Канал имени Москвы

И уже не тратя времени попусту, она направилась от Станции прочь. Она понимала, что, скорее всего, никогда больше сюда не вернётся. Эта страница её жизни только что была перевёрнута.

«Хорошо, что есть Неверующий Фома», — вдруг подумала Раз-Два-Сникерс. С этим действительно маленько повезло. Из всех её храбрых мальчиков только Фома с его неверием сможет сделать то, что теперь понадобится. Да и то только при ярком свете дня.

* * *

А Шатун был уже очень далеко от этого места. Хотя пароход Вождя всех народов, несший надпись «Октябрьская звезда» — а именно так звался этот недавно спущенный на воду пассажирский лайнер, — только что прошёл соседний шлюз № 5. Поднявшись в верхний бьёф и весело загребая колёсами волну, пароход направился дальше, в сторону гостеприимной Москвы, о которой Шатун боялся даже мечтать. Теперь он был убеждён, что именно там, где-то в самой сути этого солнечного города, в его потаённом сердце, открытом северному ветру, находился угаданный Парнем Бобом Архангельск. И Шатун там ещё окажется. Непременно окажется. Как только покончит с некоторыми неотложными делами.

На выходе из верхней головы пятого шлюза их пароход встретила восхитительной белизны и пропорций скульптура морячки с парусным корабликом в руках. Барышню явно лепили с писаной красавицы, и, наверное, те маменькины сынки, что валялись у её ног, звали её богиней. Но стоило признать, что Морячка впечатляет. «Интересно, из чего она сделана? — подумал Шатун. — Прямо светится изнутри, как фарфоровая. И ни одной щербинки. Очень сильный материал». Шатун всегда ценил тех, кто был сделан из сильного материала.

— Ну что, всё ещё мёртвый свет? — услышал он добродушный вопрос. Вождь приветливо улыбался и со своей непередаваемой лукавинкой в глазах посматривал на него.

— Это великолепно, — честно признался Шатун. У него немного пересохло в горле.

— Видите ли, в чём дело. — Вождь улыбнулся ещё шире. — Каждый из нас владеет своим царством. И вы, и я — любой! И то, насколько вы в нём уверены внутри себя, позволяет ему, так сказать, распространиться «вовне». Вы в своём вполне уверены, судя по тому, что оказались здесь. — Лукавинка превратилась в озорную искру. Хозяин гостеприимным жестом обвёл берег канала. — Это моё царство. Вы видите, конечно, не всё. Надеюсь, оно значительно обширней, и некоторые его границы скрыты даже от меня.

«Именно поэтому вы приняли моё предложение», — пронеслось в голове у Шатуна.

Последовал лёгкий смешок.

— Вы, товарищ Шатун, и впрямь как раскрытая книга, — столь же добродушно заметил хозяин. — Да, вы правы, и поэтому тоже. Однако ж, возвращаясь к нашей теме, это не «мёртвый свет». Здесь всё живо. А мёртвые там, — он как-то неопределённо махнул рукой, — где этот пьяница-паромщик перевозит через реку. Кстати, там его царство. И уверяю вас, оттуда нет возврата.

«Но ведь они как-то возвращаются», — эта мысль родилась прежде, чем Шатун успел спохватиться, но Вождь лишь с интересом посмотрел на него и ничего не сказал.

Корабль шёл вверх по каналу. До шлюза № 6 оставалось два километра. Шатун смутно помнил, что где-то эти места прозвали Тёмными шлюзами, и, вероятней всего, неотложные дела ждут его здесь. Что ж, Хардов, почти брат, перехитрил всех: аплодисменты. Всех, кроме Шатуна: бурные продолжительные аплодисменты!

— Хотите услышать, о чём она поёт? — Вождь указывал на скульптуру Морячки, глаза его весело блестели. — Хотите? Возьмите меня за руку. Ну, берите, не бойтесь. Сказал же, не укушу.

