Калле Блумквист и Расмус

– Я уже не вижу домика Евы Лотты, - говорит Калле.

Они сидят, тесно прижавшись друг к другу, на корме и неотрывно смотрят на зеленеющий островок, который покидают навсегда. Оглядываясь назад, они вздрагивают от ужаса. С радостью расстаются они с этой солнечной зеленой неволей.

Расмус не оглядывается. Он сидит на коленях у отца и беспокоится, отчего у папы такая густая борода на лице. А что, если она еще вырастет станет такой длинной, что запутается в колесах мотоцикла?!

И еще одно беспокоит его:

– Папа, почему Никке спит днем? Я хочу, чтоб он проснулся и поболтал со мной.

Профессор бросает горестный взгляд на носилки, где лежит без сознания Никке. Сможет ли он когда-нибудь отблагодарить этого человека за то, что он сделал для его сына? Скорее всего, нет. Дела Никке плохи, у него мало шансов выжить. Пройдет, по крайней мере, два часа, прежде он попадет на операционный стол, а тогда, вероятно, уже будет поздно. Все это напоминает бег наперегонки со смертью. Бьёрк делает все, что может, чтобы выжать максимальную скорость, но…

– Я больше не вижу причала, - говорит Лотта.

– Я тоже, и это прекрасно, - подхватывает Калле.
– А вон, смотри, Андерс, скала, с которой мы ныряли.

– И наш шалаш, - бормочет Андерс.

– Знаешь, папа, как весело спать в шалаше!
– восклицает Расмус.

Калле внезапно вспоминает об одном деле, о котором надо потолковать с профессором.

– Надеюсь, ваш мотоцикл все еще там, где мы его оставили, - произносит он, - и что никто его не увел.

– Мы можем поехать туда в любой день и посмотреть, - говорит профессор.
– Меня гораздо больше беспокоят мои бумаги.

– Тс-с-с!
– шепчет Калле.
– Я спрятал их в надежном месте.

– Теперь ты, верно, можешь сказать где, - любопытствует Ева Лотта.

Калле таинственно улыбается:

– Отгадайте! В ящике комода на чердаке пекарни! Где же еще?

– Ты что, спятил?
– кричит Ева Лотта.
– А что, если Алые их стащили!

На лице Калле появляется беспокойство, но он быстро находит выход.

– Тс-с-с!
– тихо говорит он.
– Тогда мы выкрадем их обратно.

– Да!
– горячо подхватывает Расмус.
– Мы издадим боевой клич и выкрадем их обратно! Я стану Белой Розой, папа!

Но это сенсационное сообщение ничуть не утешает профессора.

– Калле, я поседею из-за тебя, - возмущается он.
– Конечно, я до конца жизни в долгу перед тобой, но имей в виду, если бумаги исчезли…

Бьёрк прерывает его:

– Не волнуйтесь, профессор! Если Калле Блумквист говорит, что вы получите свои бумаги, вы их получите!

– Во всяком случае, остров Кальвён уже скрылся из виду, - вмешивается Андерс и сплевывает в бурлящий кильватер.

– А Никке все спит и спит, - говорит Расмус.

* * *

Милый старый штаб - ни у кого не было лучшего штаба, чем у Белых Роз! Чердак пекарни - большой, вместительный, и сколько там превосходных вещей! Словно белки в гнездо, тащили сюда Белые Розы в течение многих лет все свои ценности. Луки со стрелами, щиты и деревянные мечи украшают стены. К потолку прикреплена трапеция. Мячи для настольного тенниса, боксерские перчатки и старые еженедельные газеты свалены в углах. А у стены стоит дряхлый потертый комод Евы Лотты, где Белые Розы хранят свою тайную шкатулку с реликвиями. В этой шкатулке и лежат бумаги профессора. Вернее, лежали. Он получил их обратно, эти ценные бумаги, причинившие столько бед. А в будущем он надежно запрет их в банковский сейф.

Нет, Алые не украли бумаги. Опасения Евы Лотты были напрасны.

– Хотя если бы мы знали, что они там, мы бы перетащили их в нашуштаб-квартиру, - сказал Сикстен, когда рыцари Алой и Белой Розы вместе обсудили все, что произошло.

В первый же вечер после своего возвращения Белые Розы сидели вместе с Алыми в саду пекаря на склоне реки, и Андерс, сопровождая свой рассказ множеством красивых жестов и пышных фраз, поведал им эту жуткую историю.

– Все началось с того, что я повис на кусте в четверг ночью. С тех пор часа спокойного не было, - уверял он.

– Вечно вам везет, - горько позавидовал Сикстен.
– Не могли эти киднэпперы появиться на несколько минут раньше, когда мимо дома Эклунда проходили мы.

– Еще этого не хватало!
– рассмеялась Ева Лотта.
– Бедняга Петерс, мало ему, что ли, пожизненного заключения, так еще пришлось бы повозиться с вами.

– На взбучку напрашиваешься?
– пригрозил Сикстен.

* * *

Прошло несколько дней. И вот Белые Розы собрались в своем штабе на чердаке пекарни. Их предводитель, стоя посреди чердака, сказал зычным голосом:

– Благородный муж и храбрый воин посвящается ныне в рыцари Белой Розы. Воин, имя которого наводит страх далеко вокруг, Расмус Расмуссон - выйди вперед!

Воин, имя которого наводит страх, выходит вперед. Он, конечно, мал с виду и не очень-то внушает страх, но на челе его горит священный огонь, которым отмечен каждый рыцарь Белой Розы. Он поднимает взор на предводителя. В глубине темно-синих глаз горит пламя, которое явно свидетельствует о том, что его заветная мечта сбылась. Наконец-то он станет рыцарем Белой Розы, наконец!

– Расмус Расмуссон, подними правую руку и дай священную клятву. Ты должен поклясться быть верным Белым Розам отныне и во веки веков, поклясться не выдавать тайн и побеждать Алых Роз всюду, куда бы они ни сунулись.

– Я постараюсь, - произносит Расмус Расмуссон. Подняв руку, он говорит: - Клянусь быть Белой Розой отныне и во веки веков и выдавать все тайны, которые я разнюхаю, клянусь!

– Выдавать все тайны - это он уж точно сумеет, - шепчет Калле.
– Никогда не видел малыша, который болтал бы столько лишнего.

– Да, - соглашается Ева Лотта, - но он все равно милашка!

Расмус, полный ожидания, смотрит на предводителя: что же будет дальше?

– Чепуха, ты не то сказал, - сердится Андерс, - но вообще-то все равно. Расмус Расмуссон, встань на колени!

И Расмус встает на колени на потертом полу чердака. Он так рад, что ему хочется погладить половицы: отныне это и его штаб.

Предводитель снимает со стены меч.

– Расмус Расмуссон!
– провозглашает он.
– Ты дал священную клятву верности ордену Белой Розы, посвящаю тебя в рыцари Белой Розы.