Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Кампанелла прекрасно понимал, что проповедуемый им философский образ жизни общиной люди смогут понять только тогда, когда полностью отрешатся от предрассудков и обретут способность мыслить разумно. Поэтому в своих беседах он всеми силами старался помочь человеку отбросить гнет ложных представлений и открытыми глазами взглянуть на окружающий мир. Не зная усталости, он боролся с заблуждениями.

Невежество сразить я в мир пришел!

Он убеждал, доказывал, терпеливо растолковывал людям истину.

Общество до тех пор не избавится от разъедающих его язв, пока люди будут продолжать слепо верить в догматы, придуманные властолюбивыми и жадными до наживы жрецами. Не религиозными предписаниями

должны руководствоваться люди, а твердыми данными науки, основанной на тщательнейшем изучении природы.

Кампанелла беспощадно бичует церковников.

Христианские догмы служат им для защиты вопиющей несправедливости, когда один наслаждается всеми благами жизни, а другой умирает от голода. Ссылки на религию и на Бога — это сети, которыми своекорыстные люди опутывают народ, чтобы держать его в подчинении!

В дни поста он демонстративно ест мясо. Грех? Он говорит, что если человек здоров, то мясо не вредит, его можно потреблять всегда. Окружающие недоумевают: ведь испокон веков церковью запрещено по определенным дням вкушать скоромную пищу.

— А кто установил эти предписания? — спрашивает Кампанелла. — Церковь. А из кого состоит церковь? Из папы, кардиналов, прелатов и прочих клириков. А кто такие папы и кардиналы? Люди! — Томмазо смеется: — Я ведь тоже человек!

Он доказывает, что все законы, предписания, запреты, в том числе и религиозные догмы, — все это дело рук человеческих. Люди создают законы и могут их отменить. Истинно лишь то, что соответствует разуму и природе. Поэтому само понятие о грехе должно быть в корне изменено.

— А как же быть с плотским грехом? — опрашивают Кампанеллу монахи. — Неужто в общении с женщиной нет ничего греховного?

Он говорит о великой мудрости природы, где все целесообразно и закономерно. Каждая часть человеческого тела выполняет свое определенное назначение. Так зачем же лицемерно осуждать то, что необходимо для воспроизведения жизни на земле и соответствует велению природы?! Он гневно клеймит гнусное ханжество церковников, которые, рассуждая о грехе, морочат верующим голову, а сами предаются дикому распутству.

— Перед составлением новых законов, — заявляет Кампанелла, — обязательно следует изучить нравы и обычаи различных народов, чтобы взять у каждого из них то лучшее, чем он славится. Многое можно позаимствовать и у мусульман. Только надо освободиться от нелепостей в верованиях, которые делают людей рабами.

Он говорит так убедительно и так горячо, что никто из слушателей не сомневается: Кампанелла именно тот человек, которому предначертано свыше стать великим законодателем и осчастливить людей новыми законами, лучшими, чем все существующие до сих пор.

Джованни Грегорио Престиначе, родственник Шипионе, обезглавленного испанцами, был одним из первых, кого Кампанелла и Дионисий посвятили в свои планы. Престиначе очень хорошо знал многих злейших противников испанского режима и поддерживал с ними связь. Его советы и помощь оказались очень ценными.

Два знатных рода — Контестабиле и Карнсвале — издавна враждовали в Стило. Длившаяся годами кровная месть стоила обоим семьям многочисленных жертв. Враги, опасаясь друг друга, должны были постоянно держать при себе вооруженных людей. Во главе партии Контестабиле стоял Маркантонио, а партию Карневале возглавлял один из их родственников — Маврицио ди Ринальди.

И Маркантонио и Маврицио, оба фуорушити, питали по отношению к испанцам лютую ненависть. Несмотря на молодость, они были очень опытны в военном деле и имели в своем распоряжении большие отряды. Их участие в заговоре могло принести огромную пользу. Нужно было положить конец бессмысленной вражде и привлечь их на свою сторону. Решили, что сблизиться с Маркантонио попытается сам Томмазо, используя

знакомство с его братом Джулио Контестабиле, который называл себя учеником Кампанеллы.

Джулио не скрывал от Томмазо своих взглядов. Единственная страсть наполняет его сердце — ненависть к испанцам! Еще юношей поклялся он отомстить за то, что они бросили в тюрьму его отца. Он Готов принять участие в любом предприятии, если оно причинит им вред. Он не может жить в Калабрии, когда там хозяйничают иноземцы. Джулио признался, что уже много раз собирался бежать в Турцию и до сих пор не сделал этого только потому, что не хотел покидать родины, не удовлетворив чувства мести.

Беседы с людьми, которых Кампанелла знал еще недостаточно хорошо, он начинал с разговоров, что Калабрию в ближайшее время ждут великие потрясения. Он ссылался на пророчества св. Екатерины и св. Бригитты, толковал Апокалипсис, напоминал о чудесных знамениях, наблюдавшихся в природе, и объяснял предсказания вещих астрологов. Наступающий 1600 год должен быть годом величайших перемен. Разве число «16» не складывается из двух священных чисел — «9» и «7»? Встретить этот год люди должны во всеоружии, чтобы не восторжествовали силы зла!

Маркантонио Контестабиле и его друзья, Франческо и Каччья, слушали Кампанеллу с затаенным дыханием. Недаром говорят по всей Калабрии, что фра Томмазо великий человек!

Постепенно суждения Кампанеллы становились все острее, выводы решительней. Как не быть переменам, когда вокруг творятся такие беззакония и родную землю топчут проклятые испанцы!

Его речи о многострадальной родине, раздираемой усобицами, легко находили доступ к сердцу каждого слушателя. Он говорил, что бедствия Италии происходят от ее раздробленности. Итальянские князья не стремятся к единству, они только и думают, как бы съесть друг друга. А это лишь на руку врагам! Томмазо всегда находит меткое словцо, образное сравнение, сочную народную поговорку. В то время как князья враждуют между собой, недругам Италии легко завоевать всю страну: «Пока сражались лягушка с мышью, прилетел коршун и проглотил обоих!»

Каждый человек, любящий родину, должен больше всего желать освобождения и объединения Италии. Поэтому следует положить конец усобицам, раздорам, кровной мести.

Страстное красноречие Кампанеллы делает чудеса. Маркантонио Контестабиле, посвященный в планы восстания, заявил, что мечтает отдать свои силы борьбе за свободу отчизны. Кампанелла тут же потребовал, чтобы Контестабиле прекратили всякую вражду с Карневале. Маркантонио после недолгих колебаний пообещал восстановить мир.

В конце мая в Стило приехал Дионисий. Он побывал во многих городах и селениях, виделся с разными людьми. Обстановка в Калабрии была очень накаленной, и Дионисий соглашался с Томмазо, что настала пора переходить от слов к действиям и начинать активную подготовку восстания.

Необходимо было заручиться согласием Чикалы оказать землякам помощь. Его родственники, жившие в Мессине, поддерживали с Константинополем тайные сношения. При их посредничестве можно было отправить письмо Чикале. Но первым делом здесь, в Стило, нужно было помирить Контестабиле с Карневале и склонить к участию в заговоре Маврицио ди Ринальди.

Маврицио очень понравился Кампанелле. Мужественный и честный, он всегда смотрел прямо в глаза собеседнику. Ему не было еще и двадцати семи лет, а испанцы уже давно безуспешно пытались его захватить. Он считал делом чести помогать всем преследуемым и гонимым. Когда его двоюродный брат вместе со своей любовницей выдали испанцам нескольких фуорушити, Маврицио нашел, что только смерть искупит предательство, и заколол их кинжалом. Он скрывался в горах и мог в случае необходимости быстро собрать большой отряд готовых на все смельчаков.

Поделиться с друзьями: