Камчатские экспедиции

Поистине можно сказать, что едва производилось ли где столь многотрудное и долговременное путешествие от всех в оном участие имевших персон с большей охотой и удовольствием, как сие, ибо ни в чем недостатка не было, что принадлежало к поощрению путешествовавших и что к пользе препорученных дел некоторым образом могло способствовать.

Для произведения разных по морю путей приданы от Адмиралтейской коллегии капитан-командору еще следующие морские офицеры, а именно: флота лейтенанты Петр Лассениус, Уильям Вальтон, Дмитрий Лаптев, Егор Ендогуров, Дмитрий Овцын, Свен Ваксель, Василий Прончищев, Михайло Плаутин да мичман Алексей Шельтинг.

Из них трое назначены к изобретению хода по Ледовитому морю, а именно: велено было одному восприять путь с Оби до Енисея-реки, другому идти с Лены-реки на запад до Енисея ж, а третьему с Лены же реки на восток и, обойдя Чукотский Нос, следовать до Камчатки.

Произведение морского пути от Архангельска-города до Оби предоставила Адмиралтейская коллегия беспосредственно своему ведомству, к чему определены были от оной флота ж лейтенанты Муравьев, Малыгин да Скуратов. А прочие морские офицеры назначены на суда, коими капитан-командор Беринг и капитаны Шпанберг да Чириков командовать будут, кроме что одному из помянутых лейтенантов приказано было иметь особое судно, потому что определено было с Камчатки четырем судам идти в море.

Капитан Шпанберг отправился наперед из Санкт-Петербурга февраля 21-го дня 1733 года с командою и с тяжелыми судовыми припасами, а но нему апреля 18-го дня следовал и капитан-командор, производя путь от Твери до Казани водою, а от Казани через Екатеринбург сухим путем до Тобольска.

Тем же путем следовали и мы, Академии наук профессора. Мы отправились из Санкт-Петербурга августа 8 дня того ж года и капитан-командора в январе месяце 1734 года застали еще в Тобольске. Командор ехал через Тару, Томск и Красноярск до Иркутска, а из Иркутска по большей части водою до Якутска по реке Лене.

Напротив того, капитан Чириков путь производил летом 1734 года от Тобольска по Иртышу, Оби, Кети, Тунгуске и Илиму рекам до Илимска и прибыл в Якутск уже следующего года. Между тем мы, не желая то время, в кое в Охотске производится корабельное строение, препроводить втуне, но паче в полезных по наукам нашим упражнениях, отправились разными дорогами и в разные пути, от чего положенные на нас дела получили немалое приращение.

А именно: де ла Кроер поехал с капитаном Чириковым водою и, разлучившись с ним при устье реки Илима, отправился в Иркутск, а оттуда поехал через озеро Байкал в Селенгинск, Нерчинск и на реку Аргун. Напротив того, Гмелин и я имели путь вверх по Иртышу до Усть-Каменогорской крепости, оттуда поехали через Колывано-Воскресенский завод, Кузнецк и Томск в Енисейск и далее через Красноярск в Иркутск, а оттуда в вышереченные же по ту сторону озера Байкала страны, в коих препроводили мы все лето 1735 года.

Весной 1736 года собрались мы все в верхних местах реки Лены. Де ла Кроер поехал прямо в Якутск, нигде не останавливаясь. А Гмелин и я препроводили паки целое лето, идя по Лене, дабы нам для своих дел тем более времени получить.

Капитан-командор находился тогда в Якутске для отправления оттуда в Охотск провианта, а капитан Шпанберг обретался в Охотске при строении корабельном. Но оба имели не много в делах своих успеха. Все происходило так медленно, что тогда не можно было еще узнать, когда путь на Камчатку воспоследует.

Между тем для убежания праздности положили мы восприять вновь разные путешествия. Понеже во время приключившегося в Якутске у Гмелина пожара все путевые его записки сгорели, между которыми паче сожалеть было о тех, которые он учинил прошедшего лета при реке Лене, ибо с прежних копии в Санкт-Петербург уже посланы были, то сия утрата побудила его летом 1737 года паки вверх ехать по Лене, а де ла Кроер производил путь вниз по реке Лене до Жиганского и Сиктакского зимовий и до реки Оленека.

Я же ехал с Гмелиным, чтоб от него при худом моем здоровье пользоваться. Потом сия болезнь была причиною, что ни я, ни Гмелин в Якутск назад не возвратились, ибо воспоследовал из правительствующего Сената указ, коим освобожден я был от продолжения пути на Камчатку; вместо же того велено было мне прочие сибирские страны, где я еще не бывал, а хотя и был, но на малое время, по возможности объездить, дабы всей Сибири учинить описание тем обстоятельнее.

На сие смотря, просил также и Гмелин увольнения от Камчатского путешествия, кое по тому ж и получил. По счастью, послали мы в бытность свою в Якутске на Камчатку студента Степана Крашенинникова для учинения там до нашего приезда разных приготовлений, на коего могли надеяться, что он нужнейшее на Камчатке исправит.

После сего приехал к нам в 1738 году посланный от Академии профессору Гмелину в помощь адъюнкт Георг Вильгельм Стеллер, который показывал столь великую охоту к восприятию пути на Камчатку, а оттуда купно с морской экспедицией морем, что нельзя было по прошению его не исполнить. Оными двумя, что на Камчатке приращению наук чинить надлежало, исправлено со многим искусством.

Между сим временем, которое помянутым образом проходило только в приготовлениях к главному намерению, производились разные морские путешествия подле берегов Ледовитого моря, дабы проведать, можно ли будет сей дорогой дойти до Камчатки.

К предприятию морского пути от Архангельска-города до Оби-реки, во-первых, определен был лейтенант Муравьев, который в первое лето 1734 года далее не дошел, как до реки Печоры, и зимовал в Пустозерском остроге. В следующее лето прошел он Вейгатским проливом так, что остров Вейгат остался у него по левую, а матерая земля по правую руку.

Русские промышленные, кои ходят на Новую Землю для промысла моржей, тюленей, песцов и белых медведей, называют сей пролив Югорским Шаром. Другой между островом Вейгатом и Новою Землею проход не проведан. Оттуда вышел он опять на пространное море, которое по реке Каре, в губу сего моря впадающей, Карским морем называется.

Кара-река известна учинилась еще с тех времен, когда торговые и промышленные люди езжали от Архангельска-города на Обь-реку и до Мангазеи. Кочи свои оставляли они обыкновенно на сей реке, а по ней хаживали они вверх сухим путем до другой реки, впадающей в Обскую губу, при которой, построив новые суда, на оных далее отправлялись.

Таким же образом и возвратный путь производили, а чтоб они объезжали большой мыс, от реки Кары до 73 градуса и далее на север простирающийся и от самояди Ялмал называемый, оное почти невероятно. Подле сего мыса ехал лейтенант Муравьев в 1735 году до 72 градусов и 30 минут широты.

За ним следовали лейтенанты Малыгин и Скуратов, которые, объехав мыс Ялмал и присмотрев остров против оного в севере, наименовали его Белым островом и прибыли в Обскую губу, чего ради можно сей путь почесть за совершенно изобретенный и оконченный. Сие учинено в 1738 году.

В сем же году совершен путь и от Оби до реки Енисея двумя судами, построенными в Тобольске лейтенантом Овцыным и флота мастером Иваном Кошелевым. Сперва лейтенант Овцын ездил один и имел только одно судно, дубель-шлюпку, «Тоболом» называемое, длиною в 70, а шириною в 15 футов, которое в 1734 году построено при Тобольске и сделано узко для того, дабы тем удобнее между льдинами проходить можно было.

На сем судне дошел он первого лета до 70 градуса широты и принужден был для осеннего времени возвратиться в Березов. Следующего потом лета доехал он до 69-го градуса, под которою высотою Тазовская губа соединяется с Обскою губою. Третьего лета возвратился он назад для многих льдов от 72-го градуса и 30 минут, оставшись в сомнении, можно ли сей путь благополучно окончить.