Камень Апокалипсиса

— Вот и давайте обсудим вашу методику сбора улик, — сказала Делани. — Взяли ли вы образец слюны у моего подзащитного?

— Да, взяли.

— До или после того, как сообщили ему про убийство Касси Арнольд?

Впервые за все время пребывания в свидетельском кресле детектив Стюарт замешкался с ответом.

— Этого я точно не помню, — наконец сказал он. — Но я точно помню, что он подписал разрешение на отбор пробы.

— А, бросьте! Давайте без утайки, только чистую и голую правду. Вы сказали моему клиенту, что если он разрешит взять у него образцы крови и слюны, вы сможете определить, употреблял ли он кокаин или иные запрещенные средства. Он позволил это сделать, так как считал, что его готовятся обвинить в хранении наркотиков, и хотел доказать, что кокаина у него в организме нет. Вы ничего не сказали ему о том, что собираетесь использовать образцы слюны при расследовании убийства Касси Арнольд. Вы не объяснили истинную причину, зачем вам нужны эти пробы. А ведь вы хотели провести анализ ДНК, не так ли?

Стюарт и глазом не моргнул.

— Могу по памяти повторить текст на том бланке, который он подписал без какого-либо принуждения. Цитирую: «Биологический материал, добровольно предоставленный вами в распоряжение Управления шерифа при графстве Альбемарль, будет использован в ходе текущего расследования, которое может привести к возбуждению против вас уголовного дела». Я конкретно спросил Амиля, прочел ли он этот текст и понял ли его смысл. Он сказал, да, дескать, понял. Так что я не считаю, что время взятия пробы играет хоть какую-то роль.

— О да, разумеется, вы так не считаете, — насмешливо отозвалась Делани. — Потому что вы знали, что обманываете его, сознательно отвлекаете. Ответьте мне, детектив: вы хотя бы проверили его организм на присутствие наркотиков в крови?

— Проверили, — кивнул Стюарт. — Наши тесты показали наличие остаточных количеств алкоголя и следы марихуаны, а больше ничего.

— Скажите мне, — продолжала она, — в каких таких тестах на наличие наркотиков используется слюна? Разве не правда, что слюна применяется в основном для анализа ДНК?

— Я не знаю, — спокойно ответил он. — Я не фармаколог.

Делани начинал захлестывать гнев, и ей хотелось, чтобы это не прошло мимо внимания присяжных. Пора прибегнуть к театральным приемам. Направившись к своему стулу как будто для того, чтобы сесть, она вдруг резко обернулась в последнюю секунду.

— Кстати, один маленький вопрос, детектив Стюарт. Разве не правда, что мой подзащитный заплакал, когда вы сообщили ему об убийстве Касси?

— Ага, зашелся рыданиями.

— Вот! Я бы сказала, что это весьма убедительное свидетельство, — триумфально воскликнула Делани, — что он до глубины души был потрясен этой новостью!

— Или, — усмехнулся Стюарт, — его сильно расстроил арест.

— Ваша честь! Я протестую и настаиваю, чтобы последняя сентенция была удалена из протокола заседания! Я не просила свидетеля выражать личное мнение!

Спенсер отказался:

— Советник, вы сами открыли эту дверь, когда изложили присяжным собственную трактовку слезливости вашего клиента.

С пунцовым перекошенным лицом Делани плюхнулась на место.

Тейлор Колдуэлл заявил, что у него совсем немного вопросов, чисто уточняющего характера.

— Защита указала нам, что никто не видел возвращения Амиля в дом в ночь убийства. Господин следователь, не могли бы вы сообщить суду, откуда появляется мужская сперма?

Кое-кто из зрителей хмыкнул. Стюарт несколько опешил.

— Мужская? А разве бывает женская сперма?

— Детектив, это не вопрос-ловушка. Итак, знаете ли вы, откуда берется человеческая сперма?

— Из мужских репродуктивных органов…

— А по опыту вашей работы, — продолжал Колдуэлл, — встречались ли вам случаи, когда подозреваемый оставлял свою сперму — или семенную жидкость, если угодно — на месте преступления, не побывав там лично?

— Не знаю я таких случаев, — ответил Стюарт. — Уж если найдется сперма, так сразу ясно, откуда она взялась.

— Даже если никто этого мужчину не видел?

— Ну да, — кивнул Стюарт, — даже если его никто не видел.

К моменту окончания допроса следователя часы показывали почти семь вечера. Судья Спенсер чувствовал себя разбитым. То сверхъестественное видение про Мелиссу, секс и конюшню, что посетило его около полудня, упорно не выходило из головы. Пора закругляться, на сегодня хватит.

Прежде чем объявить перерыв до завтра, он покончил с традиционными формальностями, которые преследуют каждого судью: сделал несколько распоряжений секретарю и приставу, приказал присяжным не обсуждать дело между собой, позаботился об иных аспектах и, наконец, встал, завершив текущее заседание. Идя на выход, он в глубине зала заметил какого-то пожилого человека, чье лицо показалось знакомым, хотя как и почему, Спенсер сказать не смог.

Парой минут позже в дверь кабинета постучала мисс Алиса и объявила, что с ним хочет встретиться профессор Иллинойсского университета.

— Он говорит, что вы были его студентом.

Ах да! Вот и оно — имя. Доктор филологических наук Уолтер Бенедикт. Добрых тридцать лет прошло с того дня, когда Спенсер в последний раз сидел на его лекции по английской литературе.

Эван сердечно поприветствовал старого преподавателя. Бенедикт, казалось, по-прежнему ходил в том же твидовом пиджаке с кожаными накладками на локтях, как и три десятилетия назад.

— До сих пор читаете? — спросил Спенсер.

— О нет-нет, что вы, мой мальчик, — слабо улыбнулся профессор. — Я ведь давно на пенсии, какие уж там лекции… Заехал сюда немножко отдохнуть, повидаться с дочерью. Она преподает в здешнем университете. Как и я, английскую литературу.

— Ах, сколько лет, сколько зим… — вздохнул Спенсер, не зная толком, о чем говорить.

— Боюсь, я к вам по делу, — посерьезнел Бенедикт. — В «Шарлоттсвильских курантах» я встретил заметку про убийство в доме Арнольдов. Там ваше имя… По-моему, у меня есть что сказать. К сожалению, миссия моя не из самых приятных…

Спенсер понятия не имел, что за связь может существовать между его старым преподавателем и Арнольдами, однако ясно видел, что Бенедикту сейчас не по себе.

— Если ваши сведения касаются убийства, — осторожно сказал Спенсер, — тогда вам лучше поговорить с прокурором, а не со мной.

— О нет, именно с вами, потому что дело касается лично вас.

Бенедикт положил ногу на ногу, потом сел прямо и принялся нервно теребить свой галстук-бабочку.

— У вас ведь не очень много осталось в памяти из моих занятий? — начал он. — Помнится, вы тогда дали ясно понять, что предмет вас мало интересует.

— Боюсь, — пожал плечами Спенсер, — вопросы литературного стиля и композиции нельзя назвать моим коньком.

— Да, ведь вам никак не удавалось получить тогда зачет. Конечно, сейчас мне трудно перечислить все те оправдания, на которые ссылались студенты, но ваш случай я запомнил. Я согласился дать вам второй шанс. Согласился поставить «удовлетворительно», если вы представите еще один реферат, и вы выбрали тему цензуры. К моему удивлению, ваша работа оказалась просто блестящей. Помните?