Камень желаний
Шрифт:
— Не говори ерунды, — поморщилась Лорна. — Зверь живет сам по себе и никто не слышал, чтобы он подчинялся человеку. Наверное, залетел сюда случайно… Конан, Райгарх, берите инструменты и приводите дом в порядок! Дыру заделать, поставить новые столбы, восстановить двери! Демоны зубастые, всех посетителей распугали! От вас, олухов, сплошные убытки!..
Глава третья
Ни когда Замора не была полностью независимым государством. Эти земли являлись коридором, по которому на протяжении столетий туда-сюда ходили все армии закатных держав — то Немедийцы решат повоевать с Тураном за богатые
Почти триста лет назад Замора видела штандарты несокрушимых легионов Сигиберта Завоевателя, подчинившего Аквилонии половину материка, а полтора столетия тому здесь установил свои бунчуки гирканский каган Чурингийн, который впоследствии был разбит Немедией.
Вполне естественно, что малонаселенная территория Заморы попеременно управлялась наместниками очередной державы-победительницы и за последние столетия знамена на башнях городских управ Шадизара и Аренджуна менялись с завидным постоянством. Страной правили шемиты, кофийцы, офирцы, визири туранского владыки, легаты Хауранского престола…
Эта невероятная чехарда закончилась лишь семь десятилетий тому: могучий Трон Дракона окончательно и бесповоротно подмял владения Заморы и Коринфии, превратив их в протектораты — немедийцы с суровой последовательностью строили великую империю и железной рукой наводили порядок на завоеванных землях.
Уникальность Шадизара состояла как раз в том, что сей изумительный город с невероятной легкостью впитал культуру и традиции всех сопредельных государств, переварил их в своем котле и породил на свет причудливое сплетение десятков наречий, верований, законов и обычаев. Рядом мирно сосуществовали пышность и утонченность Восхода, благородство Заката, непринужденность Полудня и суровость Полуночи.
Кроме того, Шадизар стоял прямиком на пересечении важнейших караванных путей — присутствие в городе людей с любым цветом кожи и разрезом глаз никого не удивляло, многообразие лиц и костюмов являлось более чем естественным, равно как и наличие на рыночных прилавках товаров со всего света.
Ши Шелам както не поленился посчитать, что в одной только лавке менялы Бар-Эйноха можно одновременно увидеть до полутысячи монет самой разной чеканки, от Аквилонии и Зингары до почти сказочного Пагана. Не менее въедливый Аластор тут же сообщил, что в городе благополучно уживаются культы почти девяноста богов — от общеизвестных, наподобие митрианства, до совершенно экзотических, насчитывающих всего по десятку адептов. Шадизар — это истинное воплощение полной, никем не ограничиваемой свободы во всех областях человеческого бытия.
Конан очень быстро научился пользоваться этой свободой в полной мере, снова доказывая общеизвестный постулат о том, что варвары могут с невероятной быстротой приспособиться к новым условиям.
Он перестал опасаться большого города, в котором оказался впервые в жизни, не видел теперь в каждом встречном врага и обманщика, узнал цену денег (и их отсутствия…) и в целом уже не выделялся из пестрой шадизарской толпы, став ее органичной частью. Хотя, конечно, киммериец доселе слабо разбирался в тонкостях городских привычек и обычаев. Но у него были хорошие учителя.
Поскольку вся компания — Хисс, Джай, Кэрли и Аластор — с раннего утра разбрелись по своим загадочным делам, Конану и Ши вкупе с Райгархом пришлось отдуваться за бесчинства Пузыря втроем. Восстановление порядка в таверне отняло почти два полных колокола. Ши, к упорядоченному и созидательному труду не приспособленный, только мешался под ногами да развлекался перебранкой с зеваками, явившимися поглазеть
на причиненный Обжорой ущерб. По кварталу, кстати, уже поползли слухи, что заведение Лорны Бритунийки было съедено Пузырем едва ли не до фундамента, вкупе с хозяевами, постояльцами, домашней скотиной и разговорчивым нужником.Навесили новую дверь, укрепили столбы, поддерживающие потолочные балки, дыру в стене, как и предложил Ши, превратили в новое окно, а Лорна послала служанку к соседу-кузнецу с заказом на крепкую металлическую решетку. Когда было торжественно провозглашено, что таверна снова может принять гостей, обеденный зал моментом наполнился посетителями — зеваки жаждали промочить горло и всласть перемыть косточки пакостному демону, который — вот ужас! — начал вламываться в дома добропорядочных горожан! Что же дальше будет, а, почтенные?..
— Пошли отсюда, — сказал Ши киммерийцу. — Сегодня в «Норе» грядет беспокойный вечер: глянь, сколько сплетников набежало! Ведь у Лорны хватит ума заставить нас прислуживать этим пьянчугам и таскать кружки с пивом в качестве возмещения за то, что мы привадили Обжору!
— Привадили? — повторил Конан. — Очень может быть. Знаешь…
— Ничего не знаю и знать не хочу, — отрезал Ши, направляясь к выходу. — Давай сходим к Каменному рынку.
— Зачем? — насторожился Конан.
— Навестим балаганчик месьора Каланьяса. Надо же поблагодарить Атику за чудесное избавление от Пузыря? У меня найдется для нее подарочек…
Ши покрутил на пальце амулет, позаимствованный у Герата. Вещь маленькая, но красивая, а кроме того, золото всегда остается золотом. Атика обожает подобные безделушки.
Конан обреченно потопал вслед. Очередная встреча с Атикой его совершенно не привлекала, а если Ши начнет уговаривать остаться на вечернее представление… Нет уж, лучше помогать Лорне в трактире! Или просто погулять по городу.
Спорить с Ши Шеламом было бесполезно — он почему-то всегда ухитрялся настоять на своем. Когда Конан сказал, что лучше пойдет в свою любимую таверну «Пещера Демона», где подавали настоящий черный эль, сваренный по рецептам Нордхейма, Ши взял киммерийца за локоть и сообщил, что с его, Конана, стороны будет просто-напросто чернейшей неблагодарностью и вопиющим невежеством не выразить Атике свою признательность.
Лишь только благодаря ее великолепно поставленному голосу «Уютная Нора» была спасена от поругания, осквернения и разрушения злонамеренным демоном, каковой наверняка не оставил бы от дома (ставшего Конану единственным пристанищем!) камня на камне! Словом, Ши просто заговаривал варвару зубы, целенаправленно шествуя к округлому деревянному сооружению с натянутым поверх многоцветным тентом.
«Амфитеатр месьора Каланьяса» предстал перед Конаном и Ши во всей сомнительной красе. Стены выстроены из грубых некрашеных досок, вход затянут потертой бархатной занавесью. На листах дешевого желтого пергамента криво выведены названия представлений — сегодня как раз предполагалось осчастливить публику сагой о графе Альдосо. Тут же торчали шесты с флажками и яркими лентами и воздвигался помост для глашатая, обязанного зазывать гостей.
— Вертеп, — недовольно повторил Конан свое изначальное мнение о балагане. — Если твоя Атика снова будет… того… э-э… ну, как в прошлый раз… Я сразу уйду! Да как можно людям такое показывать!
— То, что ты столь презрительно именуешь непонятным словом «того…», было наилучшей сценой всего представления! — высокопарно парировал Ши. — Самой одухотворенной! Самой трогательной! Неужели ты не понял, что Атика не просто занималась любовью ради собственного удовольствия, а ритуально совокуплялась со жрецом, дабы вызвать Духа Отмщения, обязанного воздать по заслугам виновникам смерти ее жениха!