Каменный пёс

Виктор уловил в его тоне легкую патерналистскую иронию, свойственную большим начальникам в разговоре с людьми, априори не равными им по статусу, схожую с чувствами родителей, наблюдающих за тем, как их годовалые дети обсуждают в песочнице «важные дела».

– Я бы хотел обсудить с Вами один конфиденциальный вопрос, – начал Виктор задумчиво, – все еще не определившись, с чего лучше начать, – Я сейчас принимаю участие в крупном проекте, я думаю, что Вы слышали про строительство нового терминала аэропорта в Андреево. Чтобы не вдаваться в подробности, скажу сразу: мне кажется, что в ближайшее время на объекте сменится подрядчик по монолитным работам, я вижу к этому серьезные предпосылки и, более того, я обладаю некоей внутренней информацией о том, что какие-то телодвижения в этом направлении уже ведутся.

Виталий Антонович удивленно вздохнул и улыбнулся:

– Любопытная информация, Виктор, но можно Вас прямо спросить, а какое Вы имеете ко всему этому отношение? Вы же понимаете, что сейчас такие…ммм… обстоятельства, что сама по себе эта информация ничего не значит. У вас же не будут проводить тендер по выбору нового подрядчика, что мне делать с Вашей информацией? Позвонить на ресепшн по номеру, указанному на сайте и предложить услуги нашей компании?

– Я для этого и пришел, чтобы рассказать, что мы можем сделать для того, чтобы эту работу получила Ваша компания. Вот смотрите: у нас в компании год назад поменялся генеральный директор. Наш новый директор бывший ФСБшник и, мягко говоря, еще не обзавёлся ни общим пониманием, ни прочными связями в строительных кругах. При этом ему, как я думаю, по большому счету все-равно кто из подрядчиков зайдет на площадку. Скорее всего, в данный момент он уверен в том, что в любом случае отожмет у нового подрядчика свои деньги. Это раз. Город недавно произвел кадровые перестановки и теперь другие люди курируют нашу стройку, совсем не те, с которыми мы начинали. Новые еще не успели врасти и начать по-настоящему влиять. Это два. Инвестиции осуществляют испанские банкиры – им вообще все равно, кто будет лить монолит. Это три. Предположим подрядчика станут менять. Генеральный сам выбирать не будет – он не захочет ошибиться, т.к. он отвечает за сроки, т.е. он должен будет иметь кого-то, кто «порекомендует» ему нового подрядчика, на кого можно потом перевести стрелки, хотя бы формально. Подрядчика, естественно, потом проверят вдоль и поперек, и он конечно должен быть надежным, выбирать будут в любом случае из стопроцентно надежных, но ведь нужно сначала, чтобы кто-то в этого подрядчика ткнул пальцем. Это четыре. И последнее. У нас все боятся потерять свои места- если ты заведешь кого-то, и он облажается- тебе это потом припомнят и выкинут с волчьим билетом, у нас в такие вещи люди неохотно вписываются. А я бы мог. Я же не менеджер, я специалист, я себе работу в любом случае найду- не в этом городе так в другом, главное, чтобы во всем этом был смысл. Желательно финансовый. Это пять.

–За то, что Вы мне только что рассказали Вас Виктор запросто могут уволить, Вы это понимаете?

–Виталий Антонович, мы же с Вами не параноики, мы, просто хотим зарабатывать деньги, обратите внимание, мы даже не делаем ничего незаконного, мы просто общаемся, и я предлагаю Вам помощь.

–Я вижу, что Вы Виктор много об этом думали, наверняка, Вы продумали и то, как технически будут осуществляться наши взаимоотношения? – спросил Виталий Антонович, улыбаясь.

– Да, у меня есть идеи на этот счет, – ответил Виктор.

– Мне нужно подумать, Виктор, – проговорил себе под нос, Виталий Антонович, – то, что Вы предлагаете – довольно неожиданно. Мне нужно подумать. Я позвоню Вам в ближайшее время. Сейчас, простите, мне нужно ехать, мы договаривались, что наша встреча будет сегодня не долгой, я и так уже задержался.

Они поднялись, оделись и вместе вышли из здания. Виталий Антонович пошел в направлении своей машины, а Виктор, постояв еще немного на крыльце, отправился в направлении ближайшей станции метро, нужно было торопиться на встречу с Ольгой.

Через полчаса Виктор вышел из метро, прошел метров триста по проспекту и свернул направо на узкую улицу, прошел еще четыреста метров, свернул налево, потом перебежал дорогу, прошел еще сто метров и свернул направо на улицу Чехова. Дом восемнадцать был в самом конце улицы. Ольга уже стояла у двери в подъезд, кутаясь в куртку от ветра, который усиливался как в трубе в этой узкой улице, окруженной по бокам сплошными рядами четырехэтажных домов. Сам дом был старым, но видно было, что совсем недавно он претерпел ремонт, краска на стенах была свежая. Виктор пробежал глазами по окнам, пытаясь найти какие-нибудь окна в плохом состоянии. Почему-то ему казалось, что старуха, выгуливающая собаку, и «нашедшая» сумку с чужими документами должна жить в нищете, ну или по крайней мере в относительной бедности. Однако, или его догадка была ложной, или окна старухи выходили во двор, т.к. со стороны улицы все окна дома были в хорошем состоянии.

Увидев его, Ольга пошла ему навстречу, засунув руки в карманы куртки.

– Я сказала мужу, что встречаюсь с подругами после работы, – вместо приветствия сказала она Виктору. Было видно, что она заметно волнуется и ее немного потряхивает от напряжения. Непослушными руками она достала пачку сигарет и попыталась прикурить, но зажигалка упорно не хотела зажигаться на ветру в дрожащих руках.

Виктор взял у нее зажигалку из рук, потер и сложив руки домиком, аккуратно поднес к ее лицу. Она прикурила и немного закашлялась. Казалось, что сейчас самое подходящее время обсудить какой-то план, но в голову не приходило ни одной стоящей мысли.

Наконец он произнес:

–Ты чего так волнуешься, мы просто поднимемся, отдадим деньги, заберем твои вещи и все. Ты, кстати сколько планируешь ей дать?

– Я взяла с собой десять, – сказала она, – все еще не в состоянии сдержать трясучку, – там паспорт и еще кое-что важное. Ну, короче, там флэшка с документами. Меня муж попросил подержать в сейфе на работе, а вчера попросил привезти домой. Я ему сказала, что забыла, обещала, что привезу сегодня. Как ты думаешь – она в сумке?

–Не знаю, а что сразу про флэшку не сказала? Там реально что-то важное?

–Не знаю, мне кажется да, я сильно не вникала. Он попросил подержать на работе, сказал, чтоб хранила аккуратно, что это важно – больше я ничего не знаю.

–Ладно, пошли, какой этаж?

–Третий, квартира №7.

Виктор набрал номер квартиры на домофоне и нажал кнопку вызова, через некоторое время раздался сигнал и дверь открылась. Они зашли в просторную парадную без лифта, но с широкой лестницей, украшенной деревянными балясинами и массивными деревянными же поручнями, и арочным окном во всю ширину промежуточной площадки. Стены были недавно окрашены, но уже все покрыты росписями в виде непонятных букв, знаков, а кое-где и более фигуративной живописью в виде изображений первичных половых признаков. Виктор с брезгливостью посмотрел на расписанные каракулями стены, он презирал туалетных поэтов и настенных писунов, когда-то он даже носился с мыслью создать на Change.org петицию, призывающую увеличить наказание за этот вид вандализма, пока не разочаровался в петициях и в их возможности что-то изменить. «Мы хотели гордиться, а не стыдиться», – вспомнил он и еще раз внутренне передернулся от того, что повелся на этот блевотный слоган.

Ольга шла впереди, и он ненадолго остановил взгляд на ее бедрах, ритмично качающихся в так ее движению по лестнице. Мысль о сексе показалась ему неуместной в текущих обстоятельствах, но потом он позволил себе позволить себе эту мысль и до самой последней ступеньки думал лишь о том, действительно ли ее ягодицы такие упругие, или это просто удачно подобранные джинсы. Когда Ольга добралась до площадки третьего этажа, Виктор опустил взгляд вниз и двумя стремительными прыжками догнал ее, встав рядом.

В квартиру №7 вела старая деревянная дверь, которую лет тридцать назад можно было встретить при входе в любую коммунальную квартиру, однако сейчас, это скорее был уже раритетный экземпляр. Виктор подумал о том, что в советских интерьерах была какая-то своя мрачная эстетика, и, что унылый коричневый, который в силу своей обшарпанности и посеченности многочисленными сколами и трещинами, с трудом мог быть отнесен к какому-то определенному цвету, великолепно сочетается с иссини белым, сверкающим черными пятнами толи от своей белизны, толи от своей заляпанности размазанной паутиной цветом побеленных стен. Посредине двери в верхней ее части висел серый проржавевший ящик для писем, полный этих самых писем, рекламы и квитанций. Хозяева дома явно не проявляли к почте должного интереса. Справа от двери был врезан глазок, на высоте, удобной для человека с ростом явно выше среднего, а над круглой латунной ручкой были прикручены толстые стальные пластины с отверстиями для замочных скважин. То, что в этой квартире был домофон казалось какой-то необъяснимой ошибкой, чем-то, что произошло по большому недоразумению случайно, и немедленно должно быть исправлено.

Виктор поднял руку, чтобы нажать на звонок, но услышал, как замок начал открываться изнутри, и сделал шаг назад. Дверь со скрипом приоткрылась наружу, и они увидели невысокую бабушку, с морщинистым лицом и плохо причесанными седыми волосами. Она была одета в поношенный голубой хлопчатобумажный халат и высокие меховые тапочки. Взглянув на них поверх цепочки, она спросила:

–Вы за сумкой?

–Да, мы за сумкой, – сухо сказал Виктор, – она у Вас?

–Да, вчера внучек нашел, он у меня в техникуме учится, вот бы хоть на брюки денег выручить, а то родителей то нет, брюки купить и то не на что…