Потом мясную снедь втащили поварятаФиле из мыслей сгнивших у меня в мозгуЛомти бесплодных грез являвшихся когда-тоДела минувших дней в подпорченном рагуА мысли мертвые уже тысячелетьяНа вкус пресней чем плоть из мамонтовых тушПо складкам мозжечка в немыслимым балетеНеслись скелеты грез наяривая тушОт блюд вздымался визг мучительный для слухаНо черт бы их подрал!Пустое брюхо глухоИ каждый лишь скорей в тарелке добиралАх черт возьми! Но как вопили антрекотыКак верещал паштет хрящи стонали в стонГде ж языки огня небесной знак заботыЧто б я обрел язык всех стран и всех времен [21]
СУМЕРКИ
Посвящается мадемуазель Мари Лорансен
В
саду где привиденья ждутЧтоб день угас изнемогаяРаздевшись догола нагаяГлядится Арлекина в пруд
21
Чтоб я обрел язык всех стран и всех времен – по Евангелию, в день Пятидесятницы Дух Святой сошел на апостолов, вследствие чего они заговорили на разных языках и отправились проповедовать учение Христа. (Деян. 2, 3–4).
Молочно-белые светилаМерцают в небе сквозь туманИ сумеречный шарлатанЗдесь вертит всем как заправилаПодмостков бледный властелинЯвившимся из Гарца феямВолшебникам и чародеямПоклон отвесил арлекинИ между тем как ловкий малыйИграет сорванной звездойПовешенный под хриплый войНогами мерно бьет в цимбалыСлепой баюкает дитяПроходит лань тропой росистойИ наблюдает карл грустяРост арлекина трисмегиста
В Техасе на побережьеПо дороге на ГальвестонЕсть огромный сад утопающий в розахИ он окружает со всех сторонВиллу что схожа с огромною розойКогда мне случается мимо идти по дорогеЗа оградой я женщину вижу онаВ саду неизменно гуляет однаИ мы глядим друг на другаОна менонитка [23] и носит упрямоОдежду без пуговиц таков ритуалДве штуки и я с пиджака потерялЕдиноверцы мы с этою дамой
22
Аполлинер никогда не был в Америке, и это стихотворение – плод поэтического вымысла, рожденного разлукой с Анни Плейден.
23
Она менонитка… (правильнее – меннонитка) – т. е. последовательница одного из течений в протестантизме (по имени основателя секты Симониса Менно, 1496–1561), на членов которого налагаются значительные религиозные запреты.
КЛОТИЛЬДА
Анемоны с водосборомРасцвели в саду где спитМеж любовью и раздоромГрусть без горечи и обидТам блуждают наши тениСкоро их рассеет ночьДень с игрою светотениВслед за ними исчезнет прочьРодниковые наядыРасплели за прядью прядьНо спеши тебе же надоТень прекрасную догонять
Брела по кельнским тротуарамЖалка и все-таки милаСогласна чуть ли не задаромИ под конец в пивную шлаПередохнуть перед кошмаромА сутенер был полон силЕврей с Формозы рыж и розовОн ел чеснок и крепко пилИ в заведенье для матросовЕе в Шанхае подцепилЯ судьбы знал еще похужеИ по судьбе людей не мерьИх жизнь листва в осенней лужеНо взгляды тлеют и как дверьТо наглухо то настежь души
24
Маризибиль (Мария-Сибила) – легкомысленная девица, героиня кельнских народных песен, чье имя стало нарицательным.
С годами всплывет ли опятьТур вальса поры твоей школьнойИ танец вернет тебя вспятьКакой был бы звон колокольныйКогда же Мари тебя ждатьСменяется бал тишиноюИ музыка так далекаЧто стала почти неземноюЛюбилось бы легче влюбись я слегкаИ боль моя в мире со мноюУкрыла овечьи стадаЗима в серебристую пряжуБьют зорю а я никогдаС изменчивым сердцем не слажуИ как я узнаю куда
25
Стихотворение, написанное после разрыва с Мари Лорансен летом 1912 г.,
одновременно посвящено воспоминаниям о другом разрыве, с другой Мари Дюбуа, «Марей» из цикла «Ставло».
Куда уплывут твои прядиБарашков морских кружеваКуда уплывут твои прядиИ канет ладоней листваМой след хороня в листопадеБреду сам не зная кудаСо старою книгой над СенойА боль как речная водаС ее бесконечною сменойИ дни мои словно года
БЕЛЫЙ СНЕГ
О сколько ангелов над головойОдин одет как рядовойВ халате повара другойИ горний хор вокругОдин как небо голубойВесной ты будешь награжден с лихвойМедалью солнца золотойМедалью золотойОщипывает повар курНеодолимыйСнег и любимойНет меж моих простертых рук
СТИХИ, ПРОЧИТАННЫЕ НА СВАДЬБЕ АНДРЕ САЛЬМОНА [26] 13 ИЮЛЯ 1909 Г
Увидев с утра многоцветные флаги я не был ничуть удивленИ себе не сказал мол опять нищету драпируют богатствомМол под ложным стыдом демократия язвы скрываетМол хотят чтоб свобода листве подражалаО свобода природы последняя в мире свободаМол пылают дома потому что уходят из них навсегдаМол взволнованно машут нам руки что завтра вернутся к станкамМол повесили тех чья проиграна жизньМол опять обновляется мир и Бастилия палаНет его обновляют лишь те кто в поэзию страстно влюбленИ Париж оживлен многоцветьем знамен ибо женится друг мой Андре СальмонВстретились мы в дрянном погребкеОба юнцами былиОба курили обноски носили рассвет поджидалиА как мы слова любили чью суть изменить предстоялоИ как мы обмануты были бедные бедные дети не умевшие улыбатьсяСтол и два стакана на нем вдруг привиделись нам лицом умирающего ОрфеяСтаканы скатились стаканы разбились И мы научились смеятьсяИ тогда мы пошли разбрелись кто куда пилигримы сомненья изгнаньяПо дорогам земли по глухим перепутьям сознаньяА потом я увидел его у реки где качалась ОфелияНежно белея в кувшинках как сонГамлеты бледной безумной толпою его окружали и онФлейтой озвучивал странное это веселиеПосле я видел как он с мужиком умиравшим сидел размышляя о благодатиВидел как он восхищался снегом подобным нагому женскому телуВидел как делал он то и другое вспоминая слова что мы так любилиСлова изменившие детские лица и я говорю это все наделенПамятью и Предвидением ибо сегодня женится друг мой Андре СальмонБудем же радоваться но вовсе не потому что наша дружба была изобильной рекойИ плодородьем прибрежных почв которые могут вскормить любогоНе потому что наши стаканы снова смотрят на нас подобно умирающему ОрфеюНе потому что мы так повзрослели что можно принять одно за другое наши глаза и звездыНе потому что знамен многоцветье плещется в окнах довольных граждан которые вот уже больше столетья гордятся каждой мелочью быта и готовы живот положить за нееНе потому что мы научились плакать и не казаться смешными не потому что умеем смеятьсяНе потому что мы пьем и курим как прежде когда мы были юнцамиБудем же радоваться потому что силой внушенной огню и поэтамЛюбовью наполняющей светомВсе Вселенную испоконЛюбовью приказано чтобы сегодня женился друг мой Андре Сальмон
26
Поэт Андре Сальмон (1881–1969) был одним из ближайших друзей Аполлинера. Ассоциативный ряд стихотворения строится на том, что свадьба Сальмона состоялась накануне 14 июля 1909 г., когда отмечалось 120-летие Французской революции. По воспоминаниям поэта Филиппа Супо, Аполлинер написал эти стихи на империале омнибуса по дороге в мэрию (I-а, 1055). Сальмон интересовался Россией, бывал в Петербурге, что нашло отражение и в стихотворении Аполлинера.
ПРОЩАНИЕ
Я сорвал этот вереск лиловыйОсень кончилась значит в путьНа земле нам не встретиться сноваЗапах времени вереск лиловыйНо я жду тебя Не забудь
Светило в этот день лоснилось точно брюхоРоженицы к тому ж кровоточа слегкаКровавый свет заря ты мать моя по духуКак менструальный сток сочились облака
27
Старуха – здесь: фея Моргана.
На перекрестке где зимой цветет лишь розаВетров но без шипов Мерлин все сторожилТеченье бытия его метаморфозыВ которых гибнул мир и воскресая жилСтаруха на осле под мантией зеленойСпускалась вдоль реки развалистой рысцойМеж тем Мерлин среди равнины оголеннойБил в грудь себя крича Гляди соперник мойО ледяной двойник чьей долей я встревоженЧью солнечную плоть знобит при свете дняЯ Памятью любим Смотри мы с ней похожиИ нежно-жалкий сын родится у меня