Камень. Книга пятая
Шрифт:
Я немного подумал и кивнул:
— Так.
— И это для тебя естественно, привычно и понятно. А теперь попробуй отключить всякий посыл вовне и полностью сосредоточься на приеме. Встань, так будет удобнее. — Иван тоже поднялся с кортов и застыл напротив меня. — А чтобы тебе было еще проще, представь, что ты огромный пылесос, — он хохотнул, — которому тянуться куда-либо совершенно без надобности. Все, что ему необходимо, притянется и всосется само. Начали, царевич.
Пробовал я долго, наверное, больше десяти минут, большую часть времени потратив на пресечение попыток привычно потянуться, пока полностью не сосредоточился на приеме. Ощущения, если честно, были странными — я будто действительно начал всасывать окружающее пространство с удесятеренной силой, в том числе и Ивана,
От переизбытка новых ощущений мне резко поплохело, выбросило из темпа и чуть не вырвало.
— И как? — поинтересовался улыбающийся Кузьмин, после того как я перестал судорожно сглатывать и вытирать со лба пот. — Понял теперь, почему я запыхался?
— Да уж… — кивнул я.
— И это ты только попробовал, царевич. Со стороны твои потуги, скажем прямо, смотрелись не очень, расти тебе еще и расти. Что чувствовал?
Я как мог, с трудом подбирая слова, но пересказал.
— Все правильно. — Кузьмин выглядел явно довольным. — Про фантомы мы с тобой поговорим как-нибудь в другой раз, а сегодняшнюю лекцию, царевич, я хочу закончить самой-пресамой страшной колдунской тайной. — И спросил торжественным тоном: — Ты готов ее услышать?
— Готов, — невольно напрягся я.
— Есть мнение, что при достаточном уровне таланта и мастерства, царевич, — так же торжественно продолжил Кузьмин, — можно убить человека, которого ты видел только на фотографии или видеозаписи. Сгодится даже какая-нибудь личная вещица. Про личное знакомство я вообще молчу! Как тебе такой заворот?
Про всяких там стариков и старушек, пользующих больных и наводящих на врагов порчу по их личным вещам и фотографиям, все, конечно, слышали, но вот чтоб до смерти убить…
— Если честно, верится с трудом, — признался я.
— Ты мне сам три минуты назад рассказывал, что при определенном подходе расстояние перестало иметь значение! — ухмыльнулся Иван. — Вот когда ты научишься работать с собственным фантомом, мы и продолжим разговор касательно работы с фантомами других людей. А это, царевич, просто запредельный уровень! — он нахмурился. — Которого мне, похоже, в этой жизни уже не достичь, а вот у тебя подобный шанс имеется. Так как, царевич, не пропало у тебя желание учиться колдунской науке после моих рассказов и новых приятных ощущений?
— Не пропало, — вздохнул я.
— Это не может не радовать, — хмыкнул Кузьмин и вновь нахмурился. — Тогда скажи мне одну вещь, какого рожна я на тебе колокола не видел, когда присоску демонстрировал?
— Какую еще присоску? — не понял я.
— Это я так технику всасывания про себя называю, — продолжал демонстративно хмуриться он. — И не увиливай от вопроса, царевич.
— Не успел накинуть… — вздохнул я. — Забыл…
— Мне надо объяснять, чем тебе тут на досуге заниматься?
— Не надо. Буду тренироваться, обещаю.
— Верю, — ухмыльнулся колдун и направился на выход. — Буду тебя навещать. Обещаю.
Следующие сутки для меня превратились в самый настоящий кошмар!
После ухода Кузьмина я на протяжении двух часов добросовестно занимался тем, что накидывал на себя колокол и снимал его. Устав, намочил полотенце, обтерся им, почистил зубы и завалился на кровать. Не знаю, сколько успел проспать, но вскочил от возбудившейся чуйки — на меня нападал колдун, которого я не видел! Нырнув в темп еще глубже, попытался ответить, но не успел, мое сознание легко погасили. Очухавшись, отметил для себя странный запах в камере, вроде бы краски. И действительно, на одной из стен ярко-красным была выведена надпись: «Колокол». Твою же! Про колокол-то я благополучно забыл! И тут же последовала очередная атака Вани-колдуна! В этот раз я добросовестно накинул колокол, и постороннее воздействие постепенно сошло на нет. Заснуть у меня получилось только через полчаса, а потом ситуация с атакой повторилась…
Уже на автомате накидывать колокол у меня
стало получаться только с пятого пробуждения, когда в камере стало совсем светло, а надпись на стене так резала глаза, что, казалось, была написана моей собственной кровью! Мучения, однако, благополучно продолжились — днем мне удалось поспать в общей сложности не больше трех часов, физическая и моральная усталость зашкаливала, а к вечеру при начале атаки я вскакивал с койки как ванька-встанька с накинутым колоколом и ничего не видящими глазами, а сон стал напоминать легкое забытье, к восстановлению сил не имеющее никакого отношения. Очередной подъем пошел не по плану:— Поешь, царевич. — Кузьмин сидел за столом и указывал мне на тарелки. — На сегодня хватит тренировок. Тебе необходимо нормально выспаться.
— Да что ты такое говоришь?! — прошамкал я сухими губами и сел за стол. — А я думал, тебе нравится…
— Нравится — не то слово, царевич, — ухмылялся он. — Ешь давай.
Кое-как запихав в себя суп и второе, я потянулся к стакану с водой.
— Это водка, — предупредил колдун. — Пей, она тебя расслабит.
И действительно, даже такая небольшая доза алкоголя очень быстро впиталась в кору детского головного мозга, перед глазами все поплыло, меня непреодолимо потянуло в сон. Добравшись до койки, я с облегчением закрыл глаза и подумал, с каким же удовольствием буду потом работать с Ваниным фантомом…
…«Волга», сглатывая неровности дороги, набирала скорость, вот закончился забор Бутырки, пошли нормальные дома, а я решил сосредоточить все свое внимание на телефоне. Так, глянем, кто там особенно по мне скучал…
— Тормози!!! — заорал вдруг с переднего сиденья Кузьмин. — Впереди засада!!! Царевич, держи колокол и не лезь поперед батьки!!!
Машина, взвизгнув тормозами, вильнула в сторону тротуара и остановилась. Если я, находясь на темпе и накинув колокол, покинул «Волгу», просто открыв дверь, то Иван с Прохором свои двери просто-напросто выломали, а водитель остался в салоне и что-то нервно бормотал в рацию. Оглядевшись, насколько позволял колокол, ничего подозрительного я не почуял, однако тут же убедился в правоте Кузьмина — по голове как кувалдой ударили!
— Держи колокол, царевич!
И я держал. Даже когда сил, казалось, не осталось совсем. И умудрился как-то не потерять сознание, когда все закончилось…
Огромный боевой опыт и жизнь на нелегальном положении приучили Ивана никогда не расслабляться, это был просто вопрос выживания. Вот и в этот раз он убедился в полезности этого благоприобретенного навыка — тренированное подсознание просигнализировало о наличии опасности на пути следования кортежа. Потянувшись в нужном направлении, Кузьмин отметил слабое свечение одинокой фигуры, спрятавшейся за углом одного из домов. Это мог быть только враг — колдуны из «Тайги» светились бы для него как новогодние елки. Скомандовав остановку и приказав великому князю держать колокол, Иван покинул машину и ударил по колдуну первым. Ответный удар, впрочем, был не особо-то и силен, и позволил Ивану спокойно потянуться к противнику и настроиться на него. Ментальная защита вражеского колдуна долго не поддавалась, но все же треснула и открыла доступ к его сознанию, которое Кузьмин без всяких сантиментов и выжег — такого сильного колдуна брать в плен было слишком опасно, проще кончить на месте.
— Царевич, ты как? — повернулся он к стоящему недалеко молодому человеку.
— Жив, — бледно улыбнулся тот. — Что с колдуном?
— Нет больше колдуна.
— Хватит базарить! — вмешался в разговор шатающийся Белобородов. — Садимся в тачку и валим отсюда! Трупом займутся другие. А то, не дай бог, еще кого-нибудь по наши души принесет.
— А остальные? — великий князь указал на машины сопровождения, рядом с которыми валялись дворцовые и канцелярские.
— Садись в машину, царевич! — прикрикнул на него Кузьмин, а Белобородов в это время уже вытаскивал из-за руля водителя, не подававшего признаков жизни. — Колдун в первую очередь бил по светящимся, другие шли по остаточному принципу. Помочь мы им ничем не можем, кому повезет — будет жить. Быстро садись в машину, у нас с Петровичем твоя шкура в приоритете!