Калигула

В течение двух лет Германик имел свободу действий и огромные средства в своем распоряжении. Во время благоприятных месяцев 15 и 16 годов он совершил два похода, которые увенчались большим успехом, но ни один не был решающим: Арминий, победитель Вара, неоднократно был разбит, но всегда успевал скрыться, чтобы вновь возглавить сопротивление. В Тевтобургском лесу, когда легионеры хоронили останки своих товарищей, убитых шесть лет назад, германцы потом уничтожили мавзолей, построенный им. Кампания 16 года, которая ознаменовалась победой у Идиставизо на берегу Везера, завершилась штормом, разогнавшим римскую армию, возвращающуюся в зимний лагерь. Германик заимствовал опыт своего отца Друза I и вышел в Северное море, чтобы действовать вдоль берегов. Это освобождало войска от опасных и длительных сухопутных походов. В конце каждой кампании надо было снова снаряжать и укомплектовывать легионы и вспомогательные воинские части. Каждый раз это требовало больших затрат. В итоге общий результат был незначителен для римлян; германцы, правда, были ослаблены и не могли пока угрожать областям левого берега Рейна. Однако Тиберий заметил, что тот же самый результат можно было бы получить без больших затрат дипломатическим путем, натравливая германских правителей друг на друга. В любом случае, никакая римская колония пока не смогла бы долго существовать между Рейном и Эльбой. К счастью, Германик вернул два из трех знамен павших легионов Вара, что сравняло его с Августом, который тоже добился от Парфии возвращения знамени армии Красса. В Риме, около Капитолия, недалеко от храма Сатурна, был построен храм в честь побед, утраченных Варом и возвращенных Германиком.

Третий, четвертый и половину пятого года своей жизни Калигула провел в Германии рядом с Агриппиной, которая родила там двух дочерей — Друзиллу и Агриппину-младшую (будущую мать Нерона). Достойных условий, вероятно, ни Калигула, ни его мать не имели, когда были рядом с Германиком в его походах. В это время Германик должен был находиться в Галлии, чтобы вершить суд, в течение зимних месяцев, в начале весны и в конце осени. Как по любви, так и во имя долга Агриппина следовала за своим мужем. У нас нет сведений об этих ее путешествиях или о путешествиях ее сына, хотя источники фиксируют, что они довольно долго прожили среди солдат. Между прочим, Агриппина-младшая жила в Кельне, это свидетельствовало позднее о превращении этой столицы убиев [2] Клавдием в колонию. Поскольку Германик был нежно привязан к своей семье, можно считать, что Калигуле было полезно присутствие рядом с отцом, несмотря на беспокойство своей матери во время опасных экспедиций по берегам Рейна, когда каждый, и полководец, и простые солдаты, рисковал жизнью. Жила ли в 15 году, по окончании кампании, Агриппина в страхе? Часть римской армии во главе с Авлом Цециной была жестоко измучена при ее отходе атакой Арминия. Германик находился на другом фронте, возвращаясь на кораблях с частью армии. Получив сообщение о приближении германцев, римляне из Ксантены решили, что варвары уничтожили армию Цецины и хотят обрушиться на Бельгику. Легионеры хотели уничтожить деревянный мост, переброшенный через Рейн, но против этого выступила Агриппина. Она организовала прием солдат Цецины, которые вернулись в ужасном состоянии, раздавая одним одежду, другим перевязывая раны. Рядом с ней всегда находился маленький Гай. Он получил форму легионера, соответствующую его возрасту, и ежедневно прогуливался среди солдат. Сразу он начал пользоваться среди них необыкновенной популярностью и солдаты прозвали его Калигула, что означает «сапожок».

2

Убии — германские племена, обитавшие между Майном и Рейном.

