Каменный пояс, 1987

Среди старшеклассников всегда находились такие, которые регулярно ходили к ней на ферму, старались помочь и одновременно как можно больше узнать о профессии животновода. Мария учила их, не считаясь со временем, верила — многие навсегда прикипят душой к любимой ее профессии. Наставляла их: «Учитесь хорошо в школе и не оставляйте потом учебу всю жизнь — в нашей профессии много тайн и секретов, их надо постигать и теоретически, и практически. Но подлинного мастерства достигнет лишь тот, кто начнет свою трудовую биографию на рабочем месте. Идите на ферму!»

В Челябинской области на фермах работает примерно пятнадцать тысяч мастеров машинного доения. Но классность у них разная. А потому и результаты разные. Мастер первого класса надаивает вдвое больше, чем тот, у кого третий класс. На фермы идет новое оборудование, хозяйства строят высокомеханизированные животноводческие комплексы. В чьи руки попадет дорогая техника, все улучшающиеся стада животных? Не секрет, что на ферму, а то и на комплекс зачастую попадают люди без какой бы то ни было подготовки. Как дорого это обходится хозяйству, обществу — думаем ли мы об этом? Так не раз вопрошала Мария Архиповна себя и своих подруг. Наставничество нужно, однако немаловажно и то, в чьи руки попадет молодой животновод. Добро, если в руки подлинного мастера. А если учитель-наставник сам профессионал «абы как», то чему же он сможет научить молодого человека?

— Плохо, если работник не становится мастером своего дела, но еще хуже, когда, став мастером, теряет вдруг и свое имя, и квалификацию, и рабочее достоинство. А такие случаи, к сожалению, бывают еще нередко. Взять хотя бы Толю Санникова, — рассказывает Мария Архиповна.

Анатолий Санников работал на Челябинском тракторном заводе, а жил с матерью в селе Медведево (это отделение «Тимирязевского»). И каждый день утром, буквально на рассвете, спешил на электричку. Вечером возвращался домой уже поздненько. Трудился он хорошо, на заводе его уважали, предлагали переселиться в город совсем, общежитие давали. Наверное, так бы оно и вышло. Да только заболел Санников — язва желудка. Врачи рекомендовали ему легкий труд, посоветовали работать в деревне, на чистом воздухе, поближе к парному молоку.

Санников попросил работы в селе. Его направили на курсы осеменаторов. Окончив их, Анатолий трудился честно. Однако доярки замечали, что он словно барщину отбывает, вареный какой-то ходит: инструкции выполняет неукоснительно, а вот живинки в деле не проявляет. Тогда они предложили ему стать дояром. Тут-то и раскрылся Анатолий. Работал с душой, за четыре года так освоил свою профессию, что стал первым мастером на отделении. Коровы у него всегда были досмотрены лучше, чем у иной женщины, а доильная аппаратура действовала безотказно: сказывались чисто мужская привязанность к технике, опыт заводской работы мастерового человека.

А уж какой он добрый товарищ! Если у доярки забарахлит аппарат, непременно поможет, да не просто отремонтирует, а объяснит, что к чему. Все это вызывало к Анатолию уважение. О нем писали газеты, рассказывали по радио и телевидению. На конкурсах мастеров машинного доения Санников не раз занимал призовые места. Радовались за него товарищи по работе, но больше, пожалуй, Мария Архиповна: немало сил отдала она ему, передавая секреты своего мастерства. Животновода под стать Бакчеевой видели в нем и специалисты хозяйства.

Казалось, оправдывает парень эти надежды и ожидания. Но вдруг начали замечать, что Санников попивает. Поначалу в совхозе не придали этому особого внимания. И зря. Втянулся Толя в пьянку, стал работать хуже и хуже. Дело дошло до того, что хотели уволить его. И только тут некоторые схватились: на глазах пропадает человек, да какой хороший человек. Мария побежала в партком: «Отдайте Санникова мне на ферму, звено безнарядное будем организовывать — возьмем его, поможем исправиться». В парткоме решили сделать для заблудшего даже больше — перевели на центральную усадьбу, дали хорошую квартиру. Ну и поговорили с Толей как следует. Казалось, все человек понял, все осознал, проникся благодарностью к людям. К работе приступил с обещаниями перемениться. Трудился исправно… целых две недели. А потом «зеленый змий» вновь восторжествовал.

Мария убеждена: бороться надо не только с пьяницами, но и за них, ведь это наши друзья или близкие люди. Не на Луну же их отправлять.

Именно так отнеслась она к Анатолию Санникову. Из звена предложила не исключать, дать возможность исправиться, но и наказать: стал он подменным дояром. Думалось Марии: «Всем звеном перевоспитаем его, заботливой строгостью сумеем вернуть делу настоящего мастера». В конце концов так и получилось. Но тут пришло время рассказать о главном деле жизни доярки Марии Бакчеевой: о созданном ею первом в области безнарядном звене животноводов и о нелегкой судьбе этого звена.

Не один раз обстоятельства производственной жизни на ферме заставляли Марию Архиповну задумываться над тем, какие в коллективе должны быть взаимоотношения. Бакчеевой хотелось бы работать по принципу: один — за всех, все — за одного; главное — общий результат, общественное благо, а личное — потом. Но как все это претворить в жизнь, она не знала. И лишь когда в коллективе хозяйства развернулось широкое социалистическое соревнование в честь предстоящего XXVI съезда партии, Мария Архиповна, посоветовавшись со специалистами, решила осуществить идею, которую давно вынашивала, — организовать безнарядное звено доярок. Ведь партия четко указала путь совершенствования организации труда: смелее переходить на коллективные формы, рекорд одиночек должен стать достижением всех.

В парткоме и дирекции предложение передовой доярки поддержали, и звено было создано. В нем, вместе с Бакчеевой, собрались пять человек. И стали они обслуживать двести коров, третью часть всего дойного стада отделения. Ежедневно четверо работают, один отдыхает. Задачу перед собой поставили такую: достичь четырехтонных надоев, на полтонны больше, чем в среднем по отделению. Ну и конечно же стремиться к низкой себестоимости, высокому качеству молока.

К тому времени сама Бакчеева надаивала уже по пять тонн молока от коровы, имела отличные заработки, не была обойдена честью: получила высокую награду Родины — орден Октябрьской Революции. Некоторые из подруг говорили ей: «Чего тебе еще надобно, Маша? Все с тобой и при тебе: знания, умение, сноровка — шагай от рекорда к рекорду и пожинай заслуженные плоды».

Но она так работать уже не могла и не хотела. Верно, за три предыдущих года удалось ей многое. Прежде всего, за каждую лактацию подымала удои своих коров на полтонны. Научилась работать тремя аппаратами и стала обслуживать тридцать пять коров, когда нормативная нагрузка на доярку не превышает двадцати пяти.

Конечно, она понимала, что созданием безнарядного звена работать ей, особенно на первых порах, станет куда сложней, а зарабатывать она будет значительно меньше. Но к этому она была готова. Ее радовала перспектива: если все пойдет, как задумано, каждый из членов звена надоит по сто шестьдесят тонн молока за год, вдвое больше, чем первоклассная доярка. А ведь в звено пришли не все сплошь первоклассные мастера. «Ничего, — думала Мария, — научу». Да и опереться есть на кого: рядом с ней в звене начал работать ее лучший ученик Андалис Юмагулов, орденоносец, жадный до работы человек, мастер, не уступающий своему учителю.

Вот так они начинали. И поначалу все шло хорошо. Работа была тяжелой, но трудились дружно, к намеченному результату двигались прямиком. И вдруг… звено развалилось.

Но это только так говорится «вдруг». На самом же деле все к тому и шло. Причин было много, в том числе и такие, которые породила сама звеньевая, сама Бакчеева.

Словом, узнает она однажды, что некоторые ее товарищи по звену подали заявления с просьбой перевести их на прежние рабочие места, чтобы, значит, работать по-старому, индивидуально. И делали это они потихоньку, за спиной у звеньевой, в ее отсутствие.