Камасутра от Шивы

Он покачал головой, повернулся и зашагал к машине. Нельзя сказать, что смерть Эрны оказалась для него полной неожиданностью. Теперь он почти не сомневался в мотиве. Месть! Хозяйка салона вредила Тамаре, и убийца счел нужным наказать ее.

Выруливая с парковки, Лавров прикидывал, кто же этот последовательный и хладнокровный мститель? Возмездие настигает всех, так или иначе причастных к гибели Тамары Шестаковой. Значит…

— Ну и что это может значить?

Тамару любили, как минимум, трое мужчин: директор фирмы «Фаворит», менеджер той же фирмы Рябов и… возможно, ее муж. Каждый из них мог устроить самосуд над виновниками ее гибели. Остается вопрос, кто убил саму Тамару? Следуя логике мстителя, это была Маша Рамирес.

Хотя! Секретарша Лиза, если она догадывалась о чувствах директора к Тамаре, имела на нее зуб и вполне могла убить соперницу. Выходит, мститель ошибся?

Сегодняшний день Лавров планировал посвятить доктору Шестакову. А к концу рабочего дня проследить за Лизой.

Сначала он наведался в кабинет, где гомеопат вел прием, но никого там не застал. Молодая служащая из соседнего офиса сообщила ему, что доктор взял недельный отпуск в связи с похоронами жены. У Лаврова было правило: всегда ходить на похороны, однако в этот раз он его нарушил. Лучше понаблюдать за Шестаковым, когда тот не на виду, потом переключиться на милую девушку Лизу, которая спит со своим боссом и наверняка хочет привязать его к себе узами брака. А Тамара стояла у нее на пути…

С этой мыслью сыщик сел в машину и покатил на Ивановскую улицу. Было тепло, но ветрено. По синей эмали неба бежали мелкие тучки. Вода в реке рябила. Проезжая по мосту, Роман загляделся на белый прогулочный катер. Может, пригласить Глорию на природу?

Должно быть, профессия сделала его черствым и циничным. Эрна стала очередной жертвой убийцы, а он думает, как бы отдохнуть на реке вместе с любимой женщиной. Лавров укорил себя, но его совесть быстро замолчала.

Он въехал во двор, выбрал место, откуда просматривался нужный ему подъезд, и набрал номер Рябова.

— Эрна мертва… — сообщил он в трубку.

— Что-о?

— Ее убили.

— Это не я! — взвился менеджер. — Хватит вешать на меня всех собак!

— Разве я сказал, что ты?..

* * *

Шестаков курил чилом. Он закрыл шторы, уселся напротив статуэтки Шивы и делал затяжки, глядя в выпуклые бронзовые глаза бога. Вот они, очи высшего существа, — пустые и бесстрастные, в которых застыла вечность. Все и ничего. Казалось, Шива смотрит не на, а сквозь…

— Мне бы так, — пробормотал доктор.

Он строго ограничивал употребление гашиша, чтобы не впасть в зависимость. Одна трубка в месяц. Последние события выбили его из колеи, расшатали. Отношения с женщинами вылились в нечто ужасное. Он не жил, а блуждал в тумане. Шива, — господин жизни и смерти, — оставил его на распутье.

Шестакова преследовали горечь и страх. Ему всюду мерещилась слежка. Его подозревали в убийстве жены, а теперь к этому могло добавиться подозрение в убийстве Маши Рамирес. Раскурив трубку, он расслаблялся, забывал об опасности и отправлялся в дивные странствия. Вместе с дымом чараса в него проникал Шива, вел за собой в цветущий рай, показывал заброшенные древние города, где по каменным террасам скакали обезьяны, а в сочной зелени копошились змеи… Доктор путал реальность с иллюзиями. Он мечтал набрести на дворец царицы Савской. Ведь для Шивы нет ничего невозможного! Время властвует над людьми, но не над богами.

Однажды Шестаков все-таки оказался во дворце. Только на троне вместо царицы восседал человек с головой Сокола.

— Самозванец! — презрительно обратился он к доктору. — Что ты здесь ищешь?

У Шестакова свело челюсти, и он не смог произнести ни слова под пристальным взглядом человека-Сокола.

— Ты присвоил себе мое имя!

«Нет, нет… — мысленно твердил доктор. — Я бы не посмел. Это просто шутка. Шутка!»

Секунду спустя он уже лежал на раскаленных солнцем камнях, а рядом сновали ящерки. Он с трудом поднялся и огляделся по сторонам, пытаясь сообразить, куда идти. Шива исчез, растворился. Шестаков напрасно пытался разглядеть его силуэт в желтом солнечном мареве. Вместо этого перед ним маячили красное и голубое лица… первое корчило жуткие рожи, второе светилось ангельской улыбкой…

Текли минуты, часы. Измученный странник очнулся у себя в комнате и увидел четырехрукого индийского бога. Тот, как ни в чем не бывало, сидел, словно никуда и не девался.

— Ты меня бросил, — упрекнул его Шестаков. — Завел в дебри и оставил на произвол судьбы. Так нельзя.

Шива молчал. Его губы даже не дрогнули. Доктор медленно приходил в себя. Он вспомнил, что завтра необходимо ехать в Прокудинку, выкапывать из навоза бутыли, менять воду. А за ним постоянно следят. Он под колпаком у следствия. Чтобы не привести «хвост» на дачу, он нарушил положенные сроки, и его эксперимент может пойти насмарку.

— Все пропало, — шептал он. — Я неудачник! Шива не хочет мне помогать…

Он выпил воды и подошел к окну. Внизу, во дворе, стояли машины. В любой из них мог оказаться оперативник, которому поручено наблюдать за подозреваемым, контролировать каждый его шаг. К тому же доктор дал подписку о невыезде.

«Прокудинка! Прокудинка! — пульсировало у него в голове. — Можно попросить Алю съездить туда и выполнить все необходимое. Она знает о доме! Пронюхала! Следила за мной. А я-то, осел, ничего не замечал!»

Ему пришлось рассказать ей часть правды. По телефону. Она была в бешенстве, рвала и метала. Кричала, что он ее использует. Он оправдывался, как мог, уверял ее в искренности своих чувств. Аля настаивала на встрече, но он умолял ее не «светиться». Кроме нее некому поехать в Прокудинку и позаботиться о бутылях.

Доктор успокаивался тем, что слежка существует лишь в его воображении, а на самом деле никто к нему наружку не приставлял. Кому он нужен? У оперативников и без него работы невпроворот.

Черный внедорожник, припаркованный во дворе среди других машин, привлек его внимание. Незнакомое авто. Шестаков заметил, как дрожит его рука, которой он придерживал штору.

— Я становлюсь параноиком…

Звонить Але с мобильного он боялся. Вдруг его телефон прослушивают? Пришлось одеваться и выходить на улицу, к таксофону.

Шестаков спиной ощущал направленный на него взгляд. Он готов был держать пари, что за ним наблюдает водитель внедорожника. Доктор зашел в булочную, взял выпечку к чаю, поглядывая на покупателей, которые казались ему подозрительными. У таксофона он потоптался, словно решаясь, звонить или не звонить. Другого выхода не было.

— Аленький?

— Не называй меня так! — вспыхнула она.

— Тебе неприятно?

— Ты лицемер. Я не верю ни одному твоему слову. Ты разбил мне сердце! Скажи, зачем ты приходил в мою квартиру?

— Я?! Побойся бога, дорогая…

Аля не приглашала его к себе. Они встречались в машине, пару раз в гостиничном номере.

— Не лги! Пока меня не было, ты забрался в мою квартиру, как вор… как…

Ее голос срывался от возмущения.

— Зачем мне твоя квартира? — отнекивался он.