Какие впечатления Калигула смог сохранить от двух с половиной лет жизни в лагерях? Несомненно, он чувствовал себя как дома среди солдат, и германская армия была для него семьей. Что касается его детства, то суровая жизнь в лагере, обилие телесных наказаний, практика армейского правосудия, близость раненых, непредвиденные обстоятельства, тревожное ожидание новостей, — все это придавало выразительность и красочность каждому дню. Суровая, но простая жизнь, без политических интриг. Два заместителя Германика, Авл Цецина и Гай Силий, были консулами, один в 1 году, другой в 13 году; они были старше Германика, а Цецина являлся самым старшим консулом. Они имели страсть к военным делам и по мере возможностей помогали Германику. Окружали его и сенаторы: Публий Вителлий, старший претор; Сей Туберон, который недавно получил такую же должность. Это были хорошие командиры. Но, несомненно, его лучшим претором был Луций Апроний, консул в 8 году, который показал себя блестящим тактиком, преследуя Арминия. Он был к тому же удостоен сенатом чести триумфальных украшений, так же, как и два консула, Цецина и Гай Силий. Калигула имел возможность с ними встретиться позже. Наконец, был еще один персонаж, который появился в это время рядом с молодым принцепсом: это центурион одного из легионов Нижней Германии, который взбунтовался осенью 14 года. Поскольку мятежники осыпали ударами непопулярных центурионов, один из них, Кассий Херея, тогда молодой и энергичный, проложил себе дорогу мечом и сумел скрыться. Он потом стал трибуном преторианской когорты Калигулы.

Эту благоприятную атмосферу, которая окружала Германика, Агриппину и Калигулу, омрачали неприятные слухи, доходившие из Рима. Историки, особенно Тацит, позднее преувеличили их роль. Они видели в этом признак глубокой ревности старого Тиберия к молодому сопернику. Тиберий упрекал Германика за то, что он сам участвовал в захоронении останков солдат Вара. Дело в том, что Германик, который был авгуром [3] , не должен был строить своими руками общую могилу для солдат, потому что это не входило в его обязанности, даже если он и хотел подать пример.

3

Авгур — жрец, толковавший волю богов по крику и полету птиц, по небесным явлениям; человек, посвященный в особые тайны.

К тому же Тиберий боялся, что драматическое зрелище погибших солдат, оставленных непохороненными, может вызвать упадок духа римской армии. Тиберий также упрекал Агриппину за ее фамильярность с солдатами, за отсутствие сдержанности, в частности, в эпизоде в Ксантенах. Но, кажется, еще большее раздражение у него вызывало прозвище, которое дали его внуку Гаю, потому что он воспринимал кличку «сапожок» как недостойную семьи Цезарей. Видел ли Тиберий в большой популярности Германика угрозу своей власти? Ничто не позволяет нам так думать. Скорее всего, как старый римлянин, Тиберий выступал против присутствия женщин, в частности, женщин из нобилитета, в армейских лагерях. Он опасался их интриг и сложностей, которые могут при этом возникнуть. У него уже было немало неприятностей с матерью Агриппины, которая была его женой и которая унижала его своими любовными связями. Прибавим, чтобы завершить эту семейную зарисовку, что в конце 14 года брат Агриппины, Агриппа Постум, был убит при неясных обстоятельствах, и что Юлия, их мать, которая была тогда в изгнании, умерла вскоре после смерти Августа. Мать Калигулы не смирилась, и знатность не позволяла ей склоняться перед своим свекром, которого коллеги в сенате часто оскорбляли в эти годы без опасения. Определенно, она не понимала мудрости упреков своего свекра, который предпочел бы, чтобы она жила в Риме, но который не мог выступить против решения божественного Августа, разрешившего ей сопровождать мужа.

Наши источники не позволяют нам с точностью сказать, когда именно, между концом лета 16 года и началом весны 17 года, Германик, его жена, сын Гай и две маленькие дочери покинули Германию и поехали ли они через Лион в Рим, хотя этот путь был более благоприятным, или через швейцарское плато. Одна из наиболее вероятных гипотез состоит в том, что они остановились в столице трех Галлий, потому что там находилась одна из резиденций Германика. В этой резиденции, в специальном дворце, построенном его отцом Друзом I в честь Рима и в честь Августа, обычно собирались посланцы шестидесяти городов трех Галлий. Возвращение Германика в Рим к Тиберию символически представлено в виде украшения на ножнах меча, который был обнаружен на берегу Рейна около Майнца, и которое, вероятно, является уменьшенной копией памятного барельефа. В центре мы видим сидящего с обнаженным торсом Тиберия. Стоящий перед ним Германик передает ему лавры победителя. На заднем плане находится бородатый бог в каске, который держит копье и щит — это, видимо, Марс, которому поклонялись римляне. Напомним, что храм Марса-мстителя в Риме являлся местом заседаний сената, где обсуждались и решались все военные вопросы. Также это было место, где выбирали армейских командиров; сюда же они возвращались после победы. Позади Тиберия находится крылатый герой, который держит щит и копье. На щите, на который Тиберий опирается левым локтем, написано «Felisitas Tiberi». Подчинение армии Германии полководцу и его верность - об этих двух моментах было сказано уверенно и без обиняков. Германик получил законную власть, он добился победы, тогда как на Тиберия пришлась вся слава, завоеванная под его покровительством.

Эта передача лавров должна занимать особое место на страницах истории Рима, о которых упоминается в произведении Gemma Augustea из Вены (победа Тиберия перед Августом, наверное, в присутствии Германика в 12 году), и на двух золотых кубках из Боскореаля (которые представляют первую победу Тиберия над германцами в 7 году до н.э.). Возможно, что все эти документы были созданы в первые годы принципата Тиберия, чьи военные победы и триумфы достойны восхищения.

Военные победы и триумфы Германика праздновали 26 мая 17 года над херусками [4] , хаттами [5] и ангриварами, а также над всеми народами, живущими до Эльбы, имена которых перечисляет Страбон (VII, I—IV) и которые удивили римлян — кольции, кампсани, бруктеры, узипеты, ландины и тубанты. Среди военнопленных находились Сегимунд и его сестра Туснельда, жена Арминия, которая держала его сына Тюмеликия на руках, Сеситакий и его жена Рамис, херуские правители; дочь Укромируса, правителя хаттов, наконец, Сикамбр Дедорикс. Кроме военнопленных, в ходе триумфа были выставлены захваченные трофеи. Все это говорило о том, что регионы между Рейном и Эльбой были завоеваны, как этого хотел божественный Август, тем более, что многие правители, присоединившиеся к Риму, следовали за кортежем победителя на своих триумфальных колесницах. Германика сопровождали пять его сыновей, самым знаменитым из которых был Калигула. На мальчика пяти с половиной лет это шествие из Рима до Капитолия с победными возгласами и криками «ура» (кортеж проходил извилистой дорогой мимо памятников, ярко окрашенных и пахнущих фимиамом) не могло не произвести огромного впечатления. Прижавшись к своему отцу — главному триумфатору, которому адресовались все овации и приветствия, Калигула испытывал огромное чувство гордости, тем более, что народ уже воспринимал его как свидетеля, живой пример подвига Германика, усмирившего мятеж легионов. Возвращение Германика, которому Тиберий стремился придать особое значение, указывает на наступление нового этапа в исполнении властных обязанностей, которые старый принцепс намеревался передать этому молодому полководцу.

4

Херуски — одно из наиболее значительных германских племен, жившее в среднем течении р. Везер.

5

Хатты — крупнейшее германское племя, обитавшее в районе р. Одер, а затем между Рейном и реками Верра и Димель.

IV. Тиберий: трудности овладения властью

Несмотря на то, что Тиберий был первым среди римлян после Августа, он страдал от конституционных ограничений, поскольку жил в аристократической республике, а осуществлял монархическое правление. Сулла был диктатором, но впоследствии отказался от своих прав. Цезарь тоже являлся диктатором, но был убит. Август получил конституционную власть в январе 27 года до н.э. Отказавшись от чрезвычайных полномочий, он совместил проконсульскую власть, которая вручала ему провинции и их армии, обновленный консулат, который потом был заменен пожизненным трибунатом, и, наконец, пожизненный понтификат. Все это осуществлялось им с согласия сенаторов, всадников и римского народа, и было порождено страхом гражданской войны, а также необходимостью управлять разнородной империей, которая нуждалась в единстве и защите, а по возможности — и в расширении. Август, по общему признанию, умело выполнял задачи, которые ему поручили, и в награду за это после смерти он был обожествлен. Один из римлян даже утверждал, что видел, как орел вылетел из его погребального костра. Это чудо, как и комета в 44 году, предшествующая смерти Цезаря, интерпретировалось как знак того, что покойника приняли в круг богов и можно было выполнять обряды в его память. Римский сенат в августе и сентябре 14 года н.э. как бы подвел итог правления Августа, а Тиберий оказался в исходной точке властных представлений не «мартовских ид» 44 года, а января 27 года до н.э. Какими бы ни были его личные представления или сомнения, ему требовалось, как и Августу, заручиться согласием всех для исполнения должности, которую он получил. Тиберий не сразу встретил поддержку. Если римские граждане в Италии и в провинциях, которые не принадлежали к высшим слоям общества, одобряли продолжение монархической власти, которая обеспечивала мир и безопасность, то сенаторы, всадники и солдаты легионов еще должны были сказать свое слово.

Тиберий начал свой принципат с некоторой неуверенностью, отдавая все полномочия и решения сенату; он поддержал сенаторов в том, что касалось защиты их льгот и общественного положения, закрыв глаза на разногласия и превышение власти, присущие аристократическому собранию. Сенат обеспечил законность власти Тиберия, но речь шла о том, чтобы получить от Тиберия гарантии сохранения привилегий. Более того, самые выдающиеся сенаторы придерживались семейных традиций и стремились вписать свои имена в историю, желали, чтобы говорили об их военных заслугах, их честности перед законом, их знании дела, а значит, об их административной компетентности, но больше всего о том, что являлось результатом всех этих основных добродетелей, о доступе к высшему командованию, к высшему правительству, к высшим жрецам, к высшим магистратурам, не забывая о сохранении, а если возможно, об увеличении их состояния и числа сторонников. В распоряжении Тиберия была только часть состояния Августа, которую он должен был разделить еще с двумя наследниками: Ливией, своей матерью, которая в придачу к своему огромному состоянию получила значительную часть состояния Августа, и Германиком, своим потенциальным соперником. С точки зрения нобилитета считалось, что власть является семейной собственностью. Сторонники такой точки зрения рассчитывали на Тиберия, а он должен был оберегать и слушать их. Успех Германика и его трех сыновей, в том числе и Калигулы, давал ему чисто потенциальное преимущество, тем более что Друз II не имел ораторского таланта и не был командиром в армии своего старшего брата. Столкновение наследников было исключено. Власть Ливии или Антонии, вдовы Друза I, не ограничивалась управлением большим состоянием. За ними стояли их приверженцы, которые могли давать им неправильные советы. К примеру, подруга Ливии Ургуланилла считала себя выше законов и давала понять своими рассказами, что только в руках Ливии находится реальная власть.

Со смертью Августа консулы и префекты дали присягу Тиберию: сенат, армия и народ были послушны, но надо было определить функции нового принцепса. Тиберий, на которого возложили эту обязанность, располагал косвенными средствами давления, которые он мог использовать не против римского плебса и римского гарнизона, а только против легионов в провинциях, которые не присягали ему. Имея многочисленные войска, он обеспечил порядок во время погребения Августа. В 14 и 15 годах, когда возникали кровавые схватки между поклонниками разных партий, Тиберий здесь еще раз использовал силовые меры, свидетельствующие о том, что он не искал, как его сторонники, благосклонности плебса. Сенаторы дали ему необходимые полномочия для поддержания общественного порядка и порядка в империи, но две важные резервные армии и проконсульская власть были, видимо, отданы Германику.

Восстания легионов в Панионии и Германии косвенно укрепили власть Тиберия. Все граждане, включая сенаторов, видели в нем гаранта гражданского согласия. Когда за различного рода тревогами последовала счастливая развязка, благодаря способностям его двух сыновей, Друза II в Паннонии и Германика в Германии, то все посчитали, что Тиберий обладает всеми правами осуществлять доверенную власть. Он блистательно завершил свою первую миссию. Но это решало проблему только с одной стороны: если Тиберий вместе с Германиком руководил армией, и такое коллегиальное правление было неравноправным, то перед сенатом он отказался от части своей судебной власти и частично от законодательной власти — может быть, даже от самой большой части власти.