Калифорния - Мы Идем!

По узкой лощине, где бежал ручей, подул легкий прохладный ветерок. Айвен глянул, как там отцы церкви. Оба стояли рядом с юным ирландцем, который принял участие в засаде. Для парня это был первый бой в жизни. Он явно не отошел от горячки боя, глубоко дышал и громко отвечал на отвлекающие вопросы священников.

— Мы их отымели! — задорно воскликнул Имхер в конце ответа священникам. Салливан и Уильям ничего не сказали, только укоризненно поглядели на юного ирландца, понимая его состояние:

— Пошли с нами, сын мой. Сейчас тебе будет плохо. Ведь это твой первый бой? — Священники заботливо взяли Имхера за обе руки, отвели и усадили около фургона, оставив на попечение Сары, его спокойной и молчаливой матери. Айвен краем глаза наблюдал, как потом юношу скрутило и стало рвать остатками ужина.

— Что делать будем? — спросил Август, переводя взгляд то на кучу из трупов индейцев и лошадей перед лагерем, то на окружающих.

А зрелище перед лагерем было не для слабонервных особ. Остатки алой крови из огнестрельных ран у лежащих лошадей еще продолжали вырываться толчками, быстро впитываясь в сухую светлую почву. Впечатление усиливали запахи свежей крови и внутренностей.

Глава каравана смотрел на все это и не знал, как поступить дальше. До темноты оставалось совсем немного времени.

— И что теперь делать? — с удрученным видом задал вопрос глава каравана, не обращаясь ни к кому конкретно. — Оттащить это от лагеря — так все равно…, вся земля в крови!

— Давай команду сниматься, всех поднимай, как можешь, но надо уйти вперед! — Сэтору говорил это Августу, а сам выразительно посмотрел на проводника. Дэвид верно оценил ситуацию, что надо помочь старику выйти из ступора. Подхватил Августа под руку, как барышню, и повел его внутрь вагенбурга. Через минуту мужчины начали запрягать животных, а женщины с детьми быстрее закидывать все вытащенное обратно в фургоны. И пяти минут не прошло, как фургоны под крики на волов начали поочередно выезжать на тропу.

Как только караван приступил к сборам, Джеро повернулся назад и стал искать глазами предводителя группы шайеннов, который валялся рядом с местом засады, затем в компании с Сэтору, Дэвидом и Айвеном быстро отправился туда. Дэвид был очень нужен как переводчик, и его попросили оставить караван на Августа ненадолго.

Индеец оказался живой и не способный к сопротивлению. Вот он — очухался, лежит и покачивает головой как пьяный, пытаясь смотреть вокруг. Сэтору и Джеро приблизились, без церемоний взяли его под руки, подтащили к большому камню и усадили. Из носа раненого текла кровь, окрашивая подбородок и шею.

— Где ваше селение? — сделал первый вопрос Сэтору для начала разговора, а Дэвид перевел. Индеец полминуты соображал, потом с трудом произнес другое:

— Вы знали, что мы нападем…

— Ты не думал, олень безрогий, что мы хорошо встретим вас! Думал — будет легкая добыча, и много скальпов. Так? — усилил голос Сэтору. Японец видел, что индеец сильно «поплыл» в свои края вечной охоты, и не в состоянии нормально отвечать.

— Пошли назад! Джеро-доно, займись им, пожалуйста!

Трех минут не прошло, как друзья нагнали караван, который медленно двинулся вперед без проводника. Джеро присоединился к ним минуту позже, держа ружье предводителя. Вернуться и собрать оружие решили рано утром. Все утром! Сейчас главное — пройти вперед и остановиться снова на ночлег до наступления полной темноты.

Прошли рядом со скалой, которая обрывалась почти вертикально у тропы. Красные камни горной породы как будто горели в последний лучах заходящего солнца. Через два поворота тропы Дэвид решил остановиться на узкой, вытянутой вдоль реки ровной поляне. Справа выше по склону рос кустарник, а еще выше шел обрывистый участок горной гряды бурого известняка. Это всяко лучше, чем продолжать искать место в полной темноте.

Лагерь разворачивали с факелами, с которыми можно освещать только небольшое пространство вокруг себя. Потом собрались большой компанией у одного большого костра. Две группы дозорных расставил Сэтору вместе с Айвеном. Юношу пригласил из-за его ночного зрения, которое в очередной раз всем пригодилось.

— Мы их отымели! — снова повторил Имхер, когда пошли рассказы бойцов у костра. Все остальные весело смеялись и одобрительно кричали, сбрасывая напряжение.

— Какие слова позволяет себе сорванец? — Строгая миссис Урсула Браун, сидевшая рядом с кюре, единственная высказала недовольство вульгарным словечком молодого человека, что на букву «F». Ничего не сказали ей в ответ ни кюре, ни пастор. Они прекрасно понимали ситуацию. Эмоциональная разгрузка сейчас крайне важна. После боя и смех у людей был другим. Сейчас с ним выплескивался страх, загнанный в глубь души перед боем. Там в бою люди забыли про свой страх, и только добросовестно делали свое дело. И они опять победили.

— Ты не видела, Урсула, о-о-о-ха-ха, как стреляли их преподобия, а я видела! — говорила со смехом Морриган, немного взвинченная после сильного нервного напряжения. — Оба! С револьверов! Один из них даже ругался! Как — не скажу…

— Так они и выглядят, как военные! — подхватил оружейник Генрих. — В белых воротничках, и с оружием!

— Один католик, а другой протестант! — добавил Алоис Вольф.

— Ну и что? Мы, заметьте, служим одному Господу! — с оттенком удовлетворения заявил отец Уильям.

Скромный холодный ужин с горячим чаем проходил шумно. Есть никто не хотел, кроме детей. Взрослые успели прихватить лепешек до начала боя. Август и Сэтору принимали поздравления за мудрое руководство, стоя с кружками горячего чая. А старшие девицы бегали и подливали им и другим желающим из двух больших чайников. Про спиртное никто не вспоминал, но Айвен отметил, что от торговца слегка попахивало им, и это не в первый раз. Тот явно принимал иногда «за воротник» в своем фургоне, надо будет потом поинтересоваться у Тома.

Взрослые и дети продолжали делиться впечатлениями, и воздух периодически дрожал от смеха.

— Когда мы дали первый залп, — рассказывал Йохан Циммерманн, — конечно попали и в лошадей…

— А мы перебили всех индейцев перед лагерем. Устроили такую свалку! Досталось и лошадям, конечно. Без этого никак… — это подключился юный Адольф Вольф.

— Да! В свалке они превратились в легкую добычу! Все стреляли в эту кучу, — подхватил двенадцатилетний Гордон Брэди. — Они так и лезли в бой! Вынеслись из-за пригорка и кричали, не переставая! Те, кто остались после двух залпов из винтовок и дробовиков, продолжали рваться к фургонам. Но из револьверов мы их перебили за полминуты…

— …и совсем не было страшно, хотя их лица размалеваны! — заявила младшая дочка Морриган.

— Превратности судьбы, леди и джентльмены! — философски заметил мудрый и рассудительный, неторопливый в действиях Ральф Мюллер. — Пошли они за шерстью, и сами оказались стриженными…

— Чему вы удивляетесь, дети мои? Они и не могли сделать ничего при таком встречном огне, — заметил отец Салливан.

— То, чем мы вооружены — это будущее стрелкового оружия. — Генрих в свете костра сосредоточенно рассматривал несколько ружей из первых трофеев, лежащих перед ним. Оружейник не мог не подхватить любимую тему оружия: