Камень, изменивший мир

Друзей у Бу было много, так что на террасы за ней последовали восемь или девять нюров, а некоторые взяли с собой грудных или ползунковых блитов. "Что-то новенькое взбрело этой Бу в голову!" - болтали они, посмеиваясь.

– Теперь смотрите, - сказала Бу, когда все собрались на той части внутренних террас, что спланировал декан Фестл.
– Смотрите на узоры. Смотрите на цвета камней.

– Цвета ничего не значат, - заметил один нюр.

– Цвета в узор не входят, Бу, - проговорил другой.

– А если бы входили?
– парировала Бу.
– Смотрите!

И нюры, привыкшие молчать и повиноваться, посмотрели.

– Надо же!
– воскликнул один из них спустя пару минут.

– Вот так чудеса!

– Только гляньте!
– сказал Ко, лучший друг Бу.
– Через весь Деканов узор проходит сине-зеленая спираль! А вон пять красных железняков вокруг желтого песчаника - точно лепестки.

– А весь этот участок бурого базальта - он пересекает… настоящий узор, да?
– спросила маленькая Га.

– Он составляет новый узор. Другой, - ответила Бу.
– Может, даже имманентный и несказуемый.

– Да ну тебя, Бу, - фыркнул Ко.
– Ты у нас что - профессор?

Все посмеялись, но Бу слишком разнервничалась, чтобы понять, как нелепо себя ведет.

– Нет, - ответила она, - но ты глянь на тот сине-зеленый камень, последний в спирали.

– Змеевик, - поправил Ко.

– Я знаю. Но если Деканов узор что-то означает - а декан сам сказал, что эта часть значит "Я красиво укладываю камни", - может, сине-зеленый камень есть другое слово? С другим значением?

– Каким значением?

– Не знаю. Думала, ты мне скажешь.
– Бу с надеждой глянула на Уна, пожилого нюра. Он охромел еще в юности, во время обвала, но так здорово наловчился ровнять мелкие узоры, что облы оставили его в живых.

Ун поглядел на сине-зеленый камень, потом на спираль из сине- зеленых камней и наконец медленно проговорил:

– Быть может, это значит: "Нюра раскладывает камни".

– Какая нюра?
– поинтересовался Ко.

– Бу, - ответила малышка Га.
– Это она положила тот камень.

Бу и Ун широко открыли глаза, показывая "нет".

– Узоры вообще не говорят о нюрах!
– воскликнул Ко.

– Может, цветные узоры говорят, - предположила Бу, быстро-быстро моргая от возбуждения.

– "Нюра", - прочел Ко, следуя за сине-зеленой кривой всеми тремя глазами, - "нюра раскладывает камни прекрасно в неуправляемой кривизне" - надо же, как закручено!
– "в неуправляемой кривизне пред…" чего-чего? А, вот, - "предвосхищая видимое".

– Видение, - поправил Ун.
– Видение… последнее слово мне незнакомо.

– И вы видите это все в цветах камней?
– спросила пораженная Га.

– В цветных узорах, - ответила Бу.
– Они не случайны. Не бессмысленны. Все это время мы не просто укладывали камни в узоры, придуманные облами и сделанные нами, но и творили свои узоры, нюрские узоры, со своими значениями. Смотрите же, смотрите!

И привычные к молчанию и повиновению нюры замерли, глядя на узоры нижних террас Облинг-колледжа. Они видели, как из сложенных по размеру и форме камней и галек складываются квадраты, прямоугольники, треугольники, многоугольники, зигзаги и прочие фигуры величественной красоты и большой значительности. А еще они видели, как цвета камней складываются в иные узоры, менее совершенные, подчас только лишь намеченные - круги, спирали, овалы и сложные криволинейные фигуры и лабиринты великой и непредсказуемой красоты и большой значительности. Там широкая петля белых кварцитов пересекала параллельные прямые из ромбов в четверть ладони; здесь раздел ромбоидов в пол-ладони становился частью огромного полумесяца из бледного-желтого песчаника.

Оба узора существовали совместно - уничтожали они друг друга или складывались? Если постараться, можно было видеть одновременно оба.

– Неужели мы сделали это все, даже не зная, что творим?
– спросила малышка Га после долгой паузы.

– Я всегда следил за цветами камней, - тихо признался Ун, глядя в землю.

– Я тоже, - проговорил Ко.
– И на фактуру тоже. Это я начал вон ту загогулину в Хрустальных Углах.
– Он указал на очень древний и славный участок террас, распланированный еще великим Охолотлем.
– В прошлый год, после большого разлива, когда столько камней унесла вода, - помните?
– я принес аметисты из пещеры Уби. Люблю лиловый!
– Он вызывающе огляделся.

Бу смотрела на кружок гладких бирюзовых галек, притулившийся в углу системы переплетающихся прямоугольников.

– Мне нравится сине-зеленый, - прошептала она.
– Мне нравится сине-зеленый. Ему нравится лиловый. Мы видим цвета камней. Мы создаем узоры. Наши узоры прекрасны.

– Может, стоит сказать профессорам?
– предложила малышка Га.
– Может, они нам дадут еще еды?

Старый Ун широко открыл все свои глаза.

– Даже слова сболтнуть не вздумай! Профессора не любят, когда узоры меняются. Ты же знаешь, они тогда страшно нервничают. Может, они разнервничаются и нас накажут.

– Мы не боимся, - прошептала Бу.

– Они не поймут, - сказал Ко.
– Они не смотрят на цвета. Они не слушают нас. А если бы и слушали, сказали бы, что нюрья болтовня ничего не значит. Разве нет? А я пойду в пещеры, принесу еще аметистов и закончу свою завитушку.
– Он указал на Хрустальные Углы, где работы пока не начинались.
– Они даже не заметят.

Маленький блитик, сын Га и профессора Эндла, выкапывал гальки из Вышнего Треугольника; пришлось его отшлепать.

– Ох, ну он и облблит!
– вздохнула Га.
– Что мне только с ним делать?

– В следующем году пойдет в школу, - сухо ответил Ун.
– Там с ним разберутся.

– А что мне без него делать?
– спросила Га.

Солнце поднялось уже высоко, и профессора выглядывали из окон своих спален. Им бы не понравилось, что нюры бездельничают, а уж маленьких блитов на террасы и вовсе не допускали. Так что Бу и все остальные торопливо разошлись по гнездам и мастерским.

Ко в тот же день отправился в пещеру Уби вместе с Бу. Вернулись они с мешками, полными аметистов, и несколько дней трудились, довершая завитушку, которую назвали Лиловые Волны, при починке Хрустальных Углов. Ко был счастлив; он пел за работой, шутил, а ночами они с Бу занимались любовью. Но Бу оставалась задумчива. Она все изучала цветные узоры на террасах и, чем дальше, тем больше находила незримых мозаик, полных идей и значений.

– И все они о нюрах?
– спрашивал старый Ун. Артрит не позволял ему подниматься на террасы, но Бу всякий вечер докладывала ему о своих открытиях.

– Нет, - отвечала Бу, - все больше о нюрах и облах вместе. И о блитах тоже. Но делали их нюры. Так что узоры совсем другие. Узоры облов никогда нюров не касаются - только самих облов и того, что делают облы. А когда начинаешь читать цвета, такие интересные вещи видятся!

Бу была так многословна и убедительна, что другие нюры Облинга принялись изучать цветные узоры и читать их значения. Практика эта перекинулась на другие гнезда, а потом и на другие города. Вскоре нюры вдоль всей реки узнали, что их террасы полны удивительных многоцветных мозаик и поразительных записей о нюрах, облах и блитах.