Калина Интернешнл
Шрифт:
– Невидимая рука Адама Смита, – со смешком ответил он. – Знаешь, как в экономике, рука, которая управляет свободным рынком? В колледже я всегда думал «как это, невидимая рука?» Не думал, что доведется дожить до этого!
– Но карты появляются сами собой… из воздуха…
– Поверь, это не самое удивительное в игре, – голос Рони стал серьезным. – Скоро ты и думать забудешь про невидимого крупье!
Они сыграли партию, девушке даже удалось сделать несколько ходов, но она так и не поняла, были ли они успешными или неудачными. Крупье снова скинул карты, Томас Ф., перевернув свои, выругался по-английски, донья Бланкес приглушенно рассмеялась, остальные казались сосредоточенными и задумчивыми. И только Алоиза отчетливо понимала, что она совершенно ничего не понимает: правила оставались
– Ставок больше нет, – произнес его бесстрастный лишенный всего человеческого голос с нотками хрусталя и металла одновременно.
– Кажется, сегодня без эксцессов, – дружелюбно заметил фон Рейзен.
– Сплюньте! – перебил голливудский актер. – Здесь никогда не знаешь, когда что-то случится, а вам лишь бы сглазить!
– Я не глазлив, – тут же возразил барон, – Напротив, приношу удачу. И вот вам – туз в доказательство.
– Неплохо, – уважительно заметил Микеле, сбросив двух королей. Алоиза тоже бросила короля, Микеле как-то неодобрительно взглянул на нее, и даже сквозь маску девушка поняла, что чем-то вызвала его неприязнь. Возможно, он просто недолюбливает женщин?
Игра продолжалась в молчании, они сбрасывали карту за картой, некоторые крупье возвращал назад – очевидно не только ошибки, но и шулерство здесь не поощрялось. А потом с картой в руке остался лишь Рони.
– Ну вот, началось, – Томас Ф. вытер взмокший от напряжения лоб. – Как раз то, о чем я предупреждал!
– Да будет вам каркать-то! – возмутился Микеле. – Подумаешь, последняя карта! С кем ни бывало, в каждой игре кто-то остается последним, и что с того?
– Ну же! – взволнованно прошептала донья Бланкес, – Переверните, посмотрим скорее, что там!
– Возможно, все не так уж плохо, друг мой, – снова весьма дружелюбно произнес фон Рейзен. – Доверьтесь Фортуне! Она капризна, но не глупа! Даже если проиграете – какая разница, вы ведь сказочно богаты!
Рони пожал плечами, помедлил, а потом перевернул карту. На его ладони лежал черный джокер – это была сильнейшая карта в колоде. Но Рони непроизвольно вздрогнул, потому что вместо лица джокера на него смотрел белеющий на темном фоне череп с пустыми глазницами и шутовским колпаком на полированной голове.
Остальные пожали плечами и опустили глаза. Повисла какая-то напряженная, зловещая тишина.
– Зато, кажется, партия осталась за мной, я выиграл, – заметил Рони, и его всегда уверенный голос дрогнул.
Когда игра была окончена, зажегся полный свет, музыка стихла, и гости медленно потянулись к выходу. Алоиза положила ладонь на рукав опекуна и взволнованно спросила:
– Что она значит? Эта карта? Ты же выиграл, да?
Рони неопределенно пожал плечами.
– Да кто ж его разберет, – ответил он. – Не знаю. Просто этот череп показался мне жутковатым и даже каким-то зловещим в первую секунду. Признаюсь, душа ушла в пятки. Но, пустяки, это всего лишь джокер! А джокер – есть джокер, дорогая. Мы получили кучу денег! И вполне можем отправиться сегодня кутить!
– Кутить – отличная мысль! – радостно улыбнулась девушка, которой не терпелась сорвать с лица опостылевшую тесную маску. – Скорее, скорее, идем кутить!
Они вышли на улицу, вдохнули свежий слегка прохладный воздух и пошли пешком в сторону парка, не сговариваясь, потому что решили просто прогуляться в тишине, остыть, успокоиться, избавиться от влияния адреналина, вновь обрести ровное дыхание и холодную голову, прежде чем окунуться в веселую атмосферу ночных заведений, которыми так знаменита Барселона.
Глава 3. Заветная мечта
На улицы Барселоны опустилась летняя ночь. В небе сияла полная луна, по диску которой, словно летящие на метле ведьмы, пробегали черные облачка. Уже было поздно. Настолько поздно, что под окнами стихли звуки музыки, характерные гитарные переливы, веселые выкрики, топот детских ножек и автомобильные гудки.
Уже покинули прибрежные рестораны толпы туристов, и там, где еще недавно белоснежной
пеной кавы наполнялись хрупкие бокалы, а шустрые официанты разносили подносы с тапас и тортильей, метали на столы блюда с тонко нарезанным хамоном и овечьим сыром, где стучали каблучки танцовщиц и слышались глухие удары кастаньет, где раздавались громкие выкрики веселых посетителей и звон посуды, наступила тишина. Окутала она и дом Манрике де Алькасар, который погрузился в спокойный и беззаботный сон. Прислуга разошлась по своим комнатам, нигде не раздавалось ни звука, не хлопали двери, не скрипели ступеньки.Летняя ночь в Барселоне! Что может быть прекраснее, пленительнее, загадочнее! Огни танцующих фонтанов, шумные стайки молодежи, веселые компании туристов, щелкающих фотоаппаратами, вечно спешащих, но застывающих, словно изваяния, стоит лишь им увидеть восхитительные каменные кружева Саграда Фамилии. Готические шпили, погрузившиеся в сон грифоны и горгульи, покачивающиеся в порту белоснежные мачты парусных яхт, черные неутомимые волны моря, беспрестанно набегающие на берег. Смеющиеся сеньориты и полные достоинства кабальеро, каждый из которых, даже если сейчас он просто лавочник или бармен в заведении за углом, прекрасно помнит, что в его жилах течет кровь благородных идальго, – потому что в этой стране просто нет ни одного человека, в ком не текла бы кровь благородных идальго. И все же, Барселона – это не Испания, здесь у подножья Пиренейских гор, на границе с Францией, еще живет каталанский дух, дух свободы. Здесь живы обычаи, традиции, язык древнего народа, который продолжает неутомимо бороться за независимость, мечтая законсервировать, сохранить, удержать полученное от предков, оградиться от вездесущей глобализации, от «кипящего котла», где плавятся сотни цивилизаций, смешивая народы и нации в единую расу, не помнящую истории, забывшую о прошлом, поглощенную прогрессом, заигрывающую с неведомым будущем. Но сейчас все они, сторонники и противники глобализации, памятуя о том, что завтра – понедельник, погрузились в сон.
И только в своей комнате Кристина и Антонио, вернувшиеся после игры, никак не могли уснуть, столь сильное волнение охватило обоих: опасения, смешанные с восторгом и легким чувством удовлетворения, что партия осталась позади и окончилась без потерь. Кристина уже успела поделиться с мужем своими впечатлениями по дороге домой, она была удивлена, возможно, даже восхищена, очарована и смущена таинственной неясностью происходящего в игровом зале. Она пыталась, но не сумела не только понять суть игры, но даже сколько-нибудь запомнить правила, узнать, хотя бы совсем поверхностно, ту логику, которой подчинялось действие. Нет, все стало еще более таинственным, чем прежде: незнакомые люди, непонятные карты, странный невидимый крупье, тихая музыка и неяркий свет, высокие ставки и ходы, сделанные наугад, непредсказуемые выигрыши и потери. Кто и когда сможет объяснить ей все это? Антонио, похоже, сам не очень-то разобрался в устройстве странной игры. А главное, зачем же все это нужно? Для чего? Просто, чтобы убить время?
– Ну что, – тихо спросила Кристина, – тебе удалось хотя бы немного приблизиться к разгадке? Ты узнал кого-нибудь? Или что-нибудь?
Антонио помолчал, потом отрицательно мотнул головой и улыбнулся в темноту.
– В какой-то момент мне показалось, что истина где-то рядом. Мысль мелькнула, словно искра, – и исчезла, погасла. Возможно, сейчас я засну – и мне удастся понять… А потом проснусь – и забуду свой сон, как было уже сотни раз…
– Будет славно, если удастся понять до утра, – подхватила Кристина. – Насколько я помню, у тебя завтра важная встреча с инвесторами. От которой многое зависит.
– Да, – Антонио вздохнул. – Я о ней и не забывал. В последнее время спрос на руду и прочие минералы стремительно падает. Мои директора начинают задумываться о том, чтобы менять сферу деятельности. К тому же наши запасы почти истощились, скоро продавать будет нечего.
– И что они предлагают?
– Они хотят податься в новые технологии, как и все сейчас. Связь, коммуникации, компьютеры. Говорят, за этим будущее, в этих отраслях ожидаются сверхприбыли. Хотя, мне милее традиционные производства, я же стар, ты знаешь!