Калигула

Херея припомнил свои разговоры с Сабином, как тот сказал: «… День за днем умирают люди, чей мизинец дороже целого лысого чудовища, называющего себя к тому же богом!» И он, Херея, называл это детским дурачеством, но теперь его мнение изменилось. Калигула был позором! Позором для каждого, позором для всего Рима! Но недоверие все же оставалось, и он решил, что, прежде чем продолжить разговор с префектом, посоветуется с Сабином. Долго тот не пробудет на острове, и, когда он вернется, они вместе подумают, как поступить.

Херея дал понять Клеменсу, что тот может рассчитывать на него, но он хотел бы лично познакомиться с парой участников и от них услышать, что было задумано, когда и где.

— Наш девиз «Скоро!» Мы не хотим и не можем больше ждать, потому что каждый из нас не уверен в том, что завтрашний день не окажется для него последним. Прежде чем Рим сломается, надо сломить его!

— Согласен с тобой, префект.

Во всем Риме было известно, что Калигула невысокого мнения об астрологии уже потому, что его предшественник находил ее такой важной наукой. Калигула хотел во всех отношениях быть другим, неповторимым, единственным, божественным.

Тразиллий, астролог Тиберия, между тем уже умер, но в последние годы он пригласил в помощники молодого Суллу, который стал его учеником и теперь сам консультировал многих римлян. Временами император под вымышленным именем поручал составить ему гороскоп, но был настолько убежден в своей божественности, что считал себя стоящим над судьбой и не придавал прогнозам большого значения.

Несмотря на свои безумства и причуды, Калигула обладал тонким чутьем перемен. Он ощущал кожей, что вокруг что-то происходило, но что? Не то чтобы он чувствовав угрозу для себя, нет, в новый заговор он не верил, но что-то незримо менялось — что-то, чего нельзя было увидеть невооруженным глазом. Он поговорил об этом с Цезонией, которая, однако, ничего не замечала.

— Как раз потому, что ничего не происходит, любимый, что все в страхе поджали хвосты, что ты наконец уничтожил врагов, ты считаешь, что должен исполнить нечто таинственное и непонятное. Твоя тонкая натура ощущает, что ничего не происходит, абсолютно ничего, и как раз это и кажется странным. Представь себе, что ты целый день сидишь у журчащего источника, который вечером останавливается. И тишина почти болью отдается в ушах, потому что плеск воды стал таким привычным для твоего слуха. Вот и мы сейчас оказались в такой тишине.

— Умное, почти философское объяснение; возможно, так оно и есть. Может быть, всех испугал мой смелый поступок у алтаря Юпитера? Не сделать ли это традицией? Жертвовать моему брату вместо белого барана жирного сенатора? Юноне — патрицианку вместо козы? Марсу — всадника вместо скакуна? Что ты об этом думаешь?

Цезония зевнула. Такие беседы нагоняли на нее скуку.

— Раньше, наверное, так и было, но сегодня не получится; мы должны ограничиться менее торжественными услугами палача. Ты просто скучаешь, я вижу. Пусть Сулла составит тебе гороскоп, может быть, он что-то подскажет.

— Я велю ему составить твой гороскоп, чтобы узнать, когда и как я от тебя отделаюсь. Почему я до сих пор женат на тебе, для меня загадка.

Цезония засмеялась, как обычно, громко и раскатисто.

— Может быть, ты боишься, что жизнь твоя тогда станет еще скучнее? Кстати, ты не забыл об обещании сенату устроить торжественную примирительную трапезу? Ты все время ее переносишь, и совершенно зря. Сейчас, когда они едят у тебя из рук, сенаторы заслуживают особого вознаграждения.

— Я не забыл, — нетерпеливо заверил ее Калигула, но мысли его были заняты гороскопом. — Ты же знаешь, что я думаю об астрологии. Возможно, что-то в этом есть.

И снова Сулла получил от Каллиста заказ составить гороскоп одному неизвестному чиновнику, рожденному в Антиуме 31 августа в 765 году после основания Рима. Конечно, астролог давно знал, кем являлся анонимный заказчик, ведь дата рождения императора была известна любому мало-мальски образованному римлянину. Он быстро выполнил заказ, поскольку гороскоп Калигулы давно лежал готовым и оставалось только составить прогноз на следующие месяцы. В начале года звезды не обещали ничего хорошего, особенно тревожным было положение Марса в восьмом доме, поэтому Сулла не мог не предупредить о возможности насильственной смерти.

Калигула, обычно такой суеверный и опасливый, не придал значения предостережению, но Суллу пригласил, чтобы выяснить подробности.

— Для меня слова «возможность насильственной смерти» звучат недостаточно точно. По-моему, это бессмыслица! Меня убьют или я останусь в живых? А может быть, существует третья возможность?

Сулла поднял испещренное морщинами лицо ученого от свитка, над которым ему приходилось из-за слабого зрения низко сгибаться.

— Звезды благоприятствуют действиям, но не принуждают. В астрологических прогнозах это учитывается прежде всего, император. Ты говоришь о третьей возможности? Я назову тебе и четвертую, и пятую. Кто, собственно, говорит об убийстве? Насильственная смерть предполагает, что ты, возможно, оступишься и проломишь себе затылок, упадешь с лошади или с тобой случится какой-то другой несчастный случай. Некоторые умирают из-за того, что им на голову падает черепица с крыши — и это тоже насильственная смерть. Кроме того, мой прогноз составлен только для Рима, это значит, что в Эфесе или Александрии ты подвергнешься совсем другим влияниям. Наступает благоприятное время для твоих путешествий, и ты можешь, если хочешь, уйти от опасности.

— Когда точно мне грозит опасность?

Сулла снова согнулся над свитком.

— Где-то в середине или конце января.

Император засмеялся, но не зло и не громко, а скорее недоверчиво.

— Значит, у меня есть два месяца на размышления. Благодарю, Сулла, за твои разъяснения, но все равно я считаю астрологию бесполезной наукой. Она приносит пользу только тем, кто ею занимается, потому что наполняет их кошельки.

Сулла с улыбкой поднял руки.

— Посмотрим…

В глазах Калигулы блеснули злые огоньки, когда он сказал:

— Ты и для себя тоже составляешь прогнозы? Скажем, на сегодняшний день?

— Конечно, император. Приглашение принцепса — это весьма значительное событие, поэтому я сначала обратился к звездам.

— Что же они тебе сказали? Предупредили, что за дверями стоит преторианец, который в следующий момент отрежет тебе голову?

Сулла не дал напугать себя.

— Тогда я, наверное, просчитался. Во всяком случае, я не обнаружил опасного аспекта в ближайшие дни.

По выражению лица Калигулы было видно, как он наслаждался этим разговором, хотя спокойная реакция Суллы его несколько разочаровала.

— Ты не просчитался, потому что угроза исходит не от звезды Юпитера, а от бога Юпитера — от меня! Я стою над звездами, над судьбой, потому что я и есть судьба!

— Конечно, император, для многих ты стал судьбой.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Иди домой, Сулла, продолжай вытягивать деньги из дурачков. От меня же ты ничего не получишь, но можешь рассказать, что я воспользовался твоими услугами. Как астролог императора, в будущем ты сможешь требовать тройной гонорар. Итак, я заплатил тебе, ничего не заплатив.