Калигула или После нас хоть потоп
Шрифт:
Спишет долг и даст уверенность, что снова все будет хорошо. Не бойся, Октав, и будь весел! Ведь сегодня праздник! Вино умеет хорошо обманывать: тощая трактирщица исчезает, и в дверях появляется девушка кровь с молоком.
Октав запел, и вся таверна присоединилась:
А теперь эту кружку до дна осушиИ, пока в землю пас не зарыли,Поцелуй посильней, и опять поспешиВыпитьФривольная песня кружилась в смрадном воздухе таверны.
Зашедшая сюда Квирина остановилась в дверях с глиняной бутылью в руках.
Так пей без лениИ на колени,Пока мы живы, садись ко мне!..Покраснев от смущения, девушка пробралась между столами к стойке.
Октав, стараясь перекричать всех, заорал:
– Посмотрите! Наша Квиринка! Снова здесь. На тебя куда приятнее смотреть, чем на эту метлу из таверны. Пойди сюда, девочка, и поцелуй меня!
У мужчин горели глаза. У кого стекленели. Движения были размашистые, неуверенные. Волосы слипались от пота. Бороды пропитались вином.
– Девочка, поцелуй!
Октав раскрыл объятия навстречу Квирине и орал:
Приходи ко мне, девчонка!Ты мне так мила.Что хочу я, чтоб и в мореТы со мной была…Остальные подхватили:
Вот и звездочки зажглисьВ выси голубой,Разреши часок-другойПоболтать с тобой!..Квирина с отвращением пробежала мимо галдящих мужчин, отталкивая их назойливые руки. Протянула трактирщице бутыль и ждала, повернувшись спиной к пьяницам.
Октав медленно пил, пристально рассматривая девушку. Говорят, она танцует в Риме с комедиантами. И живет с Фабием Скавром. Теперь она одна.
Фабий слишком распустил язык о каких-то там пекарях, получился скандал. и он бежал. Никто не знает куда. Ищут его повсюду. Один из вигилов говорил, что и в Остию приехала центурия преторианцев искать этого бродягу; сейчас, наверное. пируют где-нибудь в городе. Важная, видно, птица этот Фабий, если из-за него они совершили такой путь. В силки хотят заманить птичку. А его девчонка чертовски удобная приманка. Поэтому вигилы и приехали сюда.
Хитрецы наши господа наверху, ничего не скажешь. Я бы тоже так рассчитал.
Квирина возвращалась с полной бутылью. Октаву удалось схватить ее за руку:
– Для кого это ты ходишь за вином, красавица? Не у матушки ли вдруг появилась такая жажда?
Она видела мутные глаза, почувствовала кислый запах из его рта. Он скользнул рукой по ее плечу
к груди.– Когда мы с тобой это вместе разопьем, девушка?
Она вырвалась и ударила его по руке:
– Не приставай, ты, Ступид!
И тут же исчезла. Октав зло смотрел ей вслед. "Я тебе покажу Ступида. мерзавка".
Все над ним посмеивались. Никому-то он не нужен. Даже эта хромая и та с ним не согласилась бы, не так ли, трактирщица? Еще вина! Ты хочешь, чтобы мы подохли от жажды, как рыба на песке?
Октав сжимал кружку и скрипел зубами: "Ты еще меня вспомнишь, девка".
Вечером море было спокойным. Как ребенок перед сном, оно играло с зеркальцем месяца, переворачивало его туда-сюда на волнах и прятало в глубину.
Квирина бежала по мягкому песку так быстро, как только могла. Босые ноги погружались в сыпучие дюны, песок ласкал ей подошвы и скользил между пальцами. Часть дороги от последних домов заросла густым кустарником. Там он ждет. Уже сейчас она на него сердилась: целые дни скрывается и прячется, а сегодня дважды посылает ее за вином, этот ее сумасшедший.
Придется ему об этом сказать!
Ночь была ясной. В песке отражался блеск луны. Вот и кусты.
– Гу! – раздалось за кустом, и Фабий выскочил, испугав Квирину. – Как мне было грустно без тебя…
– И поэтому ты так меня пугаешь. Послушай, как у меня бьется сердце.
Он хотел прижать ее к себе, но Квирина наклонилась за бутылью, которая выскользнула у нее из рук, и проворчала:
– Еще счастье, что она упала на песок. А так бы прощай вино. А за следующей я не пойду, в таверне полно пьяных.
Он опустился на мягкий песок к ногам девушки и притянул ее к себе.
– Ну не сердись, мой ворчунишка, и поцелуй меня. Иначе я с отчаяния пойду топиться и при этом простужусь…
Она рассмеялась, но тотчас опомнилась и огляделась кругом.
– Ну, смейся же, ты, болтушка, и покажи свои зубки…
– А что, если тебя подстерегают в кустах… вигилы.
– Те уже, наверное, нализались как следует. А разве был какой-нибудь вигил в таверне?
– Нет, – призналась она, – но если ты немножко подумаешь…
– Мы прибережем себе на зиму. Сегодня праздник моря, море – твой второй отец, так пусть же оно здравствует вместе с нами. Где вино?
Он наклонился через сидящую Квирину, нащупал в песке бутыль и, подняв, посмотрел на нее.
– За нашу любовь!
Вытащив зубами деревянную пробку, он протянул вино Квирине.
– Сначала ты. – И весело добавил; – Чтобы мне побольше досталось, понимаешь? – И опять серьезно:
– За что ты пьешь?
– За то, чтобы боги сохранили мне тебя!
Он наклонился к ней и смотрел, как она подняла бутыль и начала пить.
Тонкая девичья шея была белой и нежной. Он погладил ее. Квирина поперхнулась и ладонью вытерла губы.
– Ты никогда не перестанешь меня злить, – сказала она с упреком, – ты, нарушитель законов и прав.
Она протянула ему бутыль и губы. Он поцеловал ее и выпил.
– Теперь снова ты, малышка.
Они подтрунивали друг над другом, каждый глоток сопровождая поцелуями.
– Хватит. Я совсем пьяная…
– Остаток я выпью за вас, господа вигилы, за успешное преследование вашего покорного слуги Фабия!
Он одним залпом допил вино.
– Фабий, не пей так много, хватит, ведь это вторая бутыль…
Он вскочил.
– Ты думаешь, что твой милый свалится с ног от двух бутылей разбавленного вина? Смотри. Я стою, как кипарис. Ты это видишь!