Калгари 88. Том 2

Арина Стольникова — тёмная лошадка. Ноунейм. Но с большими претензиями. Однако эти претензии испарились как туман под солнцем, когда Арина вышла на разминку перед короткой программой. Из россиянок в разминке была одна — жеребьёвка раскидала всех кого куда. Знакомых никого. Поговорить не с кем.

В раздевалке, среди иностранок, с которыми не перемолвиться и словом, потому что никого не знаешь, к началу разминки постепенно накатывала тоска. И давно забытый страх проигрыша… И мысли — вот какого хрена она тут делает??? Как бы хорошо было сейчас на родном пустом катке в Иженске…

Однако время. Пора идти на раскатку… Бронгауз встретил в коридоре у раздевалки за пять минут до начала, взял растерявшуюся Арину за руку и, как ледокол, разгребая толпу профессионалов, провёл её к арене.

Увидев громадное помещение, заполненное тысячами людей и сотнями теле- и фотокамер, первым порывом Арины было убежать обратно за дверь, но Бронгауз цепко держал её за руку.

— Ты куда это? — властно спросил он. — Решила заниматься большим спортом — привыкай к зрителям! А ну смотри на меня! Ты что? Первый раз людей увидела?

— Нет! — жалобно пропищала Арина. — Не первый!

— Возьми себя в руки! Никто тебя не убьёт тут! Отключись от всего! Делай то, что мы делали десятки раз на тренировках! Арина, чёрт побери, сделай их всех! Мы для этого сюда приехали!

…Анжелика чуть успокоилась и на ватных ногах выехала на лёд, пока информатор сообщал, что на лёд для разминки приглашается вторая группа участниц. На международных стартах обычно называли имя, фамилию и страну участниц раскатки. На внутренних стартах — имя, фамилию и город. Сейчас только имя и фамилию. Все фигуристки из одного города.

Каждую спортсменку, выходящую на лёд, зал встречал продолжительными аплодисментами. В воздухе витало ощущение праздника и чего-то необычного. Люди вдруг посреди унылой провинциальной серости обнаружили, что и здесь, на расстоянии протянутой руки, есть совсем другая, более интересная и насыщенная жизнь, чем та, к которой они привыкли.

Арина перед выходом на лёд осмотрела трибуны. Бабушки на прежнем месте не было. Она теперь сидела как раз над судьями, прямо посреди группы мужчин в чёрных костюмах! И о чём-то горячо разговаривала с высоким и крупным седоволосым краснолицым мужчиной, который довольно весело воспринимал её слова, иногда словно в шутку отмахиваясь от них. Наверное, это и есть тот самый пресловутый Ельцин, о присутствии которого талдычили уже чуть ли не неделю. В этой же группе, только с краю, сидел и отец Марины, товарищ Соколовский. Был он почему-то бледен и очень уныл, несмотря на окружающую атмосферу праздника.

Увидев Арину, Антонина Никифоровна обрадовалась, заулыбалась и помахала рукой. Арина ответила и тут же ощутила лёгкий толчок острым кулачком в спину.

— Иди давай, звезда местного масштаба!

Соколовская! В военной форме и красной звездой на гимнастёрке. И надо признать, она сильно заинтересовала бабушку Арины, лётчицу-фронтовичку…

… Антонина Никифоровна спокойно дожидалась выхода внучки на лёд, когда дверь из административного корпуса отворилась, и на каток вошла группа мужчин в чёрных костюмах, среди которых были товарищи Ельцин и Петров. Мимо неё пройти никак было невозможно. Ельцин сначала застыл в изумлении, а потом громко рассмеялся.

— Никифоровна! А ты какими судьбами? Сколько лет, сколько зим!

Ельцин по-мужски, за руку, поздоровался с вставшей Антониной Никифоровной. Его примеру последовали все присутствующие, в том числе и Каганцев, гадавший, кого же это занесло нежданно-негаданно…

— А ты тут што забыла? — спросил Ельцин, с удивлением разглядывая Антонину Никифоровну. — От тебя, понимаш, и тут спасения никакого!

