Камни последней стены

— Я был там лет пятнадцать назад. У вас есть его адрес?

— Это маленький городок. Его дом чуть выше музея оружия. Вы знаете, где находится этот музей.

— Примерно представляю.

— Значит, знаете. Только это не Менарт. И не Гайслер. Среди наших ребят предателей быть не могло.

— Я могу только восхититься вашей самоотверженностью по отношению к бывшим коллегам, — пробормотал Дронго. — Кто еще мог знать о вашей работе в архивах «Штази»?

— Никто. Нам разрешили работать в архивах. Охрана пропускала нас, проверив документы. Хеелих, видимо, заранее согласовал список с Дамме, руководителем отдела, который отвечал за безопасность архивов. Пока мы работали, никого там не было.

— Ясно. Я сейчас подумал, что у вас могут быть неприятности после того, как я отсюда уеду.

— Может быть, — улыбнулась она. — Я уже отвыкла от неприятностей. Отвыкла от прежней жизни. Вы на несколько минут вернули мне ощущение полноты жизни. Я вам благодарна за это.

— Вы не слышали фамилию Барлах?

— Барлах? Нет, не слышала. У нас в группе не было такого сотрудника.

— Спасибо. Вы мне очень помогли, Габриэлла.

Она снова взглянула на пачку сигарет. Очевидно, ей нестерпимо хотелось курить.

— Я думала, вы действительно итальянец, — грустно улыбнулась женщина. — Вы даже внешне похожи.

— Мне многие об этом говорят.

— Как вас зовут?

— Извините. Я не представился. Обычно меня называют Дронго. Так и называют — Дронго.

— Это ваше имя? Красивое.

— Нет. Но меня так называют.

— Вы хорошо целуетесь, — вдруг сказала она, глядя ему в глаза.

— Вы тоже.

Молчание длилось долго, секунд двадцать. Затем она, не спуская с него глаз, поднялась, подошла к нему и села на колени, обхватив своими ногами его ноги и приблизив к нему лицо.

— У вас есть еще час? — спросила она.

Он понимал ее состояние. Сегодня она выговорилась, сегодня она выплеснула из себя некий энергетический заряд, который носила в душе много лет. И теперь образовавшуюся пустоту она хотела заполнить нежностью, чтобы сохранить память об этой встрече на всю жизнь. Она осторожно дотронулась губами до его губ. На этот раз поцелуй был более глубоким и долгим. Она, не сказав ни слова, начала снимать с него галстук, расстегнула рубашку. Он обхватил ее руками и начал поднимать юбку. На ней были чулки вместо колготок, словно она была готова именно к этой, единственной в своей неповторимости, встрече. Он осторожно поднял юбку еще выше. Она наклонилась к нему.

— Да, — сказала она, — здесь. Сейчас.

Он вспомнил про микрофон в своем кармане. Достать его сейчас из кармана означало оскорбить женщину, нанести ей страшную душевную рану.

«Какие мы все сволочи», — подумал Дронго с отвращением. Он чуть привстал, освобождаясь от пиджака, в котором был микрофон. И бросил пиджак в угол, подальше от кресла. Она удивленно взглянула на его пиджак, потом понимающе улыбнулась. Очевидно, она поняла все, о чем он ей не сказал. Они молча прошли в другую комнату, где была кровать. Больше им в этот момент ничего не было нужно.

За одиннадцать дней до начала событий.

Берлин.

10 октября 1999 года

В три часа дня, когда в Лэнгли было еще раннее утро, Кардигану позвонил сам Джордж Тенет. Находившийся в кабинете советника посла Майкл Кардиган взял трубку, уже предчувствуя серьезный разговор. Сегодня был воскресный день, и появление Тенета на службе невольно подтверждало исключительную важность полученного сообщения.

— Наши ребята работали всю ночь, — сказал Тенет после обычного приветствия. — Только что мне доложили, что ваши сведения полностью подтвердились. Мы сообщили в Бельгию о необходимости ареста этого типа. Невозможно подсчитать ущерб, который он нанес нам своей деятельностью.

— Я все понимаю, сэр.

— В Министерстве финансов завтра начнут готовить деньги, — подтвердил Тенет. — Думаю, вам не нужно тянуть с решением этого вопроса. Соглашайтесь на любые условия, Кардиган. Если продолжение списка хотя бы наполовину окажется столь обнадеживающим, как и первая фамилия, мы добьемся самого крупного успеха в своей истории.

— Мы ждем его звонка. Сейчас наше представительство проверяет его досье.

— Хорошо. Если будут новости, немедленно сообщайте. Я рассчитываю на вас, Кардиган.

Директор повесил трубку. Кардиган вышел из кабинета советника и отправился в офис Давида Страуса, где его уже ждал Филипп Данери с материалами по Барлаху. Кардиган сел в кресло, наблюдая, как Данери раскрывает папку с данными. Кроме них в кабинете был только Страус, посвященный в детали операции.

— Он ушел на пенсию, — пояснил Данери. — Существовал некий лимит на получение очередной должности и звания. Он в него не входил. Новой должности ему не давали, а на старой он уже оставаться не мог. Его отправили на пенсию, но, очевидно, решили использовать. Есть материалы, которые позволяют считать, что он был осведомителем «Штази».

— Вы проверили, с кем именно он работал? — спросил Кардиган. — Нам очень важно знать, с кем он работал. Может, таким образом мы сможем выйти на бывших сотрудников «Штази», предоставивших ему эту информацию.

— Мы проверяем по нашей картотеке. Это очень сложно. Агентурные дела осведомителей были получены нами не в полном объеме. Некоторая часть копий досталась западным немцам, а они не хотели тогда с нами делиться. Мы уже несколько лет пробуем восстановить все записи. Поэтому сейчас наши люди проверяют все его связи. Сегодня днем он выходил из дома и ездил в западную часть города.

— Он с кем-нибудь встречался?

— Не думаю, сэр. Мы его не «вели». Плотного наблюдения не было, чтобы не спугнуть. Однако он нигде не останавливался. Хотя два раза входил в магазины, один раз был в интернет-кафе. Мы полагаем, что он мог связаться через Интернет со своими сообщниками, хотя, возможно, он почувствовал наблюдение и просто морочит нам голову. Ведь вполне можно было позвонить и договориться о встрече. Однако он никому не звонил. Сейчас он обедает в небольшом кафе на Мейеринк-плац.

— Если бы у вас было несколько профессионалов, мы смогли бы проверить его квартиру, — задумчиво произнес Кардиган. Потом покачал головой, словно отвечая на свой вопрос: — Нет, его нельзя пугать. Если он почувствует, что в доме были посторонние, он может оборвать все контакты или исчезнуть. Такие деньги ему заплатят и другие страны. Он может подумать, что в его доме побывали сотрудники местной контрразведки.

— Мы полагали, что осторожно можно устроить обыск в его доме. Разумеется, только осмотр, чтобы он ничего не понял.