Кама-сутра Небесная от Яросвета

Елисей обнял Надежду, поцеловал:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю!.. ты просто не мог мене и Лиде, ты схитрил!..

– Я сам не знал – оправдывался Елисей и тихо добавил, - я боялся…

– Я знаю, мой милый Елисей, она стала осыпать поцелуями его. Ты лежи, я сама, хочу ласкать тебя, любить, хочу чувствовать тебя, хочу!.. я устала быть святой, сегодня куртизанка я, самая падшая женщина на всей планете.

– А девчонки!.. ты не стесняешься?

– Ты меня не любишь?.. ведь сам же говорил, что когда любишь, то всё исчезает, остаются только двое… Я сейчас охватываю всё собою, а ты?.. разве не мечтаешь о такой?.. Ты не бойся, я смогу стать всеми, пусть ненадолго…

– Я знаю, Надя и, конечно же, я люблю тебя, ты прекрасная, очаровательная!..

– Ещё!.. ещё!.. говори мне о мене… мне так нравится, мне никто и никогда не говорил то, что ты…

– Самая красивая!.. таинственная!.. любвеобильная!.. ты мадонна!..

Надя прикрыла пальцем Елисею рот:

– Всё, молчи, пусть остановится мгновенье, наполненное красотой!..

И мгновение остановилось, всё замерло вокруг, даже движение исчезло, исчезли звёзды, небо и земля, исчезло всё, что было, есть и будет, Надежда почувствовала себя в пространстве и пространством бесконечным, она будто охватывала Елисея, который в прозрачности самой купался, но и прозрачностью была она… Нет, ему не вырваться из сферы, которой окружила Елисея, но!.. что Это?.. Елисей исчез!.. она одна, совсем одна!.. нет ничего, нет Елисея… подумала: - «Он обманул меня»!..

– А-ах!.. – взорвалась Надежда и не просто, а пространство, которым ощущала, взорвалось в каждой точке и всё заполыхало от края и до края светом, сфера исчезла и она исчезла!.. будто. Надя закричала что есть мочи, но крик в бесконечности тонул…

– Елисей!.. ты меня задавишь – тихо сказала.

Елисей очнулся:

– Как это?.. – смутился, - я не заметил, когда… - пал рядом, повернулся, глядя в небо.

Он видел, будто нет ничего на небе, и вот, потихоньку начинают проявляться звёзды, шум ветра и луна, которая висела неподвижно, словно боясь, что её вновь снимут с небосвода. Пространство всё молчало, ни звука, не шороха, не света, всё разбегалось и терялось в пустоте какой-то…

– Я понял!.. Любовь, рождаясь, создаёт все формы в первозданной чистоте, всё пространство наполняется прозрачностью и непорочностью самой… как после грозы – озон, рождённая любовь бросает в чистоту прозрачности и тишины хрустальной.

– Как жить нам?.. Елисей!..

– Я не знаю… давай не будем вспоминать, как в жизни. Где девчонки?.. – сел. Женщины недалеко сидели, были все одеты. Увидели его:

– Одевайтесь и идите к нам – позвала Люда.

Надя тоже села, озираясь, будто только что пришла сюда, стала подниматься:

– Я только искупаюсь – медленно в воду пошла, не оборачиваясь, но так медленно… видимо Елисея дожидалась.

Он не заставил себя долго ждать, быстро поднялся и побежал за ней, на ходу ловко подхватил на руки и стал в воду заходить, но!.. вдруг упал с бесценным грузом!.. окунулись с головой, вынырнули с весёлым смехом, поплыли рядом, наслаждаясь наготой и единением с природой. Через пару минут уже оделись, присоединились ко всем остальным.

– Да уж!.. устроил Елисей девичник нам!..

– Это не я, девчонки, это Люда!.. она пригласила в гости, сам не посмел бы я.

– Сам напросился – возразила Люда. Ты хитрый просто, обманул меня со своим цветочком.

– Нет уж, не оправдаешься теперь. Я же не знал, что вас так много, а ты не предупредила… когда зашёл, чуть в обморок не пал, - посмотрел на всех, - а мы чё сидим то?..

– Так выпить надо, зря брали что ли?.. только я не хочу – сказала Люда.

– И я не хочу.

– И я.

– Никто не хочет?.. как хотите, а я выпью – налил себе и выпил. – Умаялся немного, сначала хорошо, а после!.. будто тело наполняется свинцом.

– И у меня так же, Елисей – подтвердила Надя, - вот я и говорю, как жить то дальше?.. Не сплетен боюсь, не мужа даже, больше не позволю всё равно ему руки распускать, а вот этой тяжести свинцовой. От неё не спрятаться, не скрыться.

– Только если умереть!.. – проговорила Вера, - ты нам всем, да и себе, полную свободу подарил, а сейчас опять жизнь замурует в камень.

– Замурует, вот этого боюсь я больше смерти, сопротивляюсь, а вы мне о том, что ищут… Разве можно боль тела сравнить с болью души?.. Иногда это выход боль притушить. Вы вот что, создайте сферу в памяти своей, в которой огонёк горит, как надежда, как вера и любовь, огонёк – вот этот вечер, ночь, мгновение любви и радости…

– Мы разойдёмся, и больше не повторится никогда?..

– Кто сможет, создавать начнёт свои мгновения любви!.. да что там, слишком всё прекрасно было, но давайте забудем, что было и что будет, давайте жить сейчас. А сейчас, это-о!..

– Елисей, не интригуй!.. Если жить сейчас, как помнить?.. я не хочу забывать…

– Не забывай, но не в прошлом, ибо не где-то там за горизонтом, а здесь… разве это было?.. то самое мгновение?.. оно есть!..

Со стороны, которая была на окраине деревни, раздавались голоса. Расстояние около километра, но отчётливо доносились отдельные слова и приближались голоса.

– Похоже, что сюда идут – забеспокоилась Людмила.

– Идут – спокойно подтвердил Елисей, - свет увидели, видать… вы вот что, девчонки, идите по домам. Будем считать, что праздник кончился, а я поиграю чуть и тоже домой.

– Может, продолжим праздник завтра?.. – предложила Вера.

– Да!.. и сегодня – поддержала Надя, - я не хочу домой… Люд, у тебя переночую?

– Ладно. Только ведь, Надя, всё равно идти придётся, рано или поздно.

– Днём.

Все стали собираться.

– А ты-то как, Елисей, ведь не простят они тебе?.. – спросила Вера.

– Что не простят?.. – не понял Елисей.

– Я не знаю, но думается так… И ещё, чувствую себя как-то иначе, чувствую, что плачешь ты душою.

– Да, наверное. Но всё равно, идите, я к Лиде приду, если ты не против, - посмотрел на Лиду.

– Нет, конечно!.. – обрадовалась Лида, - когда?

– Через часик.

– Так пойдём с нами, Елисей.

– Нет, идите!.. я скоро. Надо кое-что устроить, чтобы до абсурда довести… - он не объяснил, что довести.

Девчонки встали и ушли. Елисей встал, сходил и набрал хвороста, стал разжигать костёр на песчаном берегу, рядом с водой. Сухие ветки вспыхнули, как порох и захрустели искрами огня. Сам разделся и переплыл на противоположный берег. Луна за облаками скрылась, будто подыгрывала Елисею. Опять набрал сухих веток, благо, недалеко кустарник небольшой, сложил аккуратно и поджёг, но сразу же накрыл свежей травой, сверху набросал хвороста и спокойно переплыл обратно.

Лёг от костра недалеко на спину, глядя в небо. Костёр он разжёг только с одной целью – ввести в стопор тех, кто вот-вот придёт… Трудно понять, зачем костёр при жаре больше двадцати… По голосам можно было уловить агрессию и нетерпимость. Когда близко подошли, увидел, что было человек пять… кто, непонятно, да и не присматривался…