— Да не по твою я душу, Борис Николаич! — рассмеялась Антонина Никифоровна. — Внучка у меня тут выступает! Поболеть пришла вот. Попереживать.

— Ах, внууучка! Так што ж ты тут, как сиротинушка, на краю обосновалась? Пошли давай с нами! А вы знакомьтесь, товарищи, кто не знат! Директор совхоза «Красный партизан», герой социалистического труда, Антонина Никифоровна Хмельницкая! Пошли, пошли давай, Никифоровна! Не стесняйся!

Ельцин широким жестом пригласил Антонину Никифоровну к себе, в VIP-сектор, как сказали бы в наше время. Места для высоких гостей Каганцев выделил самые хорошие, как раз над судьями. Вчера тут сидели Арина с мамой и бабушкой, сегодня бабушка и партийное руководство.

Соколовский, только что зашедший на каток и услышавший последние слова Ельцина, вдруг почувствовал такую слабость, что чуть ноги не подкосились. Лицо стало бледным как мел. Вот как так? Что теперь будет? У Хмельницкой бабушка знает лиц такого высокого ранга! А если она прямо сейчас спросит у него, где её дочь???

Соколовский хотел медленно, бочком, миновать опасную территорию и вообще уйти с арены, но зоркий Ельцин увидел его и удивился.

— Владимир Степанович! А ты куда это бежать от нас собрался??? А ну-ка иди-ка сюда, друг ситный!

Соколовский ни жив не мёртв, как на Голгофу, отправился к Ельцину, стараясь не смотреть на Антонину Никифоровну. Но всё зря. Прямолинейная решительная женщина сразу же взяла быка за рога.

— Ты куда это мою Дашку дел? — строго спросила она, глядя в глаза Соколовского. — Она хотела на Люсю посмотреть.

— Знаете… Ээээ… Она… — окончательно сник Соколовский. — Она сказала, что работы много. Что…

Соколовский, чувствуя, что всё больше завирается, и понимая, что враньё, естественно, выйдет наружу, махнул рукой и замолчал, отвернувшись, и не зная, куда себя девать от дурацкого положения, в которое загнал себя сам. Тем более и Ельцин и Петров смотрели на него, ожидая ответа, хотя и не понимая, о чём идёт речь. Потом Ельцин махнул рукой и рассмеялся.

— Довела ты его Никифоровна, а чего довела, не знаю. Тебе не впервой. Смотрите! Началось!

— Смотри, смотри, Николаич! Вот наша Люся! Красавица! — крикнула Антонина Никифоровна. — Танго будет танцевать! Красивый танец! Ой смотрите — а вот девочка в гимнастёрке! Наверное что-то военное танцевать будет!

Соколовская в гимнастёрке и синей юбке с красной звездой на груди притянула внимание фронтовички. Да и директора школы Валентина Петровича, тоже. Ельцин же к военной теме в фигурном катании отнёсся досточно прохладно.

— О мире думать надо, понимашь, а не только о войне. Но посмотрим, што тут нам покажут…

Антонина Никифоровна хотела что-то возразить, но промолчала. Ельцин слыл сугубо гражданским человеком, в армии не служил, и тяготел более к промышленности и строительству.

— Разминка закончена. Просьба спортсменам покинуть лёд! — заявил информатор.

Ну вот и началось…

Глава 20 Звезда Соколовской

На льду осталась Жанна. Остальные фигуристки направились в раздевалку. Соколовской волей-неволей пришлось сидеть со всеми. Впрочем, она и в такой ситуации отгородилась от одногруппниц словно каменной стеной — села на скамейку и стала читать книгу. Время от времени вставала и разминала мышцы. Коньки Соколовская не стала снимать, так же как и Арина — после физической нагрузки ступни набухали и обратно в ботинки их можно было и не поместить.