Камень. Книга шестая

Последними у меня оставались два брата-акробата:

— Лёха, мы сейчас ужинаем, а после сразу к тебе! — сходу мне заявил Николай. — Какой у тебя номер комнаты?

— 220.

— Жди, через полчаса будем.

За эти полчаса я успел разложить вещи и убрать весь алкоголь, кроме коньяка, в холодильник, а также примерить один из комплектов принесённого капитаном Уразаевым камуфляжа с берцами. Судя по моим впечатлениям и отражению в зеркале, курсант из меня получался образцовый: нигде ничего не жало, не пузырилось, все сидело как влитое. Мое самолюбование прервал требовательный стук в дверь.

— Лёха, братан! — Братья кинулись меня обнимать. — Как же мы рады, что ты решил перевестись в наше училище! Красавчик! Вот мы щас втроем-то зажжем! А по твоему поводу все училище гудит! Считай, с наследником престола вместе учиться будут! И комнату ты себе козырную выбил! Леха!!! Братан!!!

Дав братьям какое-то время за меня порадоваться, я решил их сразу не разочаровать:

— Выпить хотите?

— Спрашиваешь… — хмыкнул они дружно.

— Проходите, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома.

А вот за рюмкой коньяка я и поведал братьям о событиях, последовавших после их отъезда из особняка в прошлое воскресенье.

— Так нечестно, Лёха! — выразил их общее мнение Александр. — А мы-то уже себе тут напридумывали, как вместе развлекаться будем посреди унылых курсантских будней! А ты…

— Отец мне лично приказал вас в свои дела не вмешивать, — твердо произнес я. — Вам тут и без меня весело. И прекращайте на жалость давить, я тут не по своей воле оказался.

— Тогда наливай! — нашел выход из положения Николай.

Из дальнейшей беседы с братьями, некоторые моменты которой повторяли инструктаж капитана Уразаева, выяснилось, что жить меня определили со всем мужским поголовьем первого курса в третьем корпусе общежития. В нем же проживали еще третий и четвёртый курсы, во втором корпусе обосновались только девушки, а в первом были размещены второй с пятым курсы и ещё всякие комнаты досуга на первых двух этажах. Посещение других корпусов, в том числе и женского, разрешалось до десяти часов вечера, после чего входы и выходы везде закрывались до шести утра. Алкоголь, понятно, был запрещен на всей территории училища, но курсанты его все равно как-то проносили и тайком распивали в проверенных компаниях.

— Лёха, тебе надо будет Прохора или своих дворцовых попросить нам алкоголя принести в следующий раз, — заговорщицким тоном заявил мне Александр. — А то на КПП все сумки шмонают, да ещё и есть возможность влететь на личный досмотр. А там… Вплоть до отчисления.

— Вам не нужен Прохор с дворцовыми, у вас есть я!

У меня в голове уже начали складываться соответствующие планы по публичному злоупотреблению алкогольными напитками на территории училища. Единственное, что меня останавливало, было нежелание прослыть алкоголиком в глазах общества. Но, думаю, шампанского по утрам для тонуса это коснуться никак не касалось.

Стук в дверь заставил братьев мгновенно убрать стаканы с журнального столика, а вот куда они сунули бутылку коньяка я даже не успел понять.

— Кто? — крикнул я.

Стук повторился. Пришлось подойти и отворить дверь.

— Женечка! Тамара! — заулыбался я, увидев Демидову и Хачатурян. — Милости прошу к нашему шалашу!

— Привет, Алексей! — Они тоже улыбнулись и с важным видом вошли в комнату. — О, эти двое уже здесь! И нас с собой, подлецы, не взяли!

— Ну, мы тут это… — не особо-то и пытались оправдаться Николай с Александром.

— Чую коньяк! — вынесла свой вердикт Хачатурян. — Что-нибудь осталось?

— Осталось-осталось… — Бутылка опять волшебным образом появилась на журнальном столике, а Николай пошёл к кухне за ещё двумя бокалами.

А я, пока девушки не успели освоиться в комнате, подскочил к Демидовой, обнял её и засосал прямо в губы. Она дёрнулась было, но я крепко её сжал и громко, чтобы слышали все, зашептал:

— Душа моя, я бросил учёбу в университете и перевёлся сюда, только чтобы быть к тебе поближе! Теперь нас ничто и никто не сможет разлучить! Оглянись вокруг, я выбил для нас уютное гнездышко с кухней, и ты сможешь прямо сегодня вечером переехать ко мне сюда с вещами! Ты довольна, душа моя?

— Только после свадьбы! — испуганно заявила она и начала вырываться ещё сильнее.

Я отпустила её, и Евгения тут же отскочила от меня метра на два.

— Душа моя! Почему ты со мной так холодна? — Я начал картинно заламывать руки. — Неужели ты так быстро меня разлюбила? Скажи мне его имя, я порву его, как тузик грелку!

— Ты чего несёшь, Алексей? — так же испуганно спросила девушка. — Какой тузик, какая грелка? Какой переезд? Делай предложение, женись — и я вся твоя!

— Моя навеки? — Я не удержался и улыбнулся.

— Ах ты подлец!

Девушка вполне профессионально попыталась ударить меня ногой в голень и одновременно в голову. Я же, поймав ее на смене приемов, повернул Евгению к себе спиной, увернулся от ожидаемого удара затылком, слегка придушил и зашептал ей на ухо:

— Душа моя, при всей моей к тебе любви, ещё раз позволишь себе подобное, я твои изящные конечности во многих местах переломаю. Ты меня услышала, Женечка?

— Услышала, — прохрипела она.

— А теперь, душа моя, иди хлебни коньячку и успокойся.

Я её отпустил, и Евгения с гордым видом уселась рядом с Николаем, старательно при этом делая вид, что меня не замечает.

— Алексей, — хмыкнула Хачатурян, — а тебе женщин бить приходилось?

— Только на тренировках, — вздохнул я.

— А хотелось? — прищуриваясь она.

— Очень много раз, — опять вздохнул я.

— А что останавливало?

— Воспитание, Тамара. Хочешь что-то предложить?

— Да нет… — пожала плечами она. — Но мне кажется, что Женьке даже понравится, если ты её иногда будешь поколачивать…

— Тамара! — поперхнулась коньяком Демидова.

А мы все не удержались и расхохотались.

Около девяти вечера все уже были «нарядные» и добрые, Демидова отошла и больше на меня не дулась, и даже делала робкие попытки ко мне прижаться и погладить по ноге. Я не препятствовал и, в свою очередь, тоже гладил ее по коленке. Поначалу девушка отбивалась, особенно когда замечала насмешливые взгляды со стороны Николая, Александра и Тамары, потом все привыкли и уже перестали обращать внимание на наши с Демидовой игрища. В конце концов Евгения мне заявила: