Камень Апокалипсиса

— Что конкретно вы имеете в виду: дескать, придержите Колдуэлла?

— А вот это вас не касается. С ним я разберусь, будьте покойны. Но если решите объявить мне войну, я лично прослежу, чтобы на вас повесили все, что можно. Завалю уголовными статьями. Гарантирую, что вас признают виновным. Гарантирую, что получите долгий-предолгий срок. Не забывайте, я близко знаком с кое-какими судьями в этом штате и точно знаю, как их взбесит факт, что коллега из их круга обокрал старушку вдову. Думаю даже, что за решеткой вы проведете остаток своих дней. А кстати, если и этого вам мало, то не забудьте прибавить сюда мои знакомства с тюремным начальством.

Ван-ден-Вендера явно увлекла эта идея.

— Да-да, бьюсь об заклад, что вас посадят в камеру на пару с во-от таким громилой цвета ваксы, у которого стоит занозистый рашпиль на мягких, сочных зайчиков вроде моего бывшего зятя.

Он снова ухмыльнулся:

— Вот кого вам придется звать «добрым, милым папой»!

Мелисса хихикнула и влюбленно посмотрела на отца.

— Так что выбор за вами, — вальяжно подвел итоги Ван-ден-Верден. — Можете подписать признание, положить в карман пять миллионов и комфортно жить за границей. Или можете остаться здесь, чтобы потом отправиться в местную тюрьму, где до самой смерти вас будут натирать хозяйственным мылом в санузлах и пускать по кругу. Слышали про такую забаву: «спрячь горячую сардельку»?

— Неужели вы думаете, что у каждого человека найдется свой ценник?! — возмутился Спенсер.

— Что значит «думаю»? — отозвался Август. — Да я каждый день их оплачиваю!

Спенсер поразмыслил пару секунд над предложением Ван-ден-Вендера. Затем сказал:

— Нет, не в ваших правилах сулить пять миллионов. Вас что-то беспокоит. Я понимаю, тюрьмы вы не боитесь. Слишком много у вас связей, друзья не допустят. Кроме того, вам достаточно вернуть украденные деньги — и все. Нет-нет, должна быть еще какая-то причина откупиться от меня…

И тут его осенило.

— Боже милосердный, — прошептал он немеющими губами. — Неужели страховка? То есть… если я вину возьму на себя, то… «Бойд, Стакхаус и Браун» не смогут тронуть ни вас лично, ни эту вашу фирму… Конечно, они подадут в суд против «Ван-ден-Вендера и Уайта», но ведь тогда должен будет вступить ваш страхователь и заплатить все убытки, поскольку я оказался бесчестным сотрудником…

Он задумался.

— Да-да, все сходится. Гениально. «Бойд, Стакхаус и Браун» считают, что деньги украл я, и поэтому тратят время и ресурсы на мои поиски… Ага… Между тем страховая компания, с которой у вас контракт, вынуждена возместить все потери вашей фирмы. А вы просто откидываетесь в кресле и пересчитываете купюры. Плюс к тому все акции остаются у вас. И репутация сохранена… Но что будет, если я потяну за собой лично вас? Страхователь — вне игры, а у «Ван-ден-Вендер и Уайта» открыт зад. Под рашпиль, как вы говорите… Так-так… И что тогда скажут все ваши родственнички-паразиты? С какой кормушки им после этого сосать? О, им это вряд ли понравится! Правда-то, получается, вовсе не в том, чтобы помочь мне? Правда в том, чтобы вам самому прикрыться. Вы платите мне пять миллионов: на, мол, и беги, кролик, беги… И при этом у вас в кармане остаются акции и никакой потенциальной ответственности.

— Мои поздравления! Наконец-то! — пару раз хлопнул в ладоши Ван-ден-Вендер. — Доперло-таки! Ну и что? Слова, ничего больше. Что меняется? Вас все равно ждет тюрьма, если не согласитесь на мое предложение. И кстати, мы уже не обсуждаем акции. Их нет. Они ушли еще двадцать лет назад. Вы думаете, их кто-то под матрасом держит?

— Так сколько же теперь стоят эти деньги, что вы украли? Пятьдесят, сто миллионов? Больше?

— Скажем так: они были удачно вложены.

Как ни противился Спенсер, все равно был вынужден признать, что Ван-ден-Вендер, похоже, загнал его в угол.

— Интересно, а бывает ли так, что вы забываете продумать хоть один аспект дела? — мрачно поинтересовался Спенсер.

— О нет. У меня все тузы. Между прочим, сегодня среда. Заходите к нам в офис в пятницу вечером, часиков в семь. Там и подмахнем бумажки.

— Какие гарантии, что вы заплатите пять миллионов?

— Что-что? Вы мне не доверяете? Ах-ах! — осклабился Август. — Короче, сделаем так. Появитесь в пятницу — получите сотню тысяч и билет в зубы. Мой личный шофер доставит вас в аэропорт, а там сядете на рейс до Франкфурта. В понедельник я объявлю, что за выходные вы исчезли. И раздам прессе копии вашей писульки с автографом.

— А остальные деньги?

— В Лондоне получите ключ от банковской ячейки. Наличные уже там. Да вы не переживайте, в пятницу я покажу вам заверенный нотариусом аффидевит от тамошнего менеджера. Он подтверждает, что видел, как деньги положили в ячейку. Разумеется, вы получите доверенность на изъятие всей суммы. Словом, за своими деньгами летите сначала во Франкфурт, потом в Лондон. Дальше — ваши проблемы. Могу только искренне пожелать, чтобы вы не попадались мне на глаза!

Ван-ден-Вендер вытер пальцы о салфетку.

— На сегодня все, свободны.

Но Спенсер не отправился восвояси. Он повернулся к жене.

— Наверное, после двадцати трех лет брака полагается говорить, дескать, да, бывали и хорошие моменты… Не буду. Только один вопрос: ты хоть когда-нибудь любила меня? Хоть в самом начале, когда мы только встретились? Еще студентами?

Точеные черты не дрогнули. Мелисса прямо взглянула Спенсеру в глаза.

— Не больше, чем ты меня.

Ладонь пустила кровь, как только Спенсер отъехал от особняка Ван-ден-Вендеров. Он остановил «ягуар» и прямо поверх бандажа наложил полотенце, которое захватил с собой из «Приюта Клифтона». Ему было горько. Ведь он не крал акции «Цирк-Цирка». Почему же камень его наказывает?

И здесь наступило прозрение.

С той самой минуты, когда он узнал, из какой семьи происходит Мелисса, он упорно настаивал, что в его глазах ванденвендерские деньги и власть ничего не значат. Спенсера купить невозможно. Спенсер не продается. Ему плевать на их богатства. Сейчас, сидя в «ягуаре» за восемьдесят тысяч долларов, он наконец-то узрел очевидное. Ему всегда — тайно и отчаянно! — хотелось стать одним из них. Хотелось, чтобы его принимали за своего в гольф-клубе «Фокс ран». Он упивался роскошью, которую подарили ему деньги Мелиссы. Благодаря ее семье наслаждался доступом к политической власти, «купался» в сливках высшего общества. После воспитания в бедной семье он оказался одновременно возмущен и заворожен пышным и изобильным миром Мелиссы, внешне ненавидя, однако внутренне мечтая стать его частью.

Десятую заповедь — вот что он нарушил. «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего»… То, что на словах он якобы презирал, в сердце своем он желал страстно. Сам себя одурачил. Обидно признавать, но Август Шестой прав: у Эвана Спенсера и впрямь имелся ценник. За ныне происходящее винить некого, кроме самого себя.

В тот же самый день, только позднее, Патти Делани получила копию видеозаписи, которую детектив Стюарт сделал во время допроса Франка Арнольда. Поначалу она не совсем поняла, с какой стати Тейлор Колдуэлл вдруг так расщедрился и решил поделиться информацией. Потом все встало на свои места. Пусть даже Франк признался, что подстроил сцену преступления, прокуратура по-прежнему держалась своего: именно Делберт Амиль убил Касси. Ничто в признаниях Арнольда не повлияло на планы Колдуэлла, как вести заседание в пятницу.

Делани совсем запуталась и не могла понять, кто лжет, а кто говорит правду. Каждый из этой троицы — Делберт и Франк с Максин — в свое время пытался утаить истинный характер своих действий. Видения судьи Спенсера вскрыли обман, однако до сих пор не показали лицо подлинного убийцы. Сидя в офисе, Делани вновь и вновь анализировала каждого из подозреваемых. Грамотный прокурор вполне сумел бы подготовить дело против любого из них. Скажем, Амиль разозлился на Арнольдов, когда те решили выкинуть его из дома. Бывший заключенный, член уличной банды и доносчик, заодно выдававший себя за собственного брата. Плюс к тому сексуальный партнер Максин Арнольд. Кстати, о Максин. Эта женщина отличалась вспыльчивым характером, избила Касси за мокрую постель, после чего солгала и об этом, и о своих отношениях с Амилем. Что же касается Франка, то он знал об интимной связи жены и Амиля, ревновал, хотел от Амиля избавиться и, наконец, признался, что сознательно нарушил место преступления. Прямо глаза разбегаются. «Каравай, каравай, кого хочешь выбирай!» Действительно, годится любой. Если б не одна деталька, которая упорно не желала вписываться в общую картину.