Камень. Книга шестая

Вот Голицын убирает указанный Александром Николаевичем шар, Алексей Александрович снова «падает» в стойку, бьет «по скатке» «свояка» и «чисто» забивает его.

Среди зрителей проносится возглас одобрения — молодой человек все-таки не испугался, заведомо выбрав такой размер удара, который позволил ему подбить остатки пирамиды, и на столе сложилась такая позиция, которая ставила Александра Николаевича в затруднительное положение: что бы он ни убрал, оставалось много достаточно легких шаров.

Так и получилось: забив еще один дальний «свой», Алексей Александрович выкатил пару удобных на середину, самый легкий из которых был убран цесаревичем, а от второго его сын забил «своего»…

— Партия! — объявил белый как мел Голицын. — Алексей Александрович «восемь», Александр Николаевич «ноль». Итого по партиям во встрече: Алексей Александрович «четыре», Александр Николаевич «три». Алексей Александрович объявляется победителем! Поздравляю! — Голицын протянул руку сначала молодому человеку, а потом его отцу.

Идущий от Алексея Александровича ужас начал постепенно исчезать, сам молодой человек заулыбался и первым протянул руку «поверженному сопернику».

* * *

Напряжение отступило только после объявления меня победителем.

— Поздравляю, Алексей! — мы с отцом пожали друг другу руки. — Это был достойный матч! Один из самых сложных в моей жизни!

— Спасибо! Мне просто повезло.

— Везет сильнейшим, — хлопнул он меня по плечу. — Все, не буду отвлекать от приема поздравлений. — К нам подходила императорская чета.

Если дед просто улыбался, то бабка прямо лучилась довольством. Она и начала первой:

— Алексей, поздравляю! Прекрасное шоу! Просто прекрасное! Какая интрига! Какой драматизм! А напряжение, которое не отпускало до самого конца! Не зря твой отец нас сегодня сюда позвал! — она посмотрела на старшего сына. — Да и денег я на шляпки заработала, что тоже, согласитесь, является приятным бонусом. Саша, Алексей, вы молодцы!

После наших ответных улыбок и кивков к поздравлениям присоединился император:

— Согласен с Машенькой, ваша игра не отпускала до самого своего завершения, оба молодцы! Особенно Алексей, который все время догонял. А уж контра доставила мне самое большое удовольствие! Денег, правда, жалко, — он тяжело вздохнул, — придется теперь у нажившейся супруги занимать. — Дед погладил бабку по руке, а потом посмотрел на меня серьезным взглядом. — Алексей, почему ты опять перестал себя контролировать?

— Не понял?!

— Гнев, Алексей. Ты опять использовал гнев.

Я растерянно посмотрел на отца, а потом на бабку: они всем своим видом подтверждали слова деда.

— Проигрывать начал, вот и завелся… — опустил голову я.

— Твоему отцу наверняка было терпимо, а вот Глебушке Голицыну досталось гораздо серьезней, — продолжил дед. — Потом отдельно к нему подойди и извинись.

— Есть… — кивнул я.

После императорской четы меня поздравил дядька Николай, и только после этого потянулись представители остальных родов во главе с Долгорукими. Последними ко мне подошли Пожарские:

— Лешка, ты красавчик! Долян с нас! — дядька Константин яростно тряс мою руку. — Да ведь, отец?

— Ведь да, Костя. — Дед Михаил с осуждением смотрел на младшего сына. — Как бы это и так предполагалось. Алексей, поздравляю! — он обнял меня и зашептал на ухо: — Чего ты так долго с Сашкой возился? Он же для тебя дармовой! Да еще и этот гнев включил? А так представление получилось замечательное, зрители у твоих ног!

Дядька Григорий был более сдержан, просто хлопнул меня по плечу и пожелал в финале все-таки до контры не доводить, а то мало ли что…

В помещении соседнего кафе уже заканчивали накрывать столы для фуршета, а пока гости с бокалами в руках перемещались по бильярдной от одной компании к другой.

— Ну и умеешь ты помотать нервы! — Андрей Долгорукий протянул мне бокал с шампанским, дождавшись, пока я уберу кий в чехол. — Особенно на том «свояке» в контре, с которого тебе удалось раскрутиться на победную серию! Я уж вообще хотел выскочить к столу, забрать у тебя кий и забить этого «свояка» самостоятельно!

— Так и выскочил бы, — усмехнулся я. — Сам же знаешь, как мне его бить страшно было, а на тренировке результат будет десять из десяти.

— Можешь не рассказывать, — кивнул он и заулыбался. — И вообще, Алексей, не знаю, найдешь ли ты в своем училище стол для тренировок, но в финале я у тебя фору попрошу в любом случае! — Андрей жестом остановил меня, уже готового «возмутиться». — Леха, у меня была дармовая сетка, ни одного серьезного противника, а ты сумел выбить двух фаворитов турнира, Голицына и своего отца. Про фору, конечно, я загнул, но предупреждаю сразу, все вечера до финала буду проводить в бильярдной нашего особняка!

— Уже боюсь, Дюша! Это ты мне фору давать будешь!

В первые полчаса фуршета за столами царил полнейший официоз: тосты в честь организаторов такого замечательного турнира, поздравления скромного меня с победой в полуфинале, а отца с тем, что я по величине бильярдного таланта явно пошел в него. Не забыли и про финал, на котором обещались быть все присутствующие, пожелали нам с Андреем больше тренироваться и выступить на максимуме своих возможностей, показав всю красоту русского бильярда. После официоза аристо стали разбиваться на компании по интересам, а вот у меня настали «трудные времена»:

— Алексей Александрович, — взял меня под локоток Глеб Алексеевич Голицын, украдкой поглядывая при этом на своего отца, и отвел в сторонку, — хочу напомнить вам о нашем приглашении на ужин.

— С огромным моим удовольствием, Глеб Алексеевич, но я сейчас как бы на казарменном положении и собой фактически не располагаю, — развел я руками. — Но обязательно что-нибудь придумаю. Давайте запланируем ужин на следующую неделю? Постараюсь как-нибудь извернуться.

— Договорились, Алексей Александрович, — кивнул он.

И собрался уже уходить, но я остановил:

— Глеб Алексеевич, мне тут родичи сказали, что я опять тут гнев не удержал. Вы уж меня извините, я не специально, не в себе был, просто таким образом свою позорную игру вытягивал…

— Алексей Александрович, — усмехнулся он, — не берите в голову! Если бы я вовремя не понял, что вы находитесь в некоем подобии транса, победу бы досрочно праздновал Александр Николаевич. А так да, чуть жутковато мне было, но терпимо. Забыли!

Следующим подошел широко улыбающийся граф Орлов: