Камилла

– Доброе утро, дорогая моя, дорогая, доброе утро, – говорила она.

Папа стоял перед зеркалом, завязывая галстук.

– Доброе утро, папа, – сказала я.

Он улыбнулся:

– Кажется, к нам пришла прежняя наша Камилла, – заметил он.

«О нет, – захотелось мне сказать ему. – Это новая Камилла. Совсем другая Камилла». Но я сказала:

– Пойду позвоню Луизе.

– Да? – спросил папа. – Подразумевается Луиза или ее брат?

– Подразумевается Луиза, – ответила я. – Я думала встретиться с ней сегодня утром.

– Ясно, – сказал папа. – Спасибо, что ты решила обсудить это с нами.

– Не надо, Рефф, – попросила мама. – Не срывай свое плохое настроение на Камилле.

– У тебя плохое настроение, пап? – спросила я.

– Так думает мама, – ответил он.

– Камилла, дорогая, я так рада, что ты хорошо провела… – сказала мама. – Фрэнк должно быть хороший мальчик, раз он провел с тобой такой приятный день.

«Да, – подумала я. – Замечательный день». Только я боялась, что он может не повториться.

– Мне не нравится, – сказал папа, – что ты ходишь так поздно одна по улицам.

– Я была не одна. Я была с Фрэнком.

– Фрэнк сам еще ребенок.

– Ему семнадцать, – возразила я. – В следующем году он поступает в колледж.

– Позволь же ей развлечься в эти последние недели, Рефферти, – сказала мама.

Папа бросил на нее сердитый взгляд. Меня охватил страх.

– Что ты хочешь этим сказать? Почему «последние недели»?

– Камилла, о, дорогая моя, – сказала мама, – мы с папой… я уверена, тебе так будет лучше всего… мы все говорили и говорили об этом.

– О чем?

Папа отвернулся от зеркала и посмотрел на меня.

– Камилла, мне пора идти, – сказал он. – Я бы хотел с тобой поговорить, но у меня уже нет времени. Мы поговорим, когда я вернусь.

– Но я хочу знать сейчас! – закричала я. В моем сердце была паника.

– У меня сейчас нет времени, дорогая, – сказал он. – Я приду к ужину, и тогда мы все обсудим.

– Но я уйду сразу после ужина, – сказала я. – Папа, пожалуйста, объясни, в чем дело?

– С кем ты собираешься идти после ужина? С Луизой? С Фрэнком?

– Я иду навестить Дэвида, – ответила я. – Дэвид Гаусс. Я обещала поиграть с ним в шахматы.

– Камилла, в самом-то деле! – повысил голос папа. – Ты выбираешь весьма неподходящее время. И кто такой, скажи на милость, этот Дэвид Гаусс? Откуда ты его знаешь и почему ты должна играть с ним в шахматы?

– Рефф, тебе пора, – сказала мама, приподнявшись на постели и слегка нахмурившись. – Я сама поговорю с Камиллой.

– Я намерен остаться до тех пор, пока не узнаю, кто этот Дэвид Гаусс?

– Он ветеран! – крикнула я. – Он потерял обе ноги на войне. Фрэнк вчера меня с ним познакомил. Он больше никогда не сможет ходить, и ему не с кем поиграть в шахматы. А я умею.

– Да? – сказал папа. В его голосе стало поменьше раздражения. – Ну, ясно. А где он живет?

– На Перри-стрит.

– Но не считает же он, что ты пойдешь одна аж до Перри-стрит, а потом должна будешь одна возвращаться?

Я начинала сердиться.

– Он об этом просто не думал. Он не знает даже, где я живу.

– Сожалею, Камилла, но я не могу допустить, чтобы ты всю эту дорогу туда и обратно проделала одна.

– Но я же ходила одна к Луизе. А это рядом.

– Я об этом не был поставлен в известность.

– Я должна пойти, – сказала я. – Я обещала.

– Прости, Камилла, но я запрещаю тебе идти туда одной.

– Может, Картер могла бы ее проводить? – предложила мама.

– У Картер по воскресеньям свободный вечер.

– Папа, – настаивала я, – Дэвид был на войне. Он потерял обе ноги. Я обещала. Я должна сдержать свое обещание.

Он открыл было рот, чтобы что-то мне ответить, но тут зазвонил телефон. Мама взяла трубку.

– Але! – и тут же протянула ее мне. – Это тебя, дорогая. Мне кажется, думаю, это Фрэнк.

Это и был Фрэнк.

– Привет, Кэм, – сказал он. – Я вот думаю насчет твоего похода к Дэвиду. Хочешь, я тебя провожу?

Казалось, что он каким-то образом услышал наш разговор и поспешил мне на выручку.

– О, Фрэнк, это было бы замечательно!

– Прослушай, – продолжал Фрэнк, – если твоя мама согласится, я встречу тебя у Карнеги после концерта, мы пойдем чего-нибудь поедим, а потом я отведу тебя к Дэвиду и после провожу домой.

– Подожди секунду, спрошу у папы. Папа, – обратилась я к отцу, – Фрэнк говорит, что он проводит меня туда и обратно.

– Он придет за тобой сюда?

– Он приглашает меня на ужин, – сказала я. – Он встретит меня после концерта у Карнеги, а потом отведет к Дэвиду и от него проводит до дома.

– Ну, хорошо, дорогая, – согласился папа. – Но только на этот раз.

– Все в порядке, – сказала я в трубку. – Он говорит, что можно.

И у меня было такое чувство, что внутри меня в голубом небе целая стая птиц вспорхнула и полетела навстречу солнышку.

Папа резко притянул меня к себе.

– Прости, я был нехорош сегодня утром. Мне надо успеть сделать миллион дел в очень короткое время. Я становлюсь раздражительным. Ну, я пошел. – Он похлопал меня по плечу, потом повернулся к маме: – Не сердись на меня, Роуз. Я был настоящим медведем в это утро. Прости.

9

Днем перед концертом я спросила у мамы:

– Что это папа хотел мне сообщить?

– Он сам тебе скажет, дорогая.

– Но меня не будет дома, когда он вернется вечером. Ты не могла бы сказать мне сейчас?

– Ах нет, нет, дорогая, нет, я не смогу. Мне бы не надо упоминать об этом сегодня утром. Во всяком случае – ничего такого, из-за чего стоило бы расстраиваться.

И она стала говорить о том, что новенького из одежды стоило бы мне купить.

В тот день давали Третий фортепиянный концерт Прокофьева, и я старалась представить себе, что рядом со мной сидит не мама, а Фрэнк. Я подумала, может, мне разрешат в какое-нибудь воскресенье пойти на концерт с Фрэнком. Потом мало-помалу музыка захватила меня. Это была как раз та музыка, которую Фрэнк посчитал моей, но сейчас мне казалось, что это не только моя, а наша музыка, моя и Фрэнка.