Камень, Tristia

Звeриныя пригрeем шкуры.

А я пою вино времен ,

Источник рeчи италiйской,

И, в колыбели праарiйской,

Славянскiй и германскiй лен .

5

Италiя, тебe не лeнь

Тревожить Рима колесницы,

С кудахтаньем домашней птицы

Перелетeв через плетень?

И ты, сосeдка, не взыщи:

Орел топорщится и злится.

Что, если для твоей пращи

Тяжелый камень не сгодится?

6

В звeринцe заперев звeрей,

Мы успокоимся надолго,

И станет полноводнeй Волга,

И рейнская струя свeтлeй.

И умудренный человeк

Почтит невольно чужестранца,

Как полубога, буйством танца,

На берегах великих рeк !

1916

x x x

В разноголосицe дeвическаго хора

Все церкви нeжныя поют на голос свой,

И в дугах каменных Успeнскаго собора

Мнe брови чудятся, высокiя, дугой.

И с укрeпленнаго архангелами вала

Я город озирал на чудной высотe.

В стeнах Акрополя печаль меня снeдала,

По русском имени и русской красотe.

Не диво ль дивное, что вертоград нам снится,

Гдe рeют голуби в горячей синевe,

Что православные крюки поет черница:

Успенье нeжное -- Флоренцiя в Москвe.

И пятиглавые московскiе соборы

С их итальянскою и русскою душой

Напоминают мнe -- явленiе Авроры,

Но с русским именем и в шубкe мeховой.

1916

x x x

На розвальнях , уложенных соломой,

Едва прикрытые рогожей роковой,

От Воробьевых гор до церковки знакомой

Мы eхали огромною Москвой.

А в Угличe играют дeти в бабки,

И пахнет хлeб , оставленный в печи.

По улицам меня везут без шапки,

И теплятся в часовнe три свeчи.

Не три свeчи горeли, а три встрeчи,

Одну из них сам Бог благословил ,

Четвертой не бывать,-- а Рим далече,

И никогда он Рима не любил .

Ныряли сани в черные ухабы,

И возвращался с гульбища народ .

Худые мужики и злыя бабы

Лущили сeмя у ворот .

Сырая даль от птичьих стай чернeла,

И связанныя руки затекли.

Царевича везут -- нeмeет страшно тeло,

И рыжую солому подожгли.

1916

Соломинка

I

Когда, соломинка, ты спишь в огромной спальнe

И ждешь, безсонная, чтоб , важен и высок ,

Спокойной тяжестью -- что может быть печальнeй -

На вeки чуткiя спустился потолок ,

Соломка звонкая, соломинка сухая,

Всю смерть ты выпила и сдeлалась нeжнeй,

Сломалась милая соломка неживая,

Не Саломея, нeт , соломинка скорeй.

В часы безсонницы предметы тяжелeе,

Как будто меньше их -- такая тишина -

Мерцают в зеркалe подушки, чуть бeлeя,

И в круглом омутe кровать отражена.

Нeт , не соломинка в торжественном атласe,

В огромной комнатe над черною Невой,

Двeнадцать мeсяцев поют о смертном часe,

Струится в воздухe лед блeдно-голубой.

Декабрь торжественный струит свое дыханье,

Как будто в комнатe тяжелая Нева.

Нeт , не Соломинка, Лигейя, умиранье -

Я научился вам , блаженныя слова.

II

Я научился вам , блаженныя слова,

Ленор , Соломинка, Лигейя, Серафита,

В огромной комнатe тяжелая Нева,

И голубая кровь струится из гранита.

Декабрь торжественный сiяет над Невой.

Двeнадцать мeсяцев поют о смертном часe.

Нeт , не соломинка в торжественном атласe

Вкушает медленный, томительный покой.

В моей крови живет декабрьская Лигейя,

Чья в саркофагe спит блаженная любовь,

А та, соломинка, быть может Саломея,

Убита жалостью и не вернется вновь.

1916

x x x

– - Я потеряла нeжную камею,

Не знаю гдe, на берегу Невы.

Я римлянку прелестную жалeю -

Чуть не в слезах мнe говорили вы.

Но для чего, прекрасная грузинка,

Тревожить прах божественных гробниц ?

Еще одна пушистая снeжинка

Растаяла на вeерe рeсниц .

И кроткую вы наклонили шею.

Камеи нeт -- нeт римлянки, увы.

Я Тинотину смуглую жалeю -

Дeвичiй Рим на берегу Невы.

1916

x x x

Собирались эллины войною

На прелестный остров Саламин .

Он , отторгнут вражеской рукою,

Виден был из гавани Афин .

А теперь друзья-островитяне

Снаряжают наши корабли.

Не любили раньше англичане

Европейской сладостной земли.

О, Европа, новая ?ллада,

Охраняй Акрополь и Пирей.

Нам подарков с острова не надо,

Цeлый лeс незваных кораблей.

1916

x x x

I

Мнe холодно. Прозрачная весна

В зеленый пух Петрополь одeвает

Но, как медуза, невская волна

Мнe отвращенье легкое внушает .

По набережной сeверной рeки

Автомобилей мчатся свeтляки,

Летят стрекозы и жуки стальные,

Мерцают звeзд булавки золотыя,

Но никакiя звeзды не убьют

Морской воды тяжелый изумруд .

II

В Петрополе прозрачном мы умрем ,

Гдe властвует над нами Прозерпина.

Мы в каждом вздохe смертный воздух пьем ,

И каждый час нам смертная година.

Богиня моря, грозная Афина,

Сними могучiй каменный шелом .

В Петрополе прозрачном мы умрем ,

Здeсь царствуешь не ты, а Прозерпина.

1916

x x x