В горле пересохло ещё больше. Шатун был готов зайти очень далеко, однако… В этом было что-то беспощадно-интимное, смущающее до слабости в паху. Очкарик в мягкой шляпе, Лаврентий, не присоединился к ним на открытой палубе, по-прежнему восседая за обеденным столом под навесом и пристально поглядывал на Шатуна из своей тени. При словах «не укушу» он выдал свой привычный заливистый смешок. Шатун подумал, что если у него сейчас будут дрожать пальцы, это станет верхом бестактности. Но ничего, если всё сделать быстро… Шатун ухватился за край рукава.

— Не за китель, — рассмеялся хозяин. — За руку.

Шатун посмотрел на обнажённую кожу. Он нашёл её такой же, словно светящейся изнутри, и белизны то ли восковой, то ли фарфоровой. Перед глазами поплыли круги. Шатун взял Вождя за руку. С губ сорвался лёгкий стон. Вопреки ожиданиям рука не оказалась до ледяного холодной. Шатун поднял голову и с изумлением посмотрел в лицо гостеприимного хозяина.

— Что же вы смотрите на меня, товарищ Шатун? — ласково улыбнулся хозяин. — Смотрите на морячку.

Шатун поступил, как ему велели. И тут же услышал нежное, уколовшее прямо в сердце, чарующее и бесконечно желанное пение:

— Бон вояж! Bon voyage!

— Слышали? — поинтересовался хозяин. — Она провожает нас. Желает счастливого пути. Bon voyage! Так говорят тем, кто отправляется по воде.

Шатун молчал. Только что с ним стряслось нечто, озадачившее его. Когда он смотрел в увенчанные кустистыми бровями глаза своего хозяина и на один короткий миг увидел в них нечто ошеломляющее. Восхитительное, пронзительное. То, что способно было сокрушить, чего ему всегда не хватало, что, сам не зная, он, оказывается, тихо и тайно искал. Избавление от сиротства. Такого не приносили даже минуты, когда он занимался любовью с Раз-Два-Сникерс. И озорные лукавинки, что плавали в целом море заботы, выплёскивающемся из этих глаз, вдруг показались ему такими… родными, что он на тот же миг почувствовал себя беззащитным, как ребёнок, почти обнажённым.

«Вот почему они все так боготворили его. Ради него они готовы были жить и ещё больше умирать».

И слова, все слова, правдивые и долго утаиваемые в его бронированном нутре, готовы были начать изливаться из него. Он чуть не пожаловался, что она их возвращает. Старая уродливая ведьма Сестра (уж Шатун-то видел!), которую Хардов принимает чуть ли не за прекрасную фею или кого там… Это всё из-за неё. Но… Короткий миг прошёл. Шатун смущённо молчал. Лишь горло высохло совсем.

— Что же вы всё не отпускаете меня? — весело полюбопытствовал хозяин. — Ну же!

Шатуну потребовалось усилие, чтобы разжать пальцы:

— Простите…

Вождь с улыбкой кивнул.

— Но хочу вам кое-что сказать, — сообщил он. — Знаете, вы не правы. Она вовсе не ведьма.

— Что? — не понял Шатун. Звук вышел сухим.

— Товарищ Сестра — опасный противник. И это ещё одна причина, по которой мы сочли ваше предложение дельным. Очень опасный. Но она не ведьма.

Шатун не знал, что возразить, и молчал.

— Хотя кое в чём вы верно информированы, — похвалил хозяин. — Она их возвращает. Точнее, даже не так. Нельзя вернуть то, что утеряно безвозвратно. Но, памятуя наш разговор, она помогает им избежать царства Харона.

На одно короткое мгновение холодный ветерок заструился по лицу Шатуна, но вот всё прошло.

— Бессмертие? — сипло выдавил он.

— О-о, вы уже на миг пожалели, что не остались с вашими друзьями, — усмехнулся Вождь. — Нет, конечно. Человеческий удел неизменим. Бессмертны другие. Скремлины.