ударил и другой раз: Посрубил он, словно репы, Головы, как льна головки, ²³⁰Гордым Похъёлы потомкам. И собрался Вяйнямёйнен Поглядеть на светлый месяц, Унести с собою солнце Из груди скалы пятнистой, ²³⁵Из горы, железом полной, Из железного утеса. Вот проходит он немного, Небольшое расстоянье, Видит там зеленый остров. ²⁴⁰А на нем растет береза, Под березой этой камень, И утес стоит у камня, А дверей в утесе девять, На дверях задвижек сотни. ²⁴⁵Видит трещину в утесе, В камне узкую полоску. Меч из ножен вынимает, Острый меч в скалу вонзает, Колет он клинком огнистым, ²⁵⁰Колет пламенным железом Так, что камень раскололся, Быстро натрое распался. Старый, верный Вяйнямёйнен Посмотрел чрез щели камня: ²⁵⁵Змеи там хлебают сусло, Пиво пьют в скале гадюки, В недрах этого утеса, Что похож на печень цветом. Молвит старый Вяйнямёйнен, ²⁶⁰Говорит слова такие: «То-то бедная хозяйка Мало пива здесь имела, — Тут хлебают сусло змеи, Пиво пьют в скале гадюки». ²⁶⁵Змеям головы срубает, Злым гадюкам рубит шеи. Говорит слова такие И такие молвит речи: «Никогда в теченье жизни, ²⁷⁰От сего дня впредь считая, Да не пьют гадюки пива, Не хлебают сусла змеи!» Хочет старый Вяйнямёйнен, Вековечный прорицатель, ²⁷⁵Раскачать руками двери, Силой слова снять задвижки: Не открыл дверей рукою, Слов не слушались задвижки. Молвил старый Вяйнямёйнен, ²⁸⁰Сам сказал слова такие: «Баба тот, кто безоружен, Тот без сил, кто без секиры». Тотчас он домой вернулся, Головой поник печально, ²⁸⁵Что ни месяца не добыл, Что ни солнца не достал он. И промолвил Лемминкяйнен: «О ты, старый Вяйнямёйнен! Отчего меня не взял ты ²⁹⁰Как товарища в заклятьях? Я отбил бы все замочки, Поломал бы я задвижки, Я сиять пустил бы месяц И светить я дал бы солнцу». ²⁹⁵Старый, верный Вяйнямёйнен Говорит слова такие: «Не берут слова задвижек, Не берут замков заклятья, Кулаком их не подвинешь, ³⁰⁰Не своротишь двери локтем». К кузнецу пошел, к горнилу. Говорит слова такие: «О кузнец ты, Ильмаринен! Выкуй мне трезубец твердый, ³⁰⁵Выкуй дюжину мне копий Да ключей большую связку, Чтоб я месяц из утеса, Из скалы достал бы солнце!» И кузнец тот, Ильмаринен, ³¹⁰Вековечный тот кователь, Все сковал, что было нужно: Дюжину сковал трезубцев И ключей большую связку, Связку копий приготовил, ³¹⁵Не больших, не очень малых, Сделал среднего размера. Лоухи, Похъёлы хозяйка, Редкозубая старуха, К бедрам крылья прикрепила ³²⁰И на воздух вознеслася. Возле дома полетала И летит она подальше, Море Похъёлы минуя, К Ильмаринену на кузню. ³²⁵Посмотрел кузнец в окошко, Уж не буря ль там несется: То не буря там несется, То слетает серый ястреб. И промолвил Ильмаринен, ³³⁰Говорит слова такие: «Что тебе здесь нужно, птица, У окна зачем ты села?» Так ответила тут птица, Так промолвил этот ястреб: ³³⁵«О кузнец ты, Ильмаринен, Замечательный кователь, Ты, по правде, славный мастер, Ты — кователь настоящий!» Так ответил Ильмаринен, ³⁴⁰Сам сказал слова такие: «Никакого тут нет чуда, Что кузнец я настоящий, Если выковал я небо, Кровлю воздуха устроил». ³⁴⁵И сказала эта птица, Так промолвил серый ястреб: «Что куешь ты здесь, кователь, Не оружие ль какое?» Так промолвил Ильмаринен, ³⁵⁰Дал в ответ слова такие: «Я кую ошейник крепкий Этой Похъёлы старухе, Приковать старуху надо Там, у твердого утеса». ³⁵⁵Лоухи, Похъёлы хозяйка, Редкозубая старуха, Видит, к ней беда подходит, Ей несчастье угрожает. И летит, стремясь чрез воздух ³⁶⁰Дальней Похъёлы достигнуть. Из скалы пускает месяц, Солнце выслала из камня. А сама свой вид меняет, В виде голубя явилась: ³⁶⁵Запорхала, прилетела К Ильмаринену на кузню. Подлетела к двери птицей, Голубком у двери села. И промолвил Ильмаринен, ³⁷⁰Сам сказал слова такие: «Ты зачем сюда явился, Прилетел к порогу, голубь?» Из дверей ему ответил, От порога этот голубь: ³⁷⁵«Я затем здесь у порога, Чтоб принесть тебе известье: Из скалы уж вышел месяц, Из утеса вышло солнце». Сам кователь Ильмаринен ³⁸⁰Посмотреть тогда выходит. Он подходит к двери кузни, Смотрит пристально на небо: В небе вновь сияет месяц, В небе вновь блистает солнце. ³⁸⁵К Вяйнямёйнену идет он, Говорит слова такие: «О ты, старый Вяйнямёйнен, Вековечный песнопевец, Посмотри пойди на месяц, ³⁹⁰Погляди пойди на солнце! Ведь они уже на небе, На своих местах привычных». Старый, верный Вяйнямёйнен Сам на двор тогда выходит, ³⁹⁵Поднял голову он кверху, Посмотрел на небо быстро: Месяц там стоял, как прежде, И свободно было солнце. Смотрит старый Вяйнямёйнен, ⁴⁰⁰Говорить он начинает. Говорит слова такие И такие молвит речи: «Здравствуй, месяц серебристый, Вновь ты кажешь лик прекрасный, ⁴⁰⁵Здравствуй, солнце золотое, Снова всходишь ты, сияя! Из скалы ушел ты, месяц, Ты ушло из камня, солнце, Как кукушка золотая, ⁴¹⁰Как серебряный голубчик, На своих местах вы снова, Прежний путь свой отыскали. По утрам вставай ты, солнце, С нынешнего дня вовеки! ⁴¹⁵Каждый день приветствуй счастьем, Чтоб росло богатство наше, Чтоб к нам в руки шла добыча, К нашим удочкам шла рыба! Ты ходи благополучно, ⁴²⁰На пути своем блаженствуй, В красоте кончай дорогу, Отдыхай с отрадой ночью!»

Руна пятидесятая

У девушки Марьятты рождается сын от брусники (1–350). — Ребенок куда-то исчезает, и его наконец находят в болоте (351–424). — Для крещения приводят старца, но старец не крестит сына, у которого нет отца, до тех пор, пока не будет изучено и решено, должен ли он быть оставлен в живых (425–440). — Вяйнямёйнен приходит, чтобы изучить дело, и объявляет, что этот странный мальчик должен быть умерщвлен, однако младенец укоряет Вяйнямёйнена за несправедливый приговор (441–474). — Старец крестит младенца как будущего короля Карелии; разгневанный Вяйнямёйнен уходит, предсказывая, что он еще однажды понадобится своему народу для нового Сампо, кантеле и света; он уплывает на медной лодке туда, где сходится земля и небо, но кантеле и свои великолепные песни он оставляет в наследство народу (475–512). — Заключительная руна (513–620)

Марьятта [133] , красотка-дочка, Выросла в отцовском доме, При отце жила, при знатном, И при матери любимой. ⁵Пять цепочек износила, Шесть колец она истерла, Что с отцовскими ключами На груди ее блестели. Полпорога вовсе стерла ¹⁰Славно вышитым подолом, Полстропила перетерла Тонким головным платочком И полпритолки истерла Рукавом из мягкой ткани, ¹⁵Протоптала половицы Башмаков своих подошвой. Марьятта, красотка-дочка, Эта девочка-малютка Скромницей была отменной ²⁰И стыдливость сохраняла. Рыбой вкусною питалась И корой сосновой мягкой; Никогда яиц не ела, Так как с курицей петух жил; ²⁵От овцы не ела мяса, Коль овца жила с бараном. Мать доить ее послала, Но она доить не хочет, Отвечает ей словами: ³⁰«Никогда такая дева Не возьмет коров за вымя, Что с быками поиграли, Молока же не бывает У телят или у телки». ³⁵Жеребца отец запряг ей, Но она на нем не едет. Брат тогда привел кобылу, А девица молвит слово: «Не поеду на кобыле, ⁴⁰С жеребцом она играла, Жеребенка запрягите, Что лишь месяц как родился». Марьятта, красотка-дочка, Чистою жила девицей, ⁴⁵Кроткою, прекраснокудрой И красавицей стыдливой, Выгоняла стадо в поле, За ягнятами ходила. Раз на холм взошли ягнята, ⁵⁰Овцы на гору взобрались, Дева ходит по поляне, Между ольх в лесу играет, А сребристая кукушка Кличет, птичка золотая. ⁵⁵Марьятта, красотка-дочка, Звуки слушая, уселась На лугу, где много ягод, На покатости пригорка, Говорит слова такие ⁶⁰И такие речи молвит: «Кличь, кукушка золотая, Пой, серебряная птичка, Кличь ты, с грудкой оловянной, Молви, ягодка-красотка! ⁶⁵Ты скажи: я долго ль буду Незамужнею пастушкой По лесным бродить полянам, По просторам этой рощи! Буду лето, буду два ли, ⁷⁰Пять лет буду или шесть лет, Или десять лет, быть может, Или ждать совсем недолго?» Марьятта, красотка-дочка, Долго уж была пастушкой. ⁷⁵Не сладка пастушья доля, А особенно девице: По земле ползут гадюки, В травах ящериц довольно. Но не ползают тут змеи, ⁸⁰В травах ящериц не видно — Кличет ягодка с пригорка, Слово молвила брусника: «Ты сорви меня, девица, Подбери меня, младая, ⁸⁵В оловянных украшеньях, С подпояскою из меди! Или съест меня улитка, Иль червяк проглотит черный, Уж меня видали сотни, ⁹⁰Тут вот тысячи сидели, Женщин тысяча, дев сотня И большой толпою дети, Но никто меня не тронул, Не сорвал меня рукою». ⁹⁵Марьятта, красотка-дочка, По тропе прошла немного, Чтобы ягодку увидеть, Выбрать красную со стебля, Выбрать кончиками пальцев, ¹⁰⁰Нежными сорвать руками. Видит — ягодка на горке, На полянке та брусника: И на ягодку похожа, Но стоит как будто странно, — ¹⁰⁵Брать с земли — высоко слишком, С дерева — так слишком низко! Прутик тут взяла девица, Сбила ягодку на землю. Прыгнула с земли брусника ¹¹⁰На башмак ее прекрасный, С башмака она вскочила К ней на чистое колено, С чистого ее колена На оборочку от платья. ¹¹⁵Прыгнула потом на пояс, С пояса на грудь девицы, А с груди на подбородок, С подбородка прямо в губы; А оттуда в рот скользнула, ¹²⁰На язык там покатилась. С языка же прямо в горло И затем прошла в желудок. Марьятта, красотка-дочка, От нее затяжелела, ¹²⁵Понесла от той брусники, Полной сделалась утроба. Одевалась без шнурочка И без пояса ходила, Удалялась тайно в баню, ¹³⁰В темноте там укрывалась. Мать раздумывала часто, Размышляла так старуха: «Что-то с Марьяттой случилось, С милой курочкою нашей, ¹³⁵Что шнурка не надевает, Что без пояса гуляет, Что украдкой в баню ходит, Укрывается во мраке?» И сказал один ребенок, ¹⁴⁰Он слова такие молвил: «Видно, с Марьяттой случилось Оттого такое горе, Что бедняжка очень долго Прожила со стадом в поле». ¹⁴⁵И носила тяжесть чрева, Полноту свою со скорбью Так семь месяцев и восемь, Девять месяцев носила, По расчету старых женщин — ¹⁵⁰Даже девять с половиной. Так как в месяце десятом Дева вовсе заболела, Отвердело вовсе чрево И томило деву мукой. ¹⁵⁵Просит мать устроить баню: «Мать моя ты дорогая! Дай мне место потеплее, Дай нагретое местечко, Чтоб могла я на свободе ¹⁶⁰Там избавиться от болей!» Мать промолвила ей слово, Так ответила старуха: «Прочь уйди, блудница Хийси! Отвечай мне, с кем лежала? ¹⁶⁵Холостой ли он мужчина? Молодец ли он женатый?» Марьятта, красотка-дочка, Ей в ответ сказала слово: «Не была я с неженатым, ¹⁷⁰Ни с женатым я не зналась. А пошла я на пригорок И хочу сорвать бруснику. Вижу — будто бы брусника, На язык ее взяла я. ¹⁷⁵В горло мне она скользнула, Проскочила в мой желудок: От нее отяжелела, Полноту я получила». Так отца о бане просит: ¹⁸⁰«Дорогой отец любимый! Дай мне место потеплее, Дай нагретое местечко, Где б нашла покой бедняжка, Где бы вытерпела муку!» ¹⁸⁵Ей отец промолвил слово, Старый ей тогда ответил: «Уходи ты прочь, блудница, Ты, презренная, подальше, На утес, в жилье медвежье, ¹⁹⁰К ворчуну в его пещеру. Там родить, блудница, можешь, Там погибнешь ты, дрянная!» Марьятта, красотка-дочка, Слово мудрое сказала: ¹⁹⁵«Я нисколько не блудница, Не презренная нисколько. Но великого героя, Благородного рожу я, Даже сильного сразит он ²⁰⁰Вяйнямёйнена седого». Дева бедная не знает, Где, в какую дверь стучаться, У кого просить ей баню? Говорит слова такие: ²⁰⁵«Пилтти [134] , девочка-малютка, Ты всех лучше из служанок! Попроси в деревне баню, Баню у речушки Сары [135] , Где б нашла покой бедняжка, ²¹⁰Где бы вытерпела муку! Ты беги, помчись быстрее, Это нужно очень скоро!» Пилтти, девочка-малютка, Говорит слова такие: ²¹⁵«Но кого просить я буду, У кого искать подмоги?» Молвит Марьятта служанке, Говорит слова такие: «Прямо к Руотусу [136] отправься, ²²⁰Где впадает речка Сара!» Пилтти, девочка-малютка, Тем словам ее внимает, И без просьб она готова И скора без приказанья, ²²⁵Точно пар, она выходит И, как дым, на двор стремится, Подбирает свой передник, Платье верхнее руками, Побежала скорым шагом, ²³⁰Прямо к Руотусу помчалась. Затряслись от бега горы, И качались тут пригорки, Шишки по пескам скакали, Камни скачут по болоту. ²³⁵Вот и к Руотусу приходит И вошла в его жилище. Этот Руотус безобразный Ест и пьет с большою спесью, За столом сидит в рубашке ²⁴⁰Из льняной отличной ткани. Так сказал он за обедом, Опершись на скатерть гордо: «Что, негодная, ты скажешь? Ты откуда прибежала?» ²⁴⁵Пилтти, девочка-малютка, Говорит слова такие: «Я пришла просить о бане, Баню я ищу у речки, Где б покой нашла бедняжка, ²⁵⁰Где б была несчастной помощь». Тут жена его приходит, Упершись в бока руками, Переваливаясь, ходит, Посредине пола стала ²⁵⁵И расспросы начинает, Говорит слова такие: «Для кого ты баню просишь, Для кого подмоги ищешь?» Пилтти, девочка, сказала: ²⁶⁰«Я для Марьятты прошу вас!» И ответила старуха, Руотуса жена дурная: «Нету бани здесь на речке, Для чужой у нас нет бани. ²⁶⁵Есть вам баня на пожоге, Есть и хлев в лесу сосновом, Где родить блудница может, Где презренная погибнет: Лошадь там надышит пару, ²⁷⁰В том пару вы и попарьтесь». Пилтти, девочка-малютка, Поспешила возвратиться, Что есть силы побежала, Прибежавши, так сказала: ²⁷⁵«Не нашлось в деревне бани, Не нашлось у речки Сары, Мне та Руотуса хозяйка Слово молвила такое: «Нету бани здесь на речке, ²⁸⁰Для чужой у нас нет бани. Есть вам баня на пожоге, Есть и хлев в лесу сосновом, Где родить блудница может, Где презренная погибнет: ²⁸⁵Лошадь там надышит пару, В том пару вы и попарьтесь!» Так сказала эта злая, Так она мне отвечала». Марьятта, малютка-дева, ²⁹⁰Начинает горько плакать. Говорит слова такие: «Вот должна теперь идти я, Как поденщица какая, Как наемная рабыня, ²⁹⁵На спаленную поляну, На траву в лесу сосновом!» Вот берет руками платье, Подбирает край подола И несет в руках метелку, ³⁰⁰Веником живот прикрывши. Так идет она поспешно, При жестоких муках чрева, В темный хлев в лесу сосновом, В домик Тапио на горке. ³⁰⁵Говорит слова такие И такие молвит речи: «Снизойди, творец, на помощь, Милосердный, будь защитой В этом очень трудном деле, ³¹⁰В этот час, такой тяжелый! Ты избавь от болей деву И жену от муки чрева, Чтоб от болей ей не сгибнуть, От мучений не скончаться!» ³¹⁵И, когда дошла до места, Говорит слова такие: «Надыши, конек мой милый, Надыши, моя лошадка, Сделай теплый пар, как в бане, ³²⁰Теплоты побольше дай мне, Чтоб покой нашла бедняжка, Чтоб была несчастной помощь». Надышал конек тот добрый, Надышал тот жеребенок ³²⁵На страдающее чрево: И, когда дышала лошадь, Стало жарко, словно в бане, И пары сгустились в капли. Марьятта, малютка-дева, ³³⁰Та стыдливая девица, Покупалась там довольно, В том тепле омыла чрево. Родила на свет сыночка, И невинного младенца ³³⁵К лошади кладет на сено, В ясли к ней, прекрасногривой. А затем сынка обмыла И в пеленки спеленала, Положила на колени, ³⁴⁰На своем укрыла лоне. Скрыла милого сыночка И питала дорогого, Это яблочко златое, Этот прутик серебристый. ³⁴⁵На руках своих кормила, На руках своих качала. Положила на колени, На своем укрыла лоне, Начала головку гладить ³⁵⁰И волосики чесала. Вдруг исчез с колен ребенок, Вдруг пропал тот мальчик с лона. Марьятта, малютка-дева, Та стыдливая девица, ³⁵⁵Собралась искать ребенка, Сына милого, родного, Это яблочко златое, Этот прутик серебристый. И под жерновом глядела, ³⁶⁰Под полозьями у санок, И под грохотом искала, Посмотрела под ушатом, Меж деревьев, между злаков, Травы мягкие раздвинув. ³⁶⁵Долго, долго ищет сына, Ищет милого сыночка. На горах и в роще ищет, На песках, в полянах смотрит, Смотрит каждый там цветочек, ³⁷⁰Разрывает каждый кустик, Можжевельник рвет с корнями, У деревьев ломит ветки. Собралась искать и дальше, Отправляется поспешно: ³⁷⁵Ей звезда идет навстречу. Пред звездой она склонилась: «Ты, звезда, созданье божье! Что ты знаешь о сыночке, Где мой маленький остался, ³⁸⁰Это яблочко златое?» Так звезда ей отвечает: «Если б знала, не сказала б. Это он, сынок твой, сделал, Чтобы в эти дни плохие ³⁸⁵Я на холоде блистала, В темноте бы я мерцала». Собралась идти подальше, Отправляется поспешно: Месяц ей идет навстречу. ³⁹⁰Перед месяцем склонилась: «Месяц, ты, созданье божье! Что ты знаешь о сыночке, Где мой маленький остался, Это яблочко златое?» ³⁹⁵Говорит в ответ ей месяц: «Если б знал, так не сказал бы, Это он, сынок твой, сделал, Чтобы в эти дни плохие По ночам ходил я стражем, ⁴⁰⁰А в теченье дня я спал бы». Собралась идти подальше, Отправляется поспешно: Солнце ей идет навстречу. Солнцу дева поклонилась: ⁴⁰⁵«Солнце, созданное богом! Что ты знаешь о сыночке, Где мой маленький остался, Это яблочко златое?» Мудро солнце отвечает: ⁴¹⁰«Знаю я сынка девицы! Это он, сынок твой, сделал, Чтобы я по дням прекрасным В светлом золоте ходило, Серебром блистало чудным. ⁴¹⁵Знаю милого малютку! Твоего сынка, бедняжка! Вот где твой сынок-малютка, Это яблочко златое, Он увяз по пояс в топях, ⁴²⁰Он в песке увяз по плечи». Марьятта, малютка-дева, Ищет сына по болоту, Там в болоте и находит И домой сынка приносит. ⁴²⁵Вырос Марьятты сыночек, Вырос мальчиком прекрасным. Как назвать его, не знали, Рос без имени малютка. Мать его звала цветочком, ⁴³⁰А чужие звали праздным. Окрестить его хотели, Окропить его водою. Для крещенья прибыл старец, Для моленья Вироканнас [137] . ⁴³⁵И промолвил старец слово, Сам сказал такие речи: «Бедный мальчик заколдован, Я крестить его не стану, Прежде чем его осмотрят, ⁴⁴⁰И осмотрят и одобрят». Кто же мальчика осмотрит, Кто осмотрит и одобрит? Старый, верный Вяйнямёйнен, Вековечный прорицатель, ⁴⁴⁵Осмотреть его приходит, Осмотреть его, одобрить! Старый, верный Вяйнямёйнен Приговор свой изрекает: «Так как сын в болоте найден ⁴⁵⁰И от ягоды явился, То он должен быть оставлен На лугу, где много ягод, Или пусть ему в болоте Разобьют головку палкой!» ⁴⁵⁵Полумесячный ребенок, Двухнедельный так промолвил: «О ты, старец безрассудный, Безрассудный старец, слабый, Приговор изрек ты глупо, ⁴⁶⁰Объяснил законы ложно! Ты за большие проступки, За дела глупее этих Отведен в болото не был, Головы ты не лишился, ⁴⁶⁵А пожертвовал когда-то Твоей матери дитятей, Чтобы жизнь свою спасти им, Чтоб себя от бед избавить. Отведен тогда ты не был, ⁴⁷⁰Да и позже, на болото, А ведь в молодости давней Заставлял девиц топиться В глубине морских потоков, В черном иле дна морского». ⁴⁷⁵Крестит мальчика тот старец И дитя благословляет: «Карьялы король да будешь, Власти всей ее носитель!» Рассердился Вяйнямёйнен, ⁴⁸⁰Рассердился, устыдился, Собрался идти оттуда И идет на берег моря. Распевает громогласно, Там в последний раз запел он: ⁴⁸⁵Пеньем медный челн он сделал, В медь окованную лодку. На корме челна уселся, В море выехал оттуда И сказал он при отъезде, ⁴⁹⁰Так промолвил на прощанье: «Вот исчезнет это время, Дни пройдут и дни настанут, Я опять здесь нужен буду, Ждать, искать меня здесь будут, ⁴⁹⁵Чтоб я вновь устроил Сампо, Сделал короб многострунный, Вновь пустил на небо месяц, Солнцу снова дал свободу: Ведь без месяца и солнца ⁵⁰⁰Радость в мире невозможна». Едет старый Вяйнямёйнен, Едет с парусом шуршащим На челне, обитом медью, На богатой медью лодке, ⁵⁰⁵Едет он туда, где вместе Сходятся земля и небо. Там пристал с своею лодкой, С челноком остановился. Только кантеле оставил, ⁵¹⁰Суоми чудную усладу, Радость вечную — народу, Своим детям — свое пенье.

133

Марьятта — девушка, зачавшая от ягоды (руна 50).

134

Пилтти — прислужница Марьятты (руна 50).

135

Сара — речка (руна 50).

136

Руотус — злой человек (руна 50).

137

Вироканнас — старец, приглашенный для крещения сына Марьятты (руна 50).

* * *

Я уста теперь закрою, Завяжу язык свой крепко, ⁵¹⁵Прекращу я эту песню, Распевать не буду больше. Отдыхать должны и кони, Если много пробежали, И само железо слабнет, ⁵²⁰Покосивши летней травки, Опускаются и воды, Коль бегут они рекою, И огонь погаснуть должен, Коль пылал он долго ночью; ⁵²⁵Почему ж напев не должен, Не должна ослабнуть песня, Если пелась целый вечер, С самого заката солнца? Так, я слышал, говорили, ⁵³⁰Очень часто повторяли: «Водопад, и тот в паденье Не всю воду выливает, Точно так же песнопевец Не споет всех песен сразу. ⁵³⁵Лучше вовремя их кончить, Чем прервать на середине». Так бросая, так кончая, Заключая, оставляя, Я в клубок мотаю песни, ⁵⁴⁰Их в одну вяжу я связку, Как запас, в амбар слагаю, За замок из крепкой кости, Не уйдут они оттуда Никогда в теченье жизни, ⁵⁴⁵Коль замок не будет отперт, Коли кость не отомкнется, Не разжаты будут зубы И язык не повернется. Что бы было, если б пел я, ⁵⁵⁰Распевал я очень много, Пел бы я в долине каждой, Пел бы в каждой синей роще! Мать моя уже скончалась, На земле уж нет старушки, ⁵⁵⁵Золотая уж не слышит, Дорогая уж не внемлет: Здесь меня лишь сосны слышат, Ветви ели мне внимают, Клонятся ко мне березы ⁵⁶⁰Да приветствуют рябины. Мать меня еще ребенком Здесь покинула, родная, Я как жаворонок вырос, На камнях как дрозд остался, ⁵⁶⁵Чтобы жаворонком пел я, Щебетал дроздом в лесочке, Под надзором у чужой мне И под мачехиной лаской. Прогнала она бедняжку, ⁵⁷⁰Нелюбимого ребенка, К той стене, где дует ветер, К стенке северной жилища, Чтоб сгубил жестокий ветер Беззащитного ребенка. ⁵⁷⁵Я, как жаворонок, вышел, Я блуждал, бедняжка, птичкой, Я с трудом едва влачился. Тихо шел своей дорогой, И узнал я всякий ветер, ⁵⁸⁰Познакомился я с бурей, Стал дрожать я на морозе, Научился плакать в стужу. Нахожу теперь я многих, Часто я людей встречаю, ⁵⁸⁵Что меня ругают злобно И меня словами колют, За язык мой проклинают, Заглушают криком голос; Говорят, что я трещу лишь, ⁵⁹⁰Что мое не нужно пенье, Что пою я часто плохо И не знаю лучших песен. Люди добрые, прошу вас, Не сочтите это странным, ⁵⁹⁵Что пою я, как ребенок, Щебечу я, как малютка! Не был отдан я в ученье, У мужей могучих не был, Слов чужих не приобрел я, ⁶⁰⁰Не принес речей с чужбины. Ведь другие обучались, Я ж не мог уйти из дома — Бросить матушку родную, С ней одной я оставался. ⁶⁰⁵Я учился только дома За своим родным забором, Где родимой прялка пела, Стружкой пел рубанок брата, Я ж совсем еще ребенком ⁶¹⁰Бегал в рваной рубашонке. Как бы ни было, а все же Проложил певцам лыжню я, Я в лесу раздвинул ветки, Прорубил тропинку в чаще, ⁶¹⁵Выход к будущему дал я, — И тропиночка открылась Для певцов, кто петь способен, Тех, кто песнями богаче Меж растущей молодежью, ⁶²⁰В восходящем поколенье.

Указатель имен собственных, наименований и т. п

Айникки — сестра Лемминкяйнена (руна 12).

Айно — сестра Ёукахайнена (руны 3–5).

Алуэ — озеро (руны 47, 48).

Анникки — сестра Ильмаринена (руна 18).

Антеро — другое имя Випунена (руна 17).

Ахти — другое имя Лемминкяйнена (руны 11, 12 и др.).

Ахто — морское божество (руны 5, 41 и др.).

Велламо — морская царица (руны 5, 42, 44, 48).

Випунен — великан, лучший знаток заклинаний (руны 1, 17).

Вироканнас —. 1) мясник, умертвивший быка (руны 20, 22); 2) старец.

приглашенный для крещения сына Марьятты (руна 50).

Виру — область в Эстонии и древнее название самой страны (руна 11).

Вуокса — река (руны 3, 17, 30).

Вуоя — страна (руна 13).

Вяйнёла — страна Вяйнямёйнена (руны 3, 5 и др.).

Вяйнямёйнен, Вяйне — главный герой рун «Калевали» (руны 1, 2 и дp.).

Двина — река Северная Двина (руна 46).

Ёукахайнен — соперник Вяйнямёйнена в пении (руны 1, 3, 6).

Ёукола — место жительства Ёукахайнена (руны 5, 7).

Ику-Турсо, он же, по-видимому, Турсас — морское чудовище (руна 42).

Ильмаринен, Ильма — чудесный кузнец (руны 1, 7 и др.).

Ильматар — дочь воздуха, мать Вяйнямёйнена (руны 1, 47).

Ильпотар — другое имя Лоухи (руна 27).

Иматра — водопад (руны 3, 30).

Ингрия — местность, которая располагалась около современного Ленинграда (руна 11).

Иордан — река в Палестине (руна 17).

Каве — иное имя Ильматар (руна 2).

Калева — родоначальник героев (руны 2, 7 и др.).

Калевайнен — сын Калевы, а также — калевалец.

Калевала — страна Калевы (руны 1, 3 и др.).

Калеватар — дочь Калевы (руны 20 и др.).

Калерво, он же Калервойнен — отец Куллерво (руны 31–36).

Калма — божество смерти (руны 13, 17 и др.).

Каммо — божество ужаса (руна